Монах: время драконов - Ши Роберт - Страница 71
- Предыдущая
- 71/114
- Следующая
Хоригава рассмеялся.
– Ах да, я чуть не забыл про твоего воинствующего монаха. Они с Юкио свободно перемещаются по этой стране. Несомненно, именно их бегство привело к концу благородного Кийоси и вернуло тебя в мои руки. Кийоси, с которым ты публично обесчестила меня перед всем Хэйан Кё, теперь пища для рыб. Бедный Кийоси. – Он замолк и посмотрел на нее с ликующей ненавистью.
Она ничем не выдала свои чувства.
– Если бы господин Согамори услышал, как ты говоришь о его сыне, ты сам бы стал пищей для собак.
– Но с моей помощью господин Согамори отомстит за смерть сына. Я прибыл к монголам в качестве тайного посланника его превосходительства Чжа Су-дао. Как нейтральное лицо, я должен сообщить монголам, что его превосходительство понимает бесполезность сопротивления. Он намеревается облегчить им победу над Сун, взамен требуя высокую должность в империи Великого Хана. Я уже успел убедить Чжа Су-дао в том, что Юкио, монах и их люди являются предателями и преступниками у себя на родине и представляют для него потенциальную опасность. Армия монголов сейчас осадила Гуайлинь, город на юго-западе, который обороняют Юкио со своими самураями. Сейчас, чтобы избавиться от их нежелательного присутствия и доказать свою расположенность к монголам, Чжа Су-дао намеревается позволить им захватить Гуайлинь. Город не сможет устоять без подкрепления. Никто не будет послан туда. Гуайлинь падет, и оставшиеся в живых самураи, согласно законам монголов, будут преданы смерти. Таким образом, моя дорогая, твой любимый зиндзя умрет. Думай об этом, когда монголы будут использовать твое тело для своего удовольствия.
Танико подняла голову, она готова была разодрать это лицо своими длинными ногтями, но сдержалась.
– Ну, пожалуйста, ударь меня, – улыбался Хоригава. – Я с великим наслаждением брошу тебя в грязь на глазах этих варваров, считающих тебя такой знатной госпожой.
Раздался голос морщинистого китайца, служившего монголам:
– Ваше высочество, наш господин Хан готов принять вас немедленно.
Хоригава кивнул.
– Прощай, Танико. Я никогда не увижу тебя больше, но всегда буду наслаждаться мыслями о твоем крайнем унижении.
Хоригава в сопровождении чиновника китайца проследовал в присутствие повелителя монголов, а второй китаец поместил Танико в более маленький шатер, где вместе с остальной свитой Хоригавы она стала ожидать решения своей участи.
Глава 8
Ближе к вечеру на следующий после посещения Гуайлиня темником Торлуком день из лагеря монголов послышался бой барабанов. Пленных китайцев вывели из загона и заставили подтаскивать осадные машины к берегу рва. Шеренги пеших монголов пошли в атаку. Три белых конских хвоста боевого знамени выдвинулись вперед. Юкио приказал всем свободным людям в городе подняться на стены. Ритмично забили его барабаны, поднимая боевой дух защитников.
Незадолго до заката осадные мосты монголов с треском упали на западный берег рва. Одновременно грохнули хуа пао у основания деревянной стены монголов. Железные ядра вонзились в бастионы Гуайлиня. Катапульты метали взрывчатые шары и огромные камни на городские улицы.
Ответили хуа пао Гуайлиня, пробив дыры в деревянной стене монголов. Самураи бросали горшки с горящим маслом на мосты неприятеля, поджигая их, прежде чем ров успевала пересечь горстка людей.
Монголы гнали перед собой пленных китайцев, используя их в качестве живых щитов. Почти все они погибли от стрел, выпускаемых со стен людьми, делающими вид, что не подозревают, кого они убивают.
Всю ночь продолжалось нашествие монголов. Используя лошадей, осадные машины, повозки, груженные землей и человеческими телами, чтобы перегородить ров, они пытались пробиться к стенам Гуайлиня. Казалось, что они будут продолжать атаку безостановочно, пока не захватят город. Такая жажда победы, как говорилось в учении зиндзя, очень часто вела к поражению.
Но Дзебу испытывал благоговейный страх от их откровенной силы. Выросший на Кюсю, он пережил множество бурь, которые китайцы называют тайфунами. Монголы атаковали подобно тайфуну, грозя все разрушить на своем пути. Даже отражая их атаки стрелами, нагинатой или мечом, Дзебу испытывал какую-то гордость оттого, что эти дьяволы в человеческом обличий являлись его соотечественниками.
Наконец на рассвете волны наступающих остановились. Несколько воинов, оставшихся на узкой полоске земли у самого основания стены, поспешили назад за ров, подгоняемые самураями и стрелами китайцев. Хуа пао перестали изрыгать огонь. Катапульты монголов продолжали метать бомбы и камни, но с меньшей интенсивностью. Многочисленные пожары в городе находились под контролем.
Солнца не было видно, С юга накатывались плотные серые тучи, и, к удовольствию Юкио, пошел сильный дождь. Дождь защитит город от пожаров и в большой степени затруднит действия атакующих.
Дзебу и Юкио сидели на парапете и протирали мечи от крови, чтобы те не заржавели.
– При каждой атаке монголов мы теряем так много людей, – устало произнес Юкио, – что у нас скоро никого не останется, Я очень плохой полководец, если привел своих людей так далеко только для того, чтобы они погибли в этой странной земле.
Правитель Лю спустился со своего парадного трона из слоновой кости и схватил Дзебу и Юкио за руки.
– Вам нужно спать, а не терять время на разговоры с таким стариком, как я.
Дзебу улыбнулся, глядя в воспаленные глаза правителя.
– Я сомневаюсь, что ваше превосходительство спали ночью.
Юкио доложил, что около двухсот китайских солдат и более ста самураев были убиты или серьезно ранены, но два Белых Дракона по-прежнему развевались над Гуайлинем.
Правитель сказал:
– Мои разведчики докладывают, что гурхан монголов Аргун Багадур направляется сюда с подкреплением в два тумена – а это еще двадцать тысяч воинов, – которые ему выделил его хозяин, Великий Хан Мешу. Под предводительством такого генерала, как Аргун Багадур, монголы, и так превосходя нас численно, несомненно захватят Гуайлинь, Начинается сезон сильных дождей, которые смогут замедлить их продвижение, но конец все равно будет неизбежным.
– Нам обещали, что, если понадобятся подкрепления, их пришлют сюда по Гуайцзян из Кантона, – сказал Юкио.
– Настало время послать за ними, – сказал Лю. Он подозвал своего сына, высокопоставленного офицера китайской армии. Доспехи молодого Лю были зазубрены и помяты. Он отошел от стены комнаты для приемов правителя и встал на колени у его ног.
– Ты отправишься в Кантон, сын мой. Отплываешь ночью через речные ворота.
Пятерых кочевников, слишком серьезно раненных, чтобы сражаться до смерти, захватили в плен, и Дзебу удалось убедить самураев, что эти люди будут полезнее им живыми, чем мертвыми. Каждый день он уделял некоторое время посещению пленных, содержавшихся в каменном здании рядом с дворцом правителя, заботился об их ранах и разговаривал с ними.
Сначала они говорили на китайском языке, который знало большинство монголов, так как Северный Китай был частью их территории уже на протяжении целого поколения. Дзебу с трудом понимал их диалект, который был почти другим языком по сравнению с китайским южных провинций, к которому привык Дзебу. Между собой кочевники разговаривали на монгольском языке, и Дзебу запоминал слова и выражения и использовал их в разговорах. Со временем их разговоры все больше и больше происходили по-монгольски.
Монголы не верили Дзебу. Помимо обычного недоверия, испытываемого любым пленным по отношению к пленившему его, они, как и Торлук, различили его монгольские черты. Они принимали его за предателя, плененного несколько ранее и согласившегося служить китайцам за обещание сохранить жизнь. Подозревая, что его подослали к ним с подобной миссией, они решили убить его, как только он достаточно близко подойдет к ним.
К ужасу китайских охранников, Дзебу выбрал самого крупного монгола и сразился с ним голыми руками во дворе тюрьмы. Его противником оказался единственный пленный, который не был серьезно ранен; его нашли в бессознательном состоянии на стене Гуайлиня, где в него угодил камень, несомненно выпущенный с его же стороны. Это была обычная костоломная монгольская борьба против приемов рукопашного боя зиндзя. Дзебу пять раз повалил монгола.
- Предыдущая
- 71/114
- Следующая