Последняя победа - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 42
- Предыдущая
- 42/59
- Следующая
Воеводе Егорову невероятно повезло. Ему нечего было защищать на голой, как крысиный хвост, дороге и ему ничего не требовалось завоевывать. И потому атаман мог позволить себе полнейшую вольницу в движении отрядов – пятясь при малейшей опасности и придвигаясь, если враг пытался оторваться на расстояние большее, нежели дистанция картечного залпа. И стрелял, стрелял, не жалея ни пороха, ни свинца.
В конце концов – зачем ватага на все это тратилась, если не пустить снаряжение в дело?
Первые пару дней казакам и их помощникам пришлось побегать изрядно. Но уже на третий – сир-тя, встреченные ими, делали только одно: отступали.
Казачьи отряды двигались, даже бежали следом, то и дело заставляя леса содрогаться от выстрелов и наполняя их едко пахнущими белыми облаками, и каждую покоренную ими версту выстилали сотни изуродованных тел. Воины сир-тя больше не пытались сопротивляться. Привыкшие сражаться под чародейской защитой, наступать за спинами менквов и драконов, они не знали, что делать, имея в руках только палицу и копье, и надеялись лишь на то, что старшины Великого Седэя успеют примчаться им на помощь, лишат дикарей их огненного оружия, парализуют, усмирят – и тогда уже можно будет сразиться с чужаками по всем правилам…
Но великие колдуны так и не явились. То ли опасались лететь – уж слишком легко белые дикари сбивали крылатых драконов, – то ли не знали о беде, случившейся с армией, все же катастрофа разразилась далеко, чуть ли не на северном побережье. А может быть, для них было куда важнее решить, кто станет новым старшиной после смерти Тиутей-хорта, и никто не желал покидать столицу в столь важный момент ради спасения от гибели всего лишь десятка тысяч худородных сир-тя.
На четвертый день преследования отряды воеводы Егорова вышли на обширное поле, вырубленное совсем недавно казаками вокруг новой твердыни – и ради леса, и дабы место для прицельной стрельбы расчистить. В самом сердце этого простора, в развалинах побежденного острога, оказались зажаты под прицелами кулеврин и пищалей последние пять тысяч воинов, что остались от, казалось, непобедимой армии, – голодные и отчаявшиеся.
Самым ужасным для сир-тя было то, что с ними никто не собирался сражаться. Им просто не давали покинуть твердыню. Ту самую, ради захвата которой они сюда и пришли.
Иван Егоров и Матвей Серьга крепко обнялись возле бревен волока, похлопали друг друга по плечам, спине, внимательно осмотрели.
– Как, цел? – первым поинтересовался воевода. – Люди твои как?
– Кто в остроге был, тяжко пришлось, – перекрестился казак, – упокой Господь их душу. Многие полегли, многие. Увечных много, посеченных. Ну а кто из леса прикрывал – тех бог миловал, обошлось. А ты как?
– Побегали изрядно, зато битых мало, – рассмеялся Егоров. – Митаюки своей хитрющей поклон от всех нас передай. От живых. Кабы не она, дрались бы ныне лоб в лоб, до последней капли крови острог сей от ворога обороняя. Сколько животов отдали бы, страшно подумать! И ведь колдуны здешние главные ушли бы живы и здоровы при любом раскладе, это и к бабке не ходи! В общем, благодарность общая наша жене твоей. Она у тебя, Матвей, умница.
– Баба-умница дома сидит, – втиснулся в разговор невесть откуда взявшийся Енко Малныче, – а пред нами путь открытый до самого Дан-Хаяра! – Колдун махнул в сторону просеки. – Идти туда надобно да покончить с Великим Седээм, чтобы и следа не осталося!
– Четверо ден боев непрерывных, Енко, а до того еще и переход тяжеленный, – охладил его пыл воевода. – Люди выдохлись. Им нужно отдохнуть.
Бродяга широко и довольно оскалился. Енко Малныче не был бы знатным родовым чародеем, если бы не уловил в словах белокожего иноземца весь огромный букет смыслов, вложенных в одно слово. Тут было и поспать-поесть, тут было и повеселиться, тут было и пограбить-покуражиться. Все, что оправдывало для заглянувших в глаза смерти мужчин выбранную ими кровавую работу.
Вседозволенность!
– А тут селений языческих в верховьях в достатке! – хлопнул в ладони колдун. – И большие, и маленькие. И богатые, и скромные. Но все, как одно, почитай, вовсе без мужчин. Защитнички-то – вон они, тама! В остроге дохнут. Так что есть где парням нашим оторваться, есть и кого в христианство обратить!
К сумеркам ручей вывел маленький отряд к зарослям лещины, и Тэх-Меени решил здесь затаиться. Орехи – не самая лучшая еда, но тридцать воинов пару дней вполне могли прокормиться, не сильно опасаясь, что за урожаем явится кто-нибудь из местных сир-тя. Наверняка где-нибудь недалеко есть плантации куда более вкусных плодов, которые не требуется колоть, выколупывая потом давленые ядрышки, и после которых не пучит живот.
И именно на второй день грохот дикарского оружия приблизился, зазвучал где-то совсем рядом – а потом стал удаляться. Похоже, огненная смерть все же прошла мимо мужчин племени хаяр-то.
Тем не менее Тэх-Меени выждал еще один день, прежде чем покинуть укрытие, и пошел не обратно на оставленную армией просеку, а дальше вниз по течению ручья.
Однако никто из бывалых воинов юному вождю в его решении не возразил.
Три дня маленький отряд добирался до полноводной реки.
Так долго путники шли не потому, что проделали большой путь, а из-за двух привалов по полдня. Один раз в зарослях хурмы, другой – инжира.
Ничего не поделаешь – крепким взрослым мужчинам нужно есть.
В поисках брода Тэх-Меени повернул на восток, и тут вдруг старый шаман вскинул палец:
– Вы чуете запах дыма? Кажется, где-то рядом есть деревня. И в ней как раз сейчас что-то жарят.
Это известие заставило воинов встрепенуться. Они разделись, положили вещи на голову, решительно перешли реку по грудь в воде, а затем двинулись вдоль густо заросшего берега, внимательно осматривая джунгли. Ведь если где-то поблизости есть поселок – от него в стороны должны быть протоптаны дорожки.
Вскоре путники наткнулись на уходящую на юг неглубокую – чуть выше колена – протоку.
– Кажется, оттуда тянет… – указал на нее Тэх-Меени.
Еще полторы сотни шагов – и заросли посветлели, выдавая существование тропы. Мужчины с облегчением выбрались на сушу, спешно оделись, потоптались, разминая замерзшие в холодной воде ноги, зашагали дальше, огибая густые заросли заплетенного плющом орешника – и совершенно неожиданно оказались на поляне возле Дома Воинов, легко определяемого по голове шипоноса на коньке.
Судя по разбросанным у входа обломкам рукоятей, кускам кожи, заготовкам наконечников и битым кувшинам – дом грабили. Занимались этим шестеро воинов сир-тя, двое из которых делили резные костяные пластинки, отбрасывая незаконченные и складывая в мешок удачные, один примерял накидку из тисненой замши, еще пара рылись в мешках.
– А вы кто такие?! – наставил копье на нежданных гостей мужчина лет тридцати, в порядком истрепанной кухлянке, однако опоясанный новеньким ремнем с хорошо выделанной сумкой, украшенной бахромой петлей для палицы и тиснеными ножнами.
Ремнем явно трофейным.
Противников было всего шестеро против их тридцати, и всего год или месяц назад Тэх-Меени без колебаний приказал бы перебить всех, оставив для допроса того, кто успеет сдаться. Однако минувшие события научили его осторожности. Юноша понимал, что убить-то они грабителей убьют. Но ведь селение воины захватили не вшестером, рядом наверняка еще десятки мужчин, которые захотят отомстить за своих товарищей.
У побросавших добычу и схватившихся за оружие грабителей мысли читались очень похожие: шансов нет, но за них отомстят!
Вот только все шестеро предпочли бы остаться живыми, а не отмщенными – и потому начинать схватку первыми явно не собирались.
– Мы люди из семьи хаяр-то, – проявляя вежливость, Тэх-Меени приложил ладонь к груди. – Мы просто путники, которые возвращаются домой.
– Так вы язычники? – подавшись вперед, сир-тя задал странный вопрос, ответить на который юный вождь не мог при всем желании.
– Вы из войска колдуна Енко Малныче? – крепче сжал свое копье Тэх-Меени.
- Предыдущая
- 42/59
- Следующая