Возвращение в Тооредаан 2 (СИ) - Чекрыгин Егор - Страница 58

Удивительно, но подошли борт к борту к "Черепахе", и это осталось практически не замеченным командой. Все собравшиеся были поглощены ссорой, разыгравшейся между каким‑то рыжим коротышкой в официальном мундире, и крепеньким блондинчиком одетым типичным пиратом. Коротышка наскакивал на блондинчика, и что‑то от него требовал, а тот вяло отмахивался, кажется не желая доводить дело до ссоры. Публика вокруг наслаждалась бесплатным спектаклем. Мне, собственно говоря, до всего этого не было никакого дела, подобные забавы, на пиратских кораблях — дело обычное, если капитан допускает скандал, может ему это надо для общей разрядки, или как ход в местной политике. В любом случае — он тут главный, и мне, во все это вмешиваться нет никакого резона. Кстати, а вон и сам капитан. В отличии от большей части своей банды, в смысле — экипажа, он нас не только заметил, но и пристально рассматривает, кто же это так нагло пришвартовался к его борту. Особого беспокойства не выказывает, литругские капитаны — тесный клуб, и все не просто хорошо знакомы между собой, но кажется, способны узнать корабли друг друга по кончикам парусов, мелькнувшим на горизонте. Так что нечего удивляться, что наша шхуна уже давно была замечена, опознана, обсуждена, и даже успела выпасть из рейтинга наиболее горячих новостей дня. Но ничего, сейчас будет вам сурпрайз, капитан Флиин.

Я зацепился за свисающий с высокого борта "Кусачей Черепахи" веревочный трап, и быстро вскарабкался наверх. Начал проталкиваться через толпу, пробираясь на шканцы, и тут блондинчик, до сей поры стоявший ко мне спиной, вяло так обернулся, и я чуть не споткнулся о ровную палубу.

— Рожков? — От неожиданности я не спросил, а рявкнул.

Блондинчик вздорогнул и посмотрел в мою сторону.

— O blin. Tovarishh podpolkovnik!

— Вы какими судьбами здесь, сударь? — Я перешел на имперское наречие, чтобы не привлекать излишнего внимания. Нет, внимания мы и так уже привлекли предостаточно, не хватает еще усугублять его непонятной речью.

— Разыскиваю вас, сударь. — Ответил он, расплывшись довольной улыбкой.

— А в чем причина недовольства этого благородного оу?

— Ну это…, можно сказать наши с ним семейные дела, сударь.

— Вы что же, уже успели тут семейством обзавестись? Однако, не находите что это было…, несколько поспешно?

— Так уж получилось, сударь. — Наглая рязанская (или откуда он там) рожа Рожкова, попыталась изобразить смущение, но весьма неудачно.

— Оу Игиир Наугхо. Полусотник Бюро всеобщего блага. — Влез в нашу беседу рыжий шкет. Его лицо продолжало пылать недовольством, но теперь, кажется это недовольство было обращено и на меня. — По какому праву, сударь, вы считаете возможным высказывать свое мнение о поспешности брака оу Рж*коова и моей сестры? Лично я нахожу это оскорбительным!

— Оу Готор — Готор. Вождь Берега, владетель Фааркоона, полковник фааркоонских егерей. — Я решил надавить на сопляка обилием титулов, пока он не вызвал меня на дуэль. Оу Рожков, ваш, как я понял, родственник, до недавнего времени был лейтенантом в моем полку, и я не помню, чтобы он подавал официальное прошение о разрешении жениться.

…Тут это, кстати, обычное дело. Как правило офицер, где‑то до ранга майора, должен принимать решение об изменении своего семейного статуса, так сказать, посоветовавшись с командованием. Правда и отказывать в просьбах такого рода без веского повода, тоже не принято. Так что обычно это лишь пустая формальность.

— Оу Рж*коов состоял в фааркоонских егерях? — Искренне удивился шкет.

— Это был…, другой полк. — Спокойно сказал я. — Думаю, обо всем этом, мы сможем поговорить несколько позже, благородный оу Наугхо. А теперь, я с вашего позволения пойду представлюсь капитану, как то предписывает морской обычай. — Оу Рожков, со мной. Закончите свои семейные дела позже.

И не давая шанса шкету возразить, двинулся в сторону капитанского мостика, сквозь почтительно раздвинувшуюся толпу….На заметку — Не все раздвигались достаточно быстро и почтительно. Но остальные их поспешно утягивали. Это что — бунт на корабле, в смысле — Литруге, или они просто не знают кто я? Довольно много незнакомых лиц.

— …День добрый капитан Флиин, рад видеть вас снова. — Поднявшись на мостик, я постарался вести себя так, словно бы и не отлучался никуда на три года.

— Э — э–э…. Мне тоже…. В смысле — весьма рад…, ваша милость. — Мужик был явно растерян, и не слишком рад встрече. В отличие от моего приятеля Ренки, самолично стоявшего на мостике и водивший эскадры в бой, моя популярность у пиратов была не столь яркой и оглушающей. Кажется, у них даже могло создаться впечатление, что там где я — там неприятности. Да и вообще — когда мы занимались кидаловом или втюхивали им нужные нам идеи, я обычно брал самую неприятную часть на себя, так полезнее для дела. — Вижу, вы уже давно знакомы с нашим корабельным лекарем?

— Он еще и лекарь? — Капитан Флиин сумел сбить меня с толку. — И что, многих вылечил?

— Да хватает.

— Potom vam pridetsja mne mnogoe ob#jasnit', junosha. — Я бросил на смущенно мявшегося чуть в стороне курсанта суровый взгляд. — Да, признаться, мы давние знакомые. Но, собственно говоря, я надеялся застать тут капитана оу Дарээка. Мне сказали, что он ходит где‑то в этих водах.

— Он отправился на своем "Счастливом" в Аэрооэо. — Ответил Флиин, а потом, как‑то ехидно усмехнувшись, добавил. — Он очень заторопился туда, прочитав письмо от некоего Биима Куува, приказчика торгового Дома Ваксай. Знакомо вам это имя, ваша милость?

— Хм…. А каковы ваши ближайшие планы, капитан?

Игорь Рожков, судовой лекарь.

Начинался день просто замечательно. Проснулся я довольно поздно от ласковой щекотки солнечных лучиков. Ну душе было покойно и благостно, а во всем теле чувствовалась этакая истома, как после всякой тяжелой, но необходимой, а главное — удачно завершенной работы. Встал, подошел к окну — чудная картина! Безбрежная морская синева соревнуется в яркости и чистоте красок с высокими голубыми небесами, по которым весело бегут белые облачка, словно стадо барашков играющих в салочки, а сверху на них, с добродушной улыбкой пастуха, взирает яркое южное солнце. На этом преобладающе — лазурном фоне, виднеются старинные башни форта сложенные из какого‑то светлого камня, еще чуть дальше полоска желтого песчаного пляжа, и завершающим штрихом — несколько пальм, всем своим экзотическим видом словно бы вопящие — "Мы не привычнее тебе, Игореша, тверские елки, а самая настоящая тропическая экзотика". Легкий ветерок со стороны моря, несущий запахи морских волн с примесью ноток степных трав и цветов, крики чаек…. Мог ли ты когда‑нибудь подумать, друг Рожков, видя подобные картинки на экране телевизора или компьютера, что когда‑нибудь и сам окажешься в подобной сказке? А если еще и учесть что сказка эта вообще находится в другом мире…, то можно смело сказать, что тебе Игорек, выпала редкая удача и судьба, выпадающая одному на несколько миллиардов, что уж тут про полеты в космос толковать. Ты Игорек — счастливчик! А если бросить взор ниже — умилительнейшая картина, способная растрогать сердце любого военного, — на плацу крепости, мои новые подчиненные, с утра пораньше, прилежно занимаются строевой подготовкой и экзерцициями с мушкетами под строгим приглядом Фор — гхеса и младших командиров. Сами вышли, без напоминаний и окриков изволящего почивать начальства! Все‑таки повезло мне с этими квад — ал — ахарцами. Вот что значит хорошо мотивированный народ, не то что этот аэроээский сброд! Тех бы сейчас на плац и пушками не выгнать бы было.

Что ж, пора и мне делом заняться, — прямо с утра пораньше приоделся, и сходил к коменданту решить наши с ним финансовые дела. Решил, погрузил кошельки на своего сержанта, и отправил, под приглядом лейтенанта Кальмара в форт. А сам, отзавтракал в компании семейства коменданта, так сказать — во имя межведомственной дипломатии укрепляя связи между союзными армиями. Потом был торжественный дележ добычи, что у пиратов всегда означает праздник. После того как откинули долю в, так сказать, пиратский общак, выделили тройную долю погибшим и двойную раненным, на каждого участника операции осталось не так чтобы особенно много денег. Но для недавних рабов на галерах, уже сам факт участия в дележе награбленного на равных с остальными, сам по себе был подарком. Так что радость подчиненных была искренней и светлой. Ну что — и я за них порадовался, тем более что десятикратная доля командира, вылилась не в такую уж и ничтожную сумму. А тут еще и сообщение про парус на горизонте, а примерно через часик, еще одно, о том что это не просто парус, а парус старой доброй "Кусачей черепахи", ставшей для меня уже почти родным домом.