Возвращение в Тооредаан (новый вариант) (СИ) - Чекрыгин Егор - Страница 37

— А на чем приехали, на чем уехали? Какие грузы увезли?

Следующие полчаса, хозяин подробно отвечал на сыпящиеся на него градом вопросы. Наконец Игиир иссяк, уже не зная о чем еще можно спросить стоящего перед ним человека. Но самое главное, он уже выяснил. Чужаков среди ушедшего каравана не было, А подозрительную лошадку, приобрели у перекупщиков по очень выгодной цене.

— …Лошадка‑то, хоть и лядащая, но статей приличных. — Пояснил хозяин. — В степи откормят, а через год ее сам–трое, продать можно будет. Баалг в лошадках‑то разбирается!

— Гляди у меня. — Опять внезапно опять приходя в возбуждение, рявкнул Игиир условную фразу. — Узнаю что соврал — в горы, руду добывать отправлю! Сдохнешь через полгода!

— Хм… Ваша милость... — Из дверей появился чрезвычайно довольный собой Хееку. — Нашел! — И в подтверждение своих слов, подбросил вверх и ловко поймал небольшой, расшитый бисером кисет.

— Проверил? Все там?

— Не извольте беспокоиться, ваша милость. Все, до последнего камешка.

— А это у тебя чего?

— Окорок, ваша милость. Случайно нашел. Подозрительный он, какой‑то. Надо бы проверить, не проходит ли по Тому делу!

— Хм... Тому... Я тебе... Впрочем ладно… .А ты. — Обратился он к хозяину. — Считай, только что из петли вылез. Но смотри, начнешь болтать попусту — опять там окажешься. И своим это объясни. Понял?

— Понял, ваша милость, понял. Буду нем как рыба. — Хозяин был просто счастлив, от того что гроза пронеслась мимо, и кажется готов был пообещать все что угодно.

— Ладно. Уходим… Ты зачем окорок упер, мерзавец? — Обратился он к Хееку, едва они вышли за ворота.

— Для достоверности. — Не моргнув глазом, рапортовал стражник. — А то ведь не в жизнь не поверят, чтобы солдатня, трактир обыскивая, чего‑нибудь да не уперла.

— Надеюсь, это все что ты стащил?

— Не извольте сомневаться, ваша милость. — Вновь не моргнул глазом Хееку.

— Тогда… — ты запомнил имена перекупщиков и описание лошади? — Беги за город, там, где загоны для скота. Узнай у них, откуда она взялась. Легенда — есть подозрение, что ее украли из полковых конюшен. Поторопись, ты должен успеть до вечера.

— А... — Хееку замялся. — А как же... — Он указал глазами на зажатый под мышкой окорок. — Может, я сперва до нашего постоялого двора добегу?

— Нет времени. — Мстительно отрезал Игиир. — Выбрось его, или вон — детишкам подари… Ладно, — глядя на мгновенно подернувшееся маской скорби лицо подчиненного, смилостивился оу Наугхо. — Найми мальчишку, который доставит его на постоялый двор, и сдаст на хранение хозяину. Тех двух монет, что ты стащил в караван–сарае, должно хватить. Сам по городу не таскай. Не позорь мундир.

— Слушаюсь, ваша милость. — Пробурчал Хееку, расстроенный внезапной убылью денежных средств.

Думал, перегнать захваченное имущество, будет большой морокой. Верблюды‑то еще ладно. Они привыкли на одной веревке друг за другом ходить. А вот коняшки... Не, местные табунщики наверняка знают тайное слово или свист, по которому лошади бегут в одну сторону. Но я‑то, не местный табунщик. А гоняться по степи за разбегающимися животинами, в то время когда где‑то рыскает недобитая шайка бандитов, мне как‑то не очень хочется.

Но к счастью, стоило мне только перевалить через вершину холма, как я сразу углядел едущий мне на встречу отряд. Сначала, ясное дело, испугался. Но быстро разглядел своих, и… — в общем, все обошлось удачно. Народ добычу оценил, и весьма даже одобрил всю мою тактику. Как я понял, тут, победа без добычи, за полноценную победу не считается. В том смысле, что ежели ты супостату просто морду набил, а карманы обчистить не смог — лох ты, а не великий победитель. Собственно говоря, именно поэтому мне на встречу и выслали помощь, после того как Риишь, сообщил о том, куда я направился, — не меня спасать помчалось это жулье, а помочь грабить.

Итоги «великой битвы» удалось подвести только через двое суток. Поскольку днями мы старательно убегали подальше от места нашей грандиозной победы. А по ночам — несли удвоенные караулы. И вот, наконец оу Моовиг и Мыш, решили собрать всех, воздать должное героям, помянуть погибших, а главное — поделить добычу!

Хе–хе… Я, разумеется, оказался в списках героев. Мне засчитали пятерых убитых врагов, и это оказалось лучшим результатом дня. Про тех троих, что я завалил возле лагеря бандюков, я скромно умолчал, иначе пришлось бы объяснять где их оружие и кони, а тогда и про отпущенных пленников пришлось бы рассказывать. А оно мне надо?

По каким принципам распределялась добыча — я так и не понял. Было смутное ощущение, что меня тупо кинули, но… — кому тут жаловаться? Короче — оружие убитых лично мной, мне отдали, а вот их кошельки, одежда и украшения, уже почему‑то пошли в общий кошт. Все отбитые у врага лошадки, верблюды, седла и вьюки на их спинах, — тоже оказались общей добычей, хотя мне и выделили двойную долю. Двойную же долю, кстати, посмертно, получили и трое убитых караванщиков, а шестеро раненных — полуторную. Мыш загреб себе пять долей, а оу Моовиг — десять, хотя, по рассказам, вроде даже и курка не соизволил взвести за все время боя. После всех хитрых подсчетов, мне достались полторы лошади, одно седло и уздечка, куча разного барахла, довольно увесистый кошелек, правда набитый в основном мелкой медной монетой, и обещание крупных золотых монеток, после реализации товаров найденных в тюках бандюков. Там, кстати, оказались какие‑то ткани, крохотные кувшинчики с непонятным маслом, и немного оружия. — Видать, мы были не первым караваном, подвергшимся ограблению. Однако, судя по всему, ни о какой солидарности жертв преступников, не было и речи. Что мы награбили — то наше, и возвращать законному хозяину? — Накось выкуси! …Сколько все это могло стоить, я даже не догадывался. Но по довольным рожам подельников, предположил, что можно надеяться на хорошую прибавку к жалованию. Ну и конечно же, теперь у меня появилось — пять новых мушкетов, считая тот что я уже начал эксплуатировать. Три тесака, сабля, шпага, четыре кинжала, три ножа, и один граненый штык в ножнах, правда, как выяснилось, не подходящий к облюбованному мной мушкету. И конечно же — сбруи для ношения боеприпасов, и сами боеприпасы.

Приятно конечно, когда у тебя кукиш с маслом, да вдруг — джек–пот! Однако, в моем положении, такая куча барахла, это не столько богатство, сколько обуза. Так что, первым делом, я пошел к оу Моовигу, выкупать вторую половину моей лошадки, а заодно обменял выделенного мне конька, на Троцкого. Троцкий конечно скотина вредная, но в бою, надо отдать ему должное, вел себя безупречно, а такие вещи надо ценить.

А потом… М‑да. Потом меня обули еще раз. Я это почувствовал, хотя доказать ничего не мог. Но и правду сказать — где мне, темному и дикому вояке, тягаться с прожженными торгашами, зарабатывающими себе на жизнь скупкой–продажей? У меня, конечно выкупили часть ненужного мне барахла, включая карамультук, но... А в общем — что уж об этом говорить?! Чувствую, надо сказать спасибо, что еще и доплачивать не заставили, или вообще — из штанов не вытряхнули. Одно слово — торгаши!

Себя я оставил новый мушкет, который мои товарищи называли «армейским», и ценили весьма высоко. Широкий кожаный пояс и перевязь с серебряными газырями. Шпагу — довольно неплохого качества, кинжал и пару ножей. Плюс, стал обладателем трех комплектов одежды, которую, честно говоря, брезговал надевать, пока ее хорошенько не отстирают, парочки довольно теплых одеял, достаточно больших, чтобы подстелить его под себя и накрыться сверху. Котелка, фляжки, ложек–мисок, куда более высокого качества, чем те что я приобрел в Лоориге. Еще одного кошелечка, набитого уже серебром, и тючка с разным полезным барахлом. И да — конечно же — новой широкополой шляпы. Поскольку мою первую, мушкетное ядро, превратило в нечто неприличное. Зато, в новой шляпе, я сам себе казался этакой помесью ковбоя, д*Артаньяна и Индианы Джонс.