И пришел Город - Ширли Джон - Страница 23
- Предыдущая
- 23/44
- Следующая
ПЯ-А-АТЬ!
БЫСТРЕЕ! Он позаимствовал машину Билла и с маниакальным упорством гнал теперь сквозь дождь, с дерзким безразличием к скользкой дороге.
Дождь начался через несколько минут после того, как Коул покинул квартиру. Он уже основательно вымок к тому моменту, как разбудил своего осоловелого помятого зама и потребовал у него ключи от машины. Билл был настолько вымотан, что даже ни о чем не спрашивал.
Коул поеживался на виниловом сиденье: штаны отсырели, рубаха липла к спинке. Обогреватель в малолитражке работал вовсю, окна были закрыты, так что одежда начала исходить паром, превратив салон в теплицу. Он чувствовал запах своих влажных волос и пованивание бычков из пепельницы. Привкус во рту после всех этих сигар был тоже не лучше. Правда, головная боль унялась, но ее сменило нехорошее жжение в желудке.
Улицы отливали одинаково влажным, маслянисто-серым блеском, и было в нем что-то от органической пленки.
Видавшая виды двухдверка, помятый капот которой время от времени подпрыгивал – сломанные замки скрепляла проволока, – с натужным урчанием одолевала подъем шоссе. Он слегка подправил регуляторы, держа взгляд на шкале автопилота, которая вспыхнула на приборном щитке, едва только машина выехала на шоссе. В городе системы электронного управления были редкостью, да и адаптировано под них было меньше половины ТС, так что их использование было делом добровольным. У Коула от недосыпа шла кругом голова, слезились глаза, и он решил на пути в Окленд воспользоваться автопилотом. Включив прибор, он откинулся на сиденье, предоставляя машине рулить самостоятельно. Свыкнуться с этим было пока сложновато: чтобы руль вот так покручивался сам по себе, а педаль тормоза самостоятельно утапливалась, регулируя расстояние до машины, ехавшей впереди…
Колеса загрохотали по рифленому въезду на мост. Влажным ветреным утром море, вид на которое открывался с Бэй-Бридж, казалось бескрайним нефритовым полем – слишком древнее и всеохватное, чтобы его вот так запросто сковывал обручем пролет моста; наверное, море тайком дожидалось неизбежного землетрясения, чтобы напоследок потешиться над хлипкой мишурой цивилизации.
Коул оглянулся через плечо. Сквозь взвесь тумана город вздымался жемчужными башнями, в этой загадочной перспективе они казались бастионами экзотичного города далекой страны. Сердце екнуло, когда среди панорамы проглянул клык Пирамиды: сразу пришел на память человек на полу в предсмертных судорогах.
Глядя на приближающуюся сутолоку Беркли и Окленда, Коул откинулся на сиденье. Рука легла на рукоять пистолета во внутреннем кармане куртки.
«Ну, и что я им сделаю? – спросил он себя. – Скажу: ложись, гады, а то всех перестреляю? Опять же, кого я мог бы подтянуть себе в помощь? Оклендскую полицию, что ли… да нет, объясняться бы пришлось… опять же, если это единственный способ ее вытащить…»
Мотор машины различимо кашлянул, словно говоря: «Перестань разговаривать сам с собой, Коул, ты меня пугаешь…»
«А с кем мне еще разговаривать-то», – буркнул Коул машинально.
«Разговаривать с собой – дурная привычка, – жужжа, прогудел автомобиль, – поболтай лучше со мной».
– Вот ч-черт! – выругался Коул. От усталости скоро глюки пойдут. Да тут еще тревога за Кэтц и попытки принять то, что случилось. Убийства. Пытаясь справиться с этим, от подошел к определенной грани – чего с ним не было с того случая в юности, когда он переборщил с дозой.
«Вот ведь черт, не хватало еще сбрендить», – подумал Коул. И тут до него дошло: а ведь дело, может быть, не только в нем. Город не в силах остановить его в течение дня, но может с ним контактировать. В конце концов, автомобиль – всего лишь движущаяся деталь города, все равно, что кровяная бляшка в венах человека. А через автомобиль… Поговори лучше со мной.
– Нет уж, – вслух сказал Коул и сам над собой засмеялся.
«Расслабься. Подумай как следует о том, что ты делаешь», – навязчиво шелестел ветер над машиной, настойчиво постукивали поршни.
«Это галлюцинации или сам Город? – уже совсем недоумевал Коул. – Или и то и другое?»
Машина поглотила его. Увозила против его воли. Мчала в своем чреве в какой-нибудь мрачный подземный гараж, в бетонных недрах которого ему суждено провести вечность. Автомобиль обладал своей волей – руль крутился сам по себе. Он почувствовал себя в ловушке, сплавленным с виниловым сиденьем, расплющенным меж стеклами…
С сердитым рыком Коул рванулся и сел вертикально, потряс головой. Опустил боковое окно, чтобы лицо обдало порывом холодного воздуха. Странная дезориентация прошла. Он снова поднял окно, оставив щель для свежего воздуха, и для разнообразия включил радио. Из динамика, как из преисподней, грянуло сонмище голосов, пока Коул не настроился на программу новостей: «…на данный момент для почтовой службы становится не только логичным, но и неизбежным переход на стопроцентно электронную передачу печатных изданий, за исключением посылок. Сегодняшние шестьдесят процентов неэффективны. Единообразие – это веление времени, и, конечно же, мы не можем надеяться на эффективное, соответствующее требованиям сегодняшнего дня управление разобщенной почтовой системой, поэтому появилась необходимость обязательного установления транстерминалов данных в каждом доме, рассчитывающем на получение почты. Достоинства с лихвой перевешивают недостатки. Это же очевидно, что печатать у себя на дому письмо, которое тут же передается в качестве единицы, в зависимости от…»
Коул переключил на другую станцию. «Ну что, обычной почте каюк, а? – пробормотал он, перескакивая с канала на канал. – Гадство, а мне вот нравится вскрывать письма!»
«Гуляя» по коротковолновому диапазону, он случайно выловил фразу: «…поступившей информации, активисты…» и, спешно дернув туда-сюда рычажок настройки, остановился на нужной станции: «…но если эти мужчины и женщины не являются слугами правопорядка – а факты свидетельствуют, что они далеко не те робингуды, за которых себя выдают, – тогда кто же они? Их вчерашнее появление на рок-концерте и разразившаяся бойня – полное противоречие тщательно создаваемому имиджу. Наш журналист попросту отметает выдвинутый ими аргумент (если таковым можно считать анонимно подброшенную на наш канал запись с заявлением, что этот концерт представляет собой "апофеоз моральной распущенности и безнравственности"). Что может быть голословнее! В то время как в действительности все гораздо проще: причина в том, что группа "Праязык" отказалась иметь дело с Союзом поп-исполнителей, которым – это и ребенку известно – заправляет организованная преступность. Что же получается: так называемые активисты на самом деле не что иное, как боевой отряд мафии?…»
– А вы, мудаки, что думали? – съязвил Коул.
Он выключил радио: шоссе закончилось. Теперь, если управление не переключить на ручное, машина угрожала немедленно припарковаться: зона автоматики заканчивалась.
Коул отключил автопилот и взялся за руль, свернув под указателем «Бульвар Сан-Педро». Проехал где-то с милю, сосредоточенно покусывая губу, несмотря на то, что она была рассечена и болела. По мере приближения к кварталу, где надо было начинать поиски активистского логовища, начали оживать следы давешних побоев, словно в предостережение.
«Психосоматика», – поставил себе диагноз Коул.
Вот она, та улица. Коул повернул в нее. Дыхание отдавалось в ушах резким эхом. Он рулил левой рукой; правая – в кармане куртки, на влажной от пота изящной рукоятке пистолета.
Население Окленда состояло по большей части из афроамериканцев, поэтому рекламные плакаты, взывающие с заборов стройплощадок и многоквартирных домов, изображали в основном улыбающихся смуглянчиков – якобы представителей среднего класса, – предлагающих сигареты и коллекционные вина или танцующих диско. Более свежее поколение плазменных щитов за толстым стеклом жило неугомонной жизнью, показывая, как бодрая негритянская молодежь «отрывается» под музыку рекламируемых радиостанций.
- Предыдущая
- 23/44
- Следующая
