Емельян Пугачев. Книга 2 - Шишков Вячеслав Яковлевич - Страница 40

• Предыдущая
• 40/236
• Следующая

— Чтоб всему списки были сготовлены, — сказал Пугачёв. — Это, Почиталин, твое дело! С тебя взыск будет. Как перепишешь, мне подашь.

Ваня Почиталин поклонился, Пугачёв велел при нем сызнова пересчитать деньги. «Денежка счет любит», — сказал он, а когда все было кончено, мешок с медью и сума с серебром и золотом опечатаны, он приказал всем удалиться, кроме Падурова.

— Запри дверь, — сказал ему Емельян Иваныч.

Канцелярия коменданта — большая горница с низким потолком.

Обшарканные задами и спинами стены грязны. На некрашеном полу окурки, плевки, мусор, несмываемые брызги чернил. На стене прокопченная большая карта России, указ Военной коллегии, чертеж пушки и гаубицы. Возле писарского стола на гвозде нитки для сшивания дел, линейка, огромные ножницы. Портрет Екатерины снят с простенка, брошен в угол, на его месте стоят со связанными крест-накрест древками государевы знамена.

Пугачёв с Падуровым перешли в кабинет коменданта. Здесь уютнее, чище.

Пугачёв сел в комендантское кресло за широкий стол. Он ножницами остриг кончик гусиного пера, стал чистить им под ногтями.

— Веришь ли ты в меня, Падуров? Признаешь ли правое дело мое? — неожиданно и как бы между прочим спросил он казака.

— Я присягу вам чинил, ваше величество, — негромко ответил Падуров. — Если б в дело ваше не верил, супротив бы вас шел, а не с вами, как ныне.

— Благодарствую, — проговорил Пугачёв глухо. — А коли веришь, помоги, брат. Ты, вижу, человек здешний, бывалый, вот и в депутатах государственных хаживал…

— Сей знак свидётельствует о моем депутатском звании, коего я не лишен и поныне, — и Падуров показал Пугачёву висевший на груди золотой жетон Большой комиссии.

— Добро, добро! — Пугачёв, наморщив нос, с любопытством рассматривал значок, даже поколупал его ногтем. — А я в таких книжных людях, как ты, нужду имею шибкую, полковник. Служи!

— Усердно благодарю, ваше величество, — откликнулся Падуров. — Готов служить.

— Ну, а чего да чего ты в депутатах делал-то? — спросил Пугачёв, расстегивая ворот и отдуваясь.

Падуров, не торопясь, начал рассказывать о том, как в 1767 году повелением Екатерины созвана была в Москве Большая комиссия для выработки Нового уложения, то есть основных законов. В Москву съехалось тогда пятьсот шестьдесят четыре депутата. Вот в их-то числе и был депутатом от Оренбургского войска сотник Падуров. Заседания Большой комиссии продолжались целых шестнадцать месяцев. За это время Падуров познакомился со многими депутатами, почасту беседовал с ходоками-крестьянами из разных мест России. Пребывание в Москве, по словам Падурова, пошло ему на большую пользу: увеличились его знания о бесправном положении крепостных крестьян и заводских работных людей, о роли вельмож в стране, а также крупного и мелкопоместного дворянства, о торговом сословии.

— Одним словом, ваше величество, чрез депутатство свое я совсем иным человеком стал. Будто бы с горы высокой посмотрел на жизнь отечества своего… Раньше-то ко всему равнодушен был и никакого любопытства к жизни не имел, жил и жил, как дикий козел в степу. Опосля того задумываться начал — что, да почему, да нельзя ли, мол, каким-либо способом рабскую жизнь нашу хотя бы на малую толику облегчить.

— Во! — вскинул Пугачёв указательный палец. — Дело балакаешь, полковник, дело!

— А сняли бельма с моих глаз два офицера-депутата — век не забуду их — Козельский да Коробьин. Светлые головы, дай им бог! Они за мужика, ваше величество, стояли, да ведь как! Без трусости, без малодушия. Опричь того много вольных речей и от прочих депутатов наслушался я…

— Ишь ты, ишь ты, — поддакивал Пугачёв, то прищуривая, то открывая правый глаз.

— Матушка Екатерина уж и сама не рада стала, что народ с России собрала да допустила говорить по-людски. А испугавшись, повелела работы Большой комиссии закрыть якобы по причине начавшейся войны с Турцией, — вздохнул Падуров.

— Коварница… Ах, коварница… Да ведь я знаю её ухватки-то лисьи, знаю, как она хвостом-то долгим следы горазда заметать.

— Правда ваша, государь. И промеж депутатов оное мнение о матушке втайне разглашалось. И ничего путного из её затеи не вышло: поводила-поводила депутатов за нос да и по домам отправила. Но все же, я чаю, мозги-то у многих через пребывание в Москве проветрились. А сие, государь, России на большую пользу.

Пугачёв молчал, присматривался к темноусому статному Падурову, как бы взвешивая: хитрит казак или и впрямь душу открыл настежь. «Нет, кажись, нашего поля ягода», — подумал Пугачёв и молвил:

— Я окраину эту оренбургскую не больно явственно знаю, не бывывал здеся. И выходит шибко пакостно: замест того, чтобы армию свою вести, плетусь туда, куда ведут меня. А гоже ли это, подумай-ка, полковник?

— Сие дело поправимое, ваше величество. Дозвольте… — Он заглянул в один шкаф, в другой шкаф, порылся на полках, вытащил кучу чертежей и, найдя нужную карту, раскинул её перед Пугачёвым.

— Вот план расположения сторожевых линий всего Оренбургского края.

Глаза Пугачёва пытливо насторожились. Он с напряжением принялся слушать казака, вникая в каждое его слово.

— Вот это город Оренбург с крепостью.

— Где? — Пугачёв, посапывая, уткнулся в план.

— А вот! — указал карандашом Падуров. — Извольте видёть… На запад от Оренбурга идёт самарская линия укреплений до самой Самары.

— Где Самара?

— Вот Самара. От нее идут крепости Борская, Бузулукская, Сорочинская, Чернореченская и другие вплоть до Оренбурга.

Пугачёв долго рассматривал местоположение этих «фортеций». Падуров далее стал указывать на линию крепостей к югу от Оренбурга, через Яицкий городок до Гурьева у Каспийского моря, и к западу — до крепости Орской.

— Всего тогда было выстроено, государь, сто четырнадцать укреплений.

— Скажи на милость, сколь много… Сто четырнадцать! — воскликнул, подняв брови, Пугачёв. — А вот ответь мне, кто оные крепости строил, когда и по какой нужде? Я чаю, уж не Петр ли Великий, дедушка мой, спроворил?

Падуров покосился на «внука» Петра Первого, сказал:

— Нет, государь. Почитай, все крепости и самый город Оренбург основал лет тридцать тому назад начальник Оренбургского края, генерал Неплюев.

• Предыдущая
• 40/236
• Следующая