ВДВ. Как выжить и победить в Афгане - Скрынников Михаил Федорович - Страница 13

– Это хорошо, что десантный факультет, – задумчиво сказал я и добавил: – Давай пока привыкай к нынешним условиям, а потом, со временем, и на боевые пойдешь.

Как только такой вердикт был озвучен, лейтенант преобразился, и с ходу пошел в атаку.

– Товарищ подполковник, я хочу быть вместе с ротой на этих боевых действиях!

Тут уж и ротный не выдержал:

– Ну вот пошло-поехало, все сначала!

А лейтенант все настаивает:

– Рота уйдет, а я, что ли, за сторожа в расположении останусь?

От такой лейтенантской прыти мне пришлось малость задуматься.

– А что, Ленцов, рота уйдет на задание, а замполита в бою не будет… Не дело это. Включи его в состав роты, но держи его около себя, не отпускай к людям, пускай со стороны наблюдает за всем происходящим.

Ротный согласился с решением начальника и сказал:

– Лейтенант, понял? Будешь моей тенью. От меня ни на шаг.

– Есть быть рядом с вами! – весело ответил лейтенант и тут же пошел к старшине за амуницией.

Когда Скорняков отошел, я сказал, обращаясь к ротному:

– А лейтенант молодец, такой настырный. С первого раза хорошее впечатление произвел. Будет от него толк в будущем. Но ты, Саша, присмотри за ним. Он молодой, у него есть порыв, но он совсем не представляет, что такое бой, не видел, как гибнут люди. Не дай бог с ним что-то случится. Тогда мы с тобой долго будем локти кусать. Так что присмотри за ним. И такое на войне случается, что надо за молодым лейтенантом присмотреть. Как будто на танцах, чтобы чужие не обидели…

После контрольной проверки подготовки роты к выполнению задачи я не стал больше мешать работе офицеров и отправился к себе в штаб. Уже вечерело. А рано утром, как и было договорено, я отправил своих помощников Павлова и Баранова на аэродром, с которого в этот день был прямой рейс аж до самого Витебска. Сегодня моим помощникам повезло, они прямым рейсом без пересадок улетели в отпуск. Позже, вернувшись с аэродрома, я зашел к Петрякову и доложил ему о готовности роты к началу боевых действий. Тот сказал несколько напутственных слов в адрес разведчиков и добавил, чтобы без необходимости солдаты не лезли на рожон.

– Обязательно передам ваши пожелания бойцам, – сказал я и по давно натоптанной тропе направился в роту, чтобы еще раз, «до последнего винтика», убедиться, что личный состав к боевым действиям готов.

За деловой и спокойной подготовкой к операции прошел светлый день. В течение дня саперы на перевале сняли мины с минного поля, которые они же и установили вскорости по прилету в Кабул. Темнело. Послышались негромкие команды командиров на общее построение. Через какое-то время рота (опять же после всяческих напутственных слов) в пешем порядке направилась в сторону перевала. Выждав нужную паузу, я вывел бронегруппу на западную окраину поселка Тарахейль. Здесь я подозвал к себе Тютвина и приказал быть на связи с ротным, а сам поднялся на высотку, на которой находилось полковое охранение. С этой высотки днем хорошо просматривалась именно та часть долины, на которой будут работать разведчики. Ночью летающие трассеры тоже были заметны издалека, и я предупредил старшего, чтобы солдаты вели наблюдение в нужном для разведчиков секторе, – и если заметят в ночном небе трассеры, то об этом немедленно нужно доложить колонне, которая стоит внизу высотки. Старлей сказал, что задача ему ясна, и как только они увидят трассеры, то сообщат об этом разведчикам.

Вдоль бронегруппы прогуливался Тютвин. Он не стал дожидаться вопроса начальника, а сам доложил, что ротный уже на подходе к месту организации засады.

– Николай, проследи, чтобы механики не дремали. Держи их постоянно на связи, – обязал я связиста.

– Понял вас, – ответил лейтенант.

Метрах в тридцати от бронегруппы были оборудованы две палатки царандоя (народной милиции). В одной проживали мужчины, а в другой жили две девушки-милиционерши. Пост контролировал и проверял пассажиров, которые въезжали и выезжали в Кабул во стороны поселка Тарахейль, и находились под надежной охраной десантников. Собирая нужную разведывательную информацию, я часто наведывался на этот пост: беседовал с сотрудниками поста, в том числе и с женщинами. С одной из них у меня были прямо-таки приятельские отношения. Звали ее Зейна, совсем как узбечку. Вот и сейчас я подошел к мужчинам, поздоровался с каждым за руку и угостил сигаретами. Старший узнал «шурави» и показал пальцем в сторону палатки: мол, там она, твоя знакомая. Я тихонько постучал по колу, который натягивал палатку, отвернул полу входа и зашел внутрь. При тусклом свете керосинового китайского фонаря девушка, лежа на кровати, рассматривала какие-то листовки. Услышав, что кто-то входит в палатку, она оторвалась от просмотра листовок, подняла глаза и, узнав в вошедшем знакомого «шурави», быстро встала и с улыбкой на лице подошла ко мне. Мы не виделись около двух месяцев, пока я был в отпуске, и сейчас на какой-то миг обнялись, – но в этот момент около палатки послышались торопливые шаги, и тут же у входа появилась ее напарница. «Хорошо, что успели вовремя отпрянуть друг от друга, а то получилась бы неудобная ситуация, особенно для девушки», – подумал я. И так уже Залмай, секретарь райкома (мы были на дружеской ноге) однажды в шутливом тоне сказал: «Рафик Михаил, ты что-то зачастил на этот пост. Это связано со службой или как?» – «Конечно, со службой!» – в таком же тоне ответил я. Больше задерживаться в палатке не было смысла. Я угостил девушек шоколадкой «Буратино» из сухого пайка разведчиков и вышел из палатки. Около колонны я снова встретился с лейтенантом, который строго следил за порядком в колонне.

– Как обстановка на этот момент?

– Рота уже вышла в район, заняла позиции и ждет, когда появится банда, – ответил связист.

– Хорошо, Николай. Будь с ротным на связи, а я пройдусь вдоль колонны и поговорю с механиками.

Около каждой машины я останавливался и какое-то время разговаривал с солдатами. По именам (не говоря уже о фамилиях) я знал не только дивизионных, но и многих полковых разведчиков. Часто нам приходилось вместе бывать на боевых действиях, отсюда и знание фамилий, имен и даже просто солдатских кличек. Около последней машины я решил задержаться немного дольше обычного, но механик боевой машины, упреждая меня, сказал:

– Да не спим мы, товарищ подполковник!

– Это хорошо, что не спите. Это я просто так прохаживаюсь, чтобы самому не уснуть и меньше волноваться, – соврал я солдату. – Миша, а ты из пулемета стрелял?

– Стрелял, и много раз, – ответил солдат.

– А из орудия?

– Приходилось.

– Ну а если, товарищ Куликов, сегодня придется стрельнуть, попадешь? – со смехом спросил я его.

– Запросто!

В это время на слабом фоне освещения аэропорта появилась заметная фигура человека, быстро бегущего с горы вниз. Вот он споткнулся, сделал головокружительный кульбит, крепко выругался – и снова бросился вниз. Около машины он остановился и, еле переводя дыхание, выдавил из себя:

– Там в долине трассеры летают, – и рукой показал направление.

– Спасибо тебе, солдат, за информацию. А сейчас иди к себе наверх. Миша, дай шлемофон!

А Тютвин уже тут как тут. В наушниках что-то щелкнуло, а затем послышался взволнованный и громкий голос радиста, который был с ротным.

– На нас вышла большая банда, ведем бой, ждем бронегруппу.

– Держитесь, парни! А ротному передай, что незамедлительно выезжаем, – ответил я.

И тут же, уже через пару минут, колонна боевых машин, громко фыркнув двигателями, ушла в темноту по направлению к кишлаку. Она двигалась в сторону долины, но не прямо по дороге, а немного выше: на всякий случай, чтобы избежать наезда на возможную мину. При подходе к кишлаку связист передал по колонне сигнал повышенного внимания. Действительно, даже днем через кишлак проезжать было небезопасно, а про ночь и говорить не стоит. На крышах отдельных домов свет от фар боевой техники вырывал закутанные в накидки фигуры людей, а кто они, мужчины или женщины, было не понять. Запросто могут из гранатомета пальнуть из-за ближайшего угла или дувала! Кишлак прошли, – и на душе у меня стало спокойней. За кишлаком начиналась долина, на которой располагались стоянки кочевников. До места боевых действий рукой подать. И вот уже через несколько минут в свете фар показалась первая группа разведчиков. Механики-водители двигатели не глушили, и несколько машин по просьбе ротного подъехали к самому берегу оврага, где из пулеметов обработали противоположную сторону оврага и виноградное поле. Туда, по мнению разведчиков, могла скрыться небольшая группа мятежников. Подходя к боевым машинам, разведчики немного расслабились. Оружие, свое и трофейное, они несли небрежно: кто за ствол держал автомат на плече, а кто нес его как палку, – хорошо что не волок по земле. Но самое главное, было много разговоров. Да оно и понятно: солдаты возвращались не с вечеринки, а из очередного боя. В этот момент недалеко в стороне предгорья послышалась стрельба.