ВДВ. Как выжить и победить в Афгане - Скрынников Михаил Федорович - Страница 42

Только теперь я заметил, что рядом нет Хамаганова, и спохватился: «А где начальник медслужбы?» Связист Лисневский своим ответом и успокоил меня, и в то же время расстроил. Оказывается, тот уехал с группой Богатикова вниз. И только я хотел сказать, чтобы разведчиков вызывали наверх, как внизу в который раз началась стрельба.

– Что за чертовщина?! – зло выругался я вслух. – Александр, запроси у Богатикова обстановку.

– Товарищ подполковник, снизу докладывают: оставшаяся небольшая группа «духов», которая до поры до времени пряталась в овраге, сейчас решила незаметно уйти. Однако ее своевременно обнаружили и открыли прицельный огонь.

Одним словом, началась перестрелка. При отходе мятежники произвели выстрел из гранатомета в сторону боевых машин. Вот тогда разведчики начали стрелять по «духам» из всех видов оружия. Создавалось впечатление, что идет очень серьезный бой. Шум в овраге был сильный и слышался далеко. Но в такой ситуации мне пришлось на несколько секунд забыть про бой и лично поинтересоваться у Богатикова, при нем ли начальник медицинской службы. И только получив положительный ответ, я немного успокоился, а когда узнал, что начмед вместе с разведчиками завершает уничтожение уцелевших душманов, рассердился всерьез. Вот этого нам только и не хватало, чтобы что-то случилось с Хамагановым! Я тут же по рации строго приказал Сергею:

– Верни начмеда к боевым машинам и больше Анику-воина от себя не отпускай. Ты меня понял? Почему молчишь? Отвечай!

– Понял, понял! – прозвучал в эфире взволнованный голос лейтенанта.

Но на тот момент с начальником медицинской службы дивизии приключилась целая героическая история. Когда обнаружили группу «духов», он вместе с разведчиками начал их преследование, имея при себе только пистолет. Расстреляв все боеприпасы в сторону душманов, Хамаганов вместе с разведчиками собирал трофейное оружие и никак не хотел возвращаться к боевым машинам до тех пор, пока не закончился бой. Конечно, лейтенанту за действия начмеда досталось от меня «на орехи», но все это происходило в пылу боя, а закончилось благополучно. Победителей, как правило, не судят.

Послышался надрывный шум двигателей боевых машин, которые поднимались наверх. Вот показалась первая машина, а затем и вторая. Когда техника поднялась на берег, с командирской машины соскочил Хамаганов и направился в мою сторону. Вот он идет весь из себя веселый, размахивает руками, и рот до ушей.

– Мишаня, мы им здорово с твоими орлами подкинули! Долго нас помнить будут, гады. Это дело отметить надо!

– Ладно-ладно, остынь от боя, – сказал ему я и пошел разбираться с лейтенантом. А что с ним разбираться? Были слухи, что Сергей ходил у меня в любимчиках. Косвенным подтверждением этому был один интересный случай. В ходе одной из боевых операций я находился с группой Богатикова. Перед самым выходом в район боевых действий Сергей обратил внимание на то, что у меня при себе нет каски. И тут началось: «Взвод, стой. Мы не можем идти дальше, потому что у начальника нет каски на голове». Услышав такое, я взял каску в руку, повертел ее и сказал: «После войны в белорусских деревнях женщины в таких касках, и даже в немецких, пекли хлеб», – и выбросил ее в кусты, добавив: «Когда вернемся, отдайте ее обратно старшине». И что удивительно, он даже не взбрыкнул!

В то время в Туркестанском округе к просьбе командарма вещевики отнеслись наплевательски, а должного контроля над ними не было. Они собрали нужное для армии количество касок, а в каком они состоянии – их меньше всего это волновало. Командиры подразделений сбагрили «за бугор» то, что им уже не было нужно. Сотни касок были без подшлемников, ремней крепления – одна пустая сталь. Вот как раз такая каска мне и досталась. Лейтенант немного покуражился, но ведь задачу никто не отменял, а ее надо выполнять. И он приставил ко мне одного из разведчиков, который ни на шаг не отходил от меня, даже когда шел скоротечный, но жестокий бой. Ну вот и сейчас я пожурил лейтенанта просто так, как старший начальник, и не более того.

А в это время подполковник Вячеслав Гамбоевич Хамаганов действительно накрыл на большом валуне маленькую «поляну». Консервы он взял у разведчиков, а спирт был в его медицинской сумке. Конечно, мы отметили его успех, пока разведчики собирались в обратный путь. Во время этого импровизированного застолья к ним подошел Сергей, чтобы доложить о готовности к движению. Хамаганов на радостях и ему предложил отметить успех, но лейтенант строго знал свое дело, вежливо отклонил сделанное ему предложение и продолжил:

– В этом бою уничтожено пятеро «духов», а также нам досталось четыре трофейных автомата и гранатомет.

– Хорошо, Сергей. Еще раз проверь связь, и трогаемся в путь, – сказал я ему. И далее начмеду: – Слава, а как ты считаешь, была утечка информации о выезде активистов в кишлак?

– Все сто пудов! – ответил Хамаганов. – Поэтому «духи» и подготовились к встрече колонны. Просто они не могли заранее додуматься, что активистов будут сопровождать русские, да еще разведчики Богатикова, – рассмеялся он.

«Единственное, что осталось выяснить: откуда растут уши, от активистов или афганских солдат? Но этим пусть занимается политический советник при губернаторе», – решили офицеры.

Дело уже шло к вечеру, и десантники спешили в обратный путь. Подходя к малому серпантину, они наугад обстреляли все прилегающие к нему высоты. Просто так, для самоуспокоения. И не зря – с одной вершины стал убегать вооруженный мужчина. По нему открыли прицельный огонь все три пулемета боевых машин. Кто-то из командиров боевой машины от радости заорал по радиостанции, что попал в «духа». Несколько разведчиков во главе с Богатиковым поднялись к убитому, и с вершины один из разведчиков высоко поднял над головой автомат душмана, как подтверждение его злостных намерений. Все подождали, пока лейтенант с группой спустится вниз, но трофейный автомат рассматривать не стали, и колонна продолжила движение. Без осложнений десантники прошли зеленую зону и опасный кишлак и уже затемно вернулись на авиабазу Баграм. В лагере, оставив разведчиков приводить себя в порядок от пыли и гари, мы с Хамагановым направились на доклад к начальнику штаба. Но его на месте не оказалось.

– Где Петряков? – спросили мы у прапорщика.

– Вместе с командиром полка в бане, – ответил прапор.

– Ладно, подождем.

Ждали долго. Наконец появился раскрасневшийся от пара шеф.

– Вы уже прибыли? Как ваши дела?

Мы рассказали начальнику штаба о том, что перед самым кишлаком в овраге активистов ждала засада.

– Тяжело было бы им, не окажись там разведчиков, – сказал с ухмылкой начмед.

Вот здесь шеф насторожился и готов был услышать самое плохое. Однако его упредили словами: «У нас все в порядке, потерь нет». Мне показалось, что шеф сделал глубокий выдох, выпустив ранее набранный в грудь воздух. Он поблагодарил нас за службу и посоветовал сходить в баню. «Там еще пара и вам хватит», – добавил он. Конечно, предложение начальника штаба было принято с удовольствием. После такой-то пылищи!

Действительно, в бане было жарко. Старшина автороты (в чьем ведении была баня) заканчивал наводить порядок.

– Вы вовремя, товарищи подполковники. Проходите и раздевайтесь. – Прапорщик помнил меня еще по службе в Фергане. – Сейчас добавлю вам парку. Парьтесь на здоровье, – сказал он и тут же куда-то убежал.

Мы слегка попарились и вышли из парилки, чтобы немного перевести дух, и тут появился старшина с закуской и фляжкой.

– Ну, хватит париться, давайте отдыхать.

Мы послушались «местного начальника» и «отдохнули». Оказалось, и у начмеда кое-что еще оставалось во фляжке. В разгар отдыха в баню зашел Никифоров. «Вот вы где! А я вас разыскиваю по всему лагерю». Он тоже подсел к столу, да еще и не с пустыми руками. Так что с баней мы не прогадали!

А утром следующего дня группировка находилась в ожидании команды для совершения марша в Кабул. Офицеры опергруппы находились около середины колонны и о чем-то беседовали. И конечно же старшие офицеры вели речь не о службе. За год с лишним нахождения в Афганистане она всем изрядно поднадоела, и разговор шел о чем-то домашнем. Во время разговора по колонне продублировали команду: