Неизвестные страницы русско-японской войны. 1904-1905 гг. - Шишов Алексей Васильевич - Страница 8

• Предыдущая
• 8/103
• Следующая

Чтобы обезопасить себя от вмешательства третьих держав в русско-японской войне, правительство микадо начало в Лондоне переговоры об англо-японском союзе. Но Великобритания не была уверена в силе и действительных возможностях Японии и боялась, как бы договор с неполноценным союзником не втяну л Британскую империю в большую войну при неблагоприятной обстановке, которая начала складываться на Европейском континенте.

Германия же всячески покровительствовала такому проекту, исходя при этом из собственных интересов на Европейском континенте. Это нашло свое выражение в активной личной переписке германского императора Вильгельма II с русским царем. Глава Германии убеждал императора Николая II в исторической миссии Российского государства как заступника Европы от «желтолицых».

Император Николай II сказал германскому императору Вильгельму II в ответ на предостережения в связи с широкими военными приготовлениями Японии следующее: «Войны не будет, потому что я ее не хочу».

Позиция Германии и ее императора была вполне понятна: в Берлине, равно как и в столицах других европейских держав, не хотели видеть на континенте сильную Россию. Не случайно канцлер Бисмарк однажды заметил:

«У России быстро увеличивающееся население, и она полна энергии. Ее можно сравнить с закупоренной бочкой бродящего вина, которая, рано или поздно, должна в каком-нибудь месте разорваться. Если взрыв произойдет в сторону Сибири – тем лучше. Если он будет иметь место в Черном море или на Босфоре – это тоже не опасно для нас. Мы должны сделать все возможное, чтобы не допустить взрыва бочки у нашей границы».

В германской прессе в то время было опубликовано немало статей, в которых выражалась открытая удовлетворенность тем, что Россия утверждалась в Порт-Артуре. Так, немецкая «Иностранная газета» писала:

«Весь цивилизованный мир должен единодушно радоваться, что Россия так глубоко увязла в делах Дальнего Востока и что европейские и особенно балканские дела теперь надолго избавлены от ее грубого и кичливого влияния».

Поэтому Германия выражала открытую заинтересованность в том, чтобы Россия в своих геополитических устремлениях «увязла» на далеком от Европейского континента Дальнем Востоке. В своих мемуарах немецкий морской министр гросс-адмирал А. фон Тирпиц писал:

«По моем приезде в Петербург… я позволил себе говорить откровенно и между прочим указал, что сосредоточенная в Порт-Артуре эскадра имеет, на мой взгляд, скорее декоративное значение, нежели боевое. Я прямо заявил, что мы кровно заинтересованы в победе русского оружия, так как поражение России на Востоке может неблагоприятно отразиться на нашем положении там… Император (Николай II)… слушал весьма милостиво. В заключение он сказал, что ненавидит японцев, не верит ни одному их слову и отлично сознает всю опасность положения».

Правительство Страны восходящего солнца вело себя все более смело. В марте 1901 года оно перешло к открытым угрозам в адрес своего северного соседа. России при обсуждении нового договора с Китаем пришлось уступить давлению Токио и его английского и американского союзников. Пекин отказался заключать новое соглашение, переговоры прекратились и русские войска остались в Маньчжурии.

Тем временем на Японских островах партия сторонников войны с Россией одержала большую победу. В июне 1901 года в отставку ушло сравнительно умеренное правительство маркиза Ито («старшего политического деятеля») и к власти приходит кабинет милитаристов Кацуры. Новое правительство в своем противостоянии России получило полное одобрение в парламенте. В нем создается шовинистическая парламентская группировка «Тайро досикай» («Антирусское товарищество»).

Возобновились активные англо-японские переговоры, и 30 января 1902 года стороны подписали такой долгожданный для Токио союзный договор. Договор был большой победой японской дипломатии и милитаристского кабинета министров премьера Кацуры. Япония приобретала в Европе сильного союзника и покровителя. В последующем Токио заключит с Лондоном еще два подобных договора – в 1905 и 1911 годах.

В его первой статье стороны признавали друг за другом право на вмешательство во внутренние дела Китая и Кореи ради защиты своих интересов, «если им будут угрожать либо агрессивные действия какой-либо другой державы, либо беспорядки, возникшие в Китае или Корее». Статья вторая обязывала каждую из сторон соблюдать строгий нейтралитет, если другая сторона, защищая свои интересы в Китае или Корее, окажется в состоянии войны с третьей державой. В случае войны одного из союзников с двумя или более державами договор обязывал другую договаривающуюся сторону оказать военную помощь.

Англо-японский договор 1902 года имел чисто антироссийскую направленность. Он давал Японии возможность начать войну против России с полной уверенностью, что никто в Европе не окажет ей вооруженной поддержки из опасения войны уже не с одной Японией, но и с Англией.

Одновременно Токио обеспечивалось английской финансовой поддержкой, поставками вооружения и получало возможность строить на британских верфях боевые корабли. Для Страны восходящего солнца последнее было крайне важно: она еще не располагала мощной кораблестроительной индустрией, а сильный современный военно-морской флот она задумала создать в самые кратчайшие сроки.

Чтобы не создавать в Европе для себя трудностей, японское правительство «разъяснило» содержание англо-японского договора Берлину. Тот на сообщение Токио ответил следующим образом:

«Германское правительство признает, что англо-японский союз является важным орудием укрепления и сохранения мира на Дальнем Востоке. Ввиду того, что интересы Германии в Китае и Корее ограничены, она намеревается придерживаться там дружественного нейтралитета. Придерживаясь дружественного нейтралитета, Германия будет вынуждена, если, к сожалению, разразится война и Франция придет на помощь России, мобилизовать немецкую армию у французской границы, для того чтобы запугать Францию, которая тогда не сможет оказать достаточно эффективную поддержку России. Иными словами, Германия считает, что, придерживаясь нейтралитета, она лучше послужит делу всеобщего мира, нежели выступая с позитивной политикой».

Российская дипломатия предприняла ответный ход, и 20 марта того же 1902 года была подписана совместная русско-французская декларация. Однако она не обязывала Париж оказывать военную помощь России в случае ее войны с Японией. Было подписано соглашение с Китаем по маньчжурскому вопросу – Россия обязывалась вывести свои войска из Маньчжурии в три этапа в течение 18 месяцев.

Японское правительство в конце лета 1902 года предложило российской стороне нижеследующее соглашение: в обмен на признание протектората Японии над Кореей за Россией признавалось в Маньчжурии только право на охрану русских железных дорог. Это предложение в Санкт-Петербурге сочли неудовлетворительным.

В правящих кругах России не было единства по вопросам внешней политики на Дальнем Востоке. Влиятельнейший министр финансов С.Ю. Витте стремился к «мирному» завоеванию экономического господства в Китае и особенно в Маньчжурии, не останавливаясь и перед применением военных методов. Его единомышленник, директор Русско-Китайского банка и член правления КВЖД Э.Э. Ухтомский, требовал удержания Маньчжурии за Россией. Однако как рационально мыслящий политик С.Е. Витте был против преимущественно военных методов во внешней политике, справедливо полагая, что это может вызвать коллективный отпор России со стороны великих держав.

Министр иностранных дел В.Н. Ламсдорф занимал в правительственных кругах наиболее умеренную позицию в дальневосточных делах, предлагая ограничить интересы России в этом регионе только Маньчжурией. Военный министр А.Н. Куропаткин настаивал на удержании за Россией Северной Маньчжурии, мотивируя это интересами обеспечения обороны Приморья, Приамурья и Забайкальского края.

• Предыдущая
• 8/103
• Следующая