Не служил бы я на флоте… II - Бойко Владимир Николаевич - Страница 7

И кто после этого скажет, что даже в те времена, в нашей среде алкоголь не являлся конвертируемой валютой?

Из-за большого числа курсантов на спецфаке Севастопольского ВВМИУ нас звали «китайцами», в свою очередь ребят с электротехнического факультета звали «утюгами», а с третьего – дизельного, конечно же, «маслопупами». На 1 факультете или спецфаке, готовящем инженер-механиков на атомные подводные лодки, служил офицер, которого из-за его больших габаритов и оттопыренных ушей курсанты между собой звали его просто – «Жопа – Уши» или «Акустик». Будем и мы дальше его называть в рассказах просто – Акустик. Акустик знал об этом и всячески старался пресечь все злодеяния в свою сторону, тем самым, нарушив правило – не обращай внимания на шутки и дразнилки и оно само собой отпадет. Как правило, услышав звучание своей клички от курсантов, он сразу же бросался за ними. Отбили мы у него охоту следующим образом: однажды Акустик спускался по знаменитому училищному трапу – от спальных корпусов до учебных в 283 ступеньки – почти как Потемкинская лестница в Одессе, на развод дежурно-вахтенной службы. Обгоняющий его курсант обронил тихо слова «Акустик! Жопа – Уши!», и побежал вниз. Акустик и рванул за ним с воплем «Стойте, товарищ курсант! Я вас узнал!». Курсант бежал «… быстрее лани…» (как-никак был кандидатом в мастера спорта по легкой атлетике), но очень умно, держа бегущего за ним Акустика на расстоянии вытянутых двух рук.

В итоге Акустик увидел, как курсант забежал в подъезд казарменного помещения, что и хотелось нам. Вбегает он на третий этаж (первые два были закрыты) и спрашивает дневального «Где и куда?». Дневальный, молча, показывает на сушилку. Акустик, срывая дверь, врывается в сушилку и, конечно же, никого там не обнаруживает. Взор его падает на открытое окно, к которому он и подходит, выглядывает в него и видит распростертое тело курсанта на асфальте внизу в форме №-2 и лужу крови вокруг головы. Хватаясь за сердце, со словами «Убил! Убил!»» он, ничего не видя вокруг себя, побрел к начфаку докладывать о происшествие по перечню №-1. Как только он скрылся за поворотом казармы, курсант встал, отряхнулся, выбросил пузырек с красной тушью в кусты и убыл в ротное помещение, где все мы, молодые балбесы, смеялись от души. Вот так курсанты и отучили Акустика бегать за ними и не обращать внимания на клички (она потом от него все равно отпала). А обрати он внимание, что курсант убегал от него в робе, а в форме №-2, одетой для контрастности с разлитой красной тушью, изображавшей кровь, лежал другой курсант, совершенно по другому сценарию прошло бы это веселенькое мероприятие.

Акустик также первый попался на очередную курсантскую забаву при ежегодном получении вещевого аттестата. Получали мы его на складе, расположенном в здании учебного корпуса, как раз перед верхним плацем. Как известно ботинки хромовые получают в картонных коробках. Курсант решает просто: ботинки связывает шнурками и через плечо, а в коробку как минимум – пару кирпичей и оную – на плац плашмя. От роты обычно остается коробок 30, не меньше. И как всегда, топающий на развод вахты Акустик, увидев это безобразие, с воплем «Опять спецфак аттестаты получал!», со всего разгона и размаха, почти как Пеле, бьет правой ногой по коробке и тут же в горячке, левой по другой коробке.

В итоге – перелом пары пальцев на ногах и лазарет или костыли замаячили на горизонте. Акустик всегда выбирал второе, но попадался не один раз. Профессорско-преподавательский состав училища на такие шутки не попадался – все-таки кандидаты и доценты!

Юбилейные знаки Севастопольского ВВМИУ (из коллекции автора)

Работал у нас в училище очень умный преподаватель по начертательной геометрии. Как позитивным, так и негативным любимым выражением у него было слово «Голуба», поэтому и звали его не иначе, как Голуба. Жил Голуба в городе, и в училище прибывал к занятиям на катере. В те времена билет на катер в Голландию или на Северную сторону стоил пять копеек при средней заработной плате в стране 100–120 рублей. Билеты продавались в кассах только на Графской пристани, а на катерах – при убытии из Голландии, Троицкой или Инкермана. При следовании из Голландии после окончании рабочего дня, Голуба контролеру на катере протягивал сто рублей одной купюрой. Конечно же, сдачи у того не было никогда. Продолжался этот театр двух актеров довольно-таки продолжительное время. Голуба был счастлив, что хоть в один конец, но бесплатно! Но, на всякий болт есть гайка с газовой резьбой! Нарвался Голуба однажды на контролершу, которая перешла на рейдовый флот из троллейбусного парка. И звали ее подходяще – Машка – кондукторша. И повидала она за всю свою работу на троллейбусах столько, сколько Голубе и не снилось. В очередной раз, возвращаясь домой на катере из Голландии, Голуба достает сторублевую купюру и протягивает ее Машке – кондукторше, ожидая слов: «Ладно, пятак завтра отдадите». Но не тут-то было. Машка-кондукторша, взявши сто рублей, вручила Голубе билет на проезд и сдачу – девяносто девять рублей девяносто пять копеек одними ПЯТАКАМИ!!!

С тех пор и до конца своей жизни Голуба расплачивался за билет на катерах только мелочью.

Михаил Андроникович Крастелев, начальник Севастопольского ВВМИУ с 1950 по 1971 год, очень своеобразно воспитывал нас, курсантов училища. Будучи настоящим мужчиной, однажды рассказал со сцены клуба училища о правилах поведения курсанта, тем самым, заботясь о наших будущих женах. А произнесенная им фраза звучала что-то вроде этого: «Страшных и кривоногих дур в училище не водить. Увижу – накажу!». Не все конечно следовали его совету, и Михаил Андроникович видел всякое – и страшнее атомной войны, толстых, кривоногих, блатных и убогих. Но молоды мы были, и он нам всё прощал, но уму – разуму учил очень хорошо, что очень хорошо помогало в нашей будущей службе. Запомнились еще две его знаменитые фразы: «Не ходи головой!» – это во время проведения строевого смотра, и во время осмотра формы одежды: «Если ваш интерес, товарищ курсант, находится с левой стороны, то носовой платок вы должны носить в правом кармане». Еще запомнилось его мужская солидарность по отношению к нам – курсантам. Однажды сыграли общее построение училища на плацу – гидродроме. На середину строя вышел Михаил Андроникович, а чуть позади, стояла девица (та самая «страшная и кривая») в «интересном положении» и лет ей было «столько не живут» с какими-то сопровождающими. От нашего начальника училища прозвучала пространная лекция по теме морали, гордого звания будущего офицера – подводника, мужчины, порядочного человека и прочее, прочее, прочее. В конце речи (мы уже понимаем к чему он клонит, поскольку разговор на эту тему состоялся вчера) была произнесена заранее обговоренная фраза: «Пусть тот, кто был с данной мадам, сам, как настоящий мужчина, выйдет из строя». Выдержав для приличия паузу, строй зашевелился, и вперед начали выходить курсанты. Когда из строя вышло уже человек 50 и движение еще продолжалось, обалдевшие сопровождающие с криками, позорящими достоинство и честь дамы типа «Бл*дь!», вывели красавицу за ворота системы.

После трехминутной тишины раздалась команда «Разойдись!».

Обычный день, 17.00 – время развода. На плац Севастопольского ВВМИУ под грохот большого барабана медленно выходит караул и суточный наряд по ротам. После необходимых в таких случаях проверки внешнего вида, знания Устава, дежурный по училищу с начальником караула отворачиваются и вскрывают пакет с паролем для караула. Пароль – это секретное слово и знать его должны только они. Вскрыли, прочитали, начальник караула встает в строй. Все это до боли знакомо и привычно: курсанты подтянулись и замерли в ожидании стандартной команды: «Караул и суточный наряд! Равняйсь! Смирно! По местам несения службы – шагом марш!».