Незавершенная месть. Среди безумия - Уинспир Жаклин - Страница 33

• Предыдущая
• 33/124
• Следующая

– У сердца свой счет времени, Мейси.

– Конечно. – Мейси помолчала. – Сандермиру я не верю, хоть и знаю: надо воздерживаться от подобных выводов. Я считаю, он обманывает своих страховщиков. А еще мне чутье подсказывает, что Сандермир пытается ввести Джеймса в заблуждение. Возможно, после распространения дурной славы цена на землю снизится, эта новость привлечет потенциальных покупателей, и они, конкурируя между собой, вновь поднимут цену. Эта версия противоречит привычным представлениям, но мы оба знаем: если человек склонен к стяжательству, его не остановит даже угроза собственного краха.

– Это верно. А теперь давай-ка поподробнее про геронсдинцев. Что говорит о них твое чутье?

– Сейчас, в сентябре, трудно делать выводы. В разгаре сбор хмеля, приехали рабочие из Лондона, вдобавок в окрестностях деревни обосновался цыганский табор. Нельзя говорить о едином обществе – но лишь о нескольких лагерях, отравленных взаимным недоверием. Местные ненавидят приезжих, но не против увеличения продаж пива в пабе и продуктов в лавках; лондонцы считают местных деревенщинами, которые сами во всем виноваты, а свалить норовят с больной головы на здоровую. Цыгане держатся особняком, ничего плохого не делают – но все равно остаются изгоями. Цыганки продают вразнос цветы и вешалки для одежды, геронсдинцы покупают – и сразу захлопывают двери. Некоторые деревенские женщины тайком бегают в табор – погадать. Гаданиями занимается старая, уважаемая цыганка.

Морис хохотнул было, подавил смешок, тряхнул головой.

– Двойные стандарты, значит, практикуются.

– Именно. – Мейси отпила чуточку портвейна и продолжила: – А на том месте, куда угодил роковой снаряд, нет даже памятной плиты. Весь участок бурьяном зарос. А еще оттуда холодом веет.

– Боже.

– Там растут дикие астры. Насколько я поняла, именно из них цыганки вяжут букетики на продажу.

– Дикие астры? Лиловые, цвета скорби?

– Заметьте, их никто специально не сажал.

– Насколько тебе известно.

– Да, насколько мне известно.

Повисло молчание. Мейси понимала: Морис не хочет давать непрошеных советов. Он боится нарушить хрупкий мир, боится, что Мейси вспылит и уйдет, и не появится еще несколько месяцев. Ей казалось, для Мориса их отношения – что песок, набранный в ладони. Неверное движение – и он просочится сквозь пальцы, утечет безвозвратно. Мейси снова подумала о тех, кто ей дорог, о прежней духовной близости с Морисом – и смягчилась. В конце концов, и Морис уже старик; сколько ему отпущено жизнью? Впрочем, Мейси не собиралась забывать о сравнительно недавнем чувстве ущемленности.

– Что же ты намерена делать дальше, Мейси?

Она склонила голову, стала смотреть на огонь.

– Буду опираться на опыт работы с вами, Морис. Иными словами – задавать вопросы и еще раз вопросы. Вы всегда утверждали: не так важно найти ответ, как поставить вопрос.

– Умница.

– Что-то вы мне сегодня щедрой рукой портвейна плеснули. Не могу допить.

– Ничего страшного.

Морис поднялся, чтобы проводить Мейси до двери.

– Если я тебе понадоблюсь, Мейси, я всегда к твоим услугам.

– Спасибо.

– Ты ведь придешь еще?

Мейси позволила Морису взять ее за обе руки, как и при встрече.

– Приду.

Морис уже закрывал за ней дверь, когда Мейси вспомнила:

– Морис, подождите!

Он прищурился, чтобы в темноте лучше различить ее лицо.

– Вы случайно не знаете кого-нибудь, кто разбирается в скрипках?

– Случайно знаю. Этот человек держит на Денмарк-стрит, в Лондоне, магазинчик музыкальных инструментов. Сам он эксперт по струнным, а скрипки – его страсть. Если хочешь, завтра утром пришлю тебе его адрес с экономкой.

– Спасибо. Буду очень признательна.

Морис дождался, пока Мейси зажжет фонарик, проводил ее глазами по темному саду. Он понял, что до конца не прощен.

Утром экономка действительно принесла записку с адресом скрипичного мастера. В надежде, что этот человек знает что-нибудь о скрипке, на которой играл Вебб, Мейси поспешила в Лондон, на Денмарк-стрит.

В последние дни дождей не было. Утро благоухало пряно и остро – казалось, запахом пропитан бриз, что летит с хмельника. По обочинам густой борщевик щеголял зонтиками кремового оттенка, кивали неброские соцветия пастушьей сумки, хрупкие листики в форме сердечек влажно поблескивали в свете фар и словно пасовали перед розовыми мальвами, которые столь часто встречаются в деревнях. Других машин не было, и это импонировало Мейси – она могла без помех составить план посещения кирпичного завода, каковой находился как раз по пути следования. Там Мейси решила сделать первую остановку.

Судя по записям Джеймса Комптона, заводом руководил некто Пит Брейсгердл, проделавший путь от двенадцатилетнего подмастерья до ведущего мастера, умеющего делать кирпичи и плитку любой формы. Пока не стал начальником, Брейсгердл изготавливал еще и черепицу, нужную для починки домов, построенных в Средневековье. Таких много было в окрестностях. Черепица Брейсгердла отличалась прочностью и безупречными крепежными свойствами – тут он давал фору другим ремесленникам, иными словами, являлся ценным работником. Кроме Брейсгердла, на кирпичном заводе трудились двадцать четыре человека, в том числе подмастерья.

Мейси подрулила к заводу, заглушила мотор на стоянке. Сам завод, благодаря постройкам с деревянными каркасами и черепичной кровлей, больше походил на ферму, за вычетом характерных запахов и звуков. Даже прилегающая территория была точно загон для овец или коров – такие же деревянные ворота о пяти балках. Слева висела табличка, под которой, если верить кривым буквам, находилась «Кантора». Дверь в «кантору» была открыта, виднелся пыльный, заваленный бумагами стол. Двое мужчин разбирались с заказами и не сразу заметили Мейси.

– Они определенно говорили: кирпич нужен к концу октября, так что, если мы обеспечим доставку в Пэддок-вуд…

– Доброе утро.

Мужчины обернулись, одновременно вытерли руки о рабочие халаты горчичного цвета.

– Мне нужен мистер Брейсгердл.

Тот, что был пониже ростом, указал на своего товарища. Товарищ сунул карандаш за правое ухо и положил деловое письмо на кипу прочих бумаг.

– Мистер Брейсгердл – это я.

Он уже хотел протянуть Мейси руку, но заметил на ладони въевшуюся грязь.

– Извините – работа такая.

Мейси качнула головой:

– Понимаю. Скажите, мистер Брейсгердл, не могли бы вы уделить мне минут десять-пятнадцать?

Не спрашивая о цели визита, Брейсгердл взглянул на своего зама, который в знак приветствия коснулся кепки.

– Не беда, Пит. Я сам ребят на сегодня озадачу.

– Вернусь к печам, как только переговорю с этой леди, Берт.

Он обошел стол, взял со стула пачку документов, ими же смахнул пыль с сиденья и пригласил:

– Присаживайтесь, мисс.

Мейси порадовалась, что надела дорожную льняную юбку цвета хаки – на ней кирпичная пыль будет не так заметна.

– Чем могу служить? – Брейсгердл откинулся на спинку стула, сложил руки на груди. – Вам же не кирпич нужен, верно?

– Вы правы. Я работаю на «Комптон корпорейшн». Возможно, вы слышали, что эта компания готовит документы для приобретения земель Сандермира вместе с доходным предприятием.

– Да, нам сообщили, что завод и земля пойдут на продажу. Нас это напрягает. Времена нестабильные. Опасаемся, что завод закроют.

– С уверенностью могу сказать, что «Комптон корпорейшн», если, конечно, сделка с Сандермиром состоится, намерена расширить производство кирпича и черепицы, а также вложить значительные суммы в новое оборудование и развитие предприятия.

– Поживем – увидим. Хотя звучит неплохо. Впрочем, все мы слыхали об этих – как их? – Брейсгердл принялся глубокомысленно тереть подбородок.

– О спекулятивных сделках?

– Вот я и говорю – все мы слыхали о стервятниках. Покупают дело, а потом продают со всеми потрохами, а людей на улицу выбрасывают.

• Предыдущая
• 33/124
• Следующая