Незавершенная месть. Среди безумия - Уинспир Жаклин - Страница 41

• Предыдущая
• 41/124
• Следующая

– Меня зовут Мейси Доббс. Я представляю компанию, которая ведет переговоры о покупке у Сандермира крупного участка земли. Покупателя крайне интересует все, что связано с Геронсдином, ведь многие жители деревни трудятся на кирпичном заводе. Поэтому я пользуюсь всякой возможностью поговорить с местными жителями. Не могли бы вы уделить мне несколько минут?

Женщина шагнула за порог, оглядела улицу.

– Вам лучше прийти, когда мой муж будет дома.

– Мистер Пендл работает на кирпичном заводе?

– Не. Он водопроводчик, в Пэддок-вуд на работу ездит.

– Полагаю, миссис Пендл, что и вы сможете мне помочь.

Женщина снова оглядела улицу и вошла в дом.

– Тогда лучше в своих стенах.

Мейси шагнула в полутемный коридор. Стены были обшиты темно-коричневыми панелями и оклеены линялыми обоями в цветочек. Под самым потолком помещалась коричневая рейка, и во всю длину коридора с нее свешивались, приплясывая на нитках, как марионетки, разнокалиберные семейные фотографии. На противоположной стене три керамических диких гуся располагались так, чтобы создать ощущение свободного полета; правда, нитка ослабла и один из гусей нацелился клювом в натертый мастикой пол. Вероятно, по поводу пикирующего гуся миссис Пендл регулярно пилит своего мужа, подумала Мейси.

– Направо, мисс Доббс, там у нас зал.

Мейси вошла в «зал», где пахло лавандой и пчелиным воском. У стены, отгороженное открытой дверью, стояло пианино, дальше, перед камином, «гарнитур» – диван с двумя креслами (грубая коричневая обивка, штопанная на подлокотниках). В эркере помещался стол красного дерева, а на нем, на кружевной салфетке, – аспидистра, причем блюдце под горшком было переполнено водой.

Обои были такие же, как в коридоре. Над камином, также на картинной рейке, висели зеркало и еще несколько фотографий. Каминную полку украшали три черно-белые фотографии в оловянных рамках. С них глядели двое юношей и девушка.

– Садитесь, мисс Доббс.

– Благодарю вас.

Мейси устроилась на диване, а хозяйка – на краешке ближайшего к камину кресла. Казалось, ей неловко за то, что она в будний день сидит в комнате, где находиться подобает лишь по воскресеньям да еще на Рождество и Пасху.

– Я вас слушаю, мисс Доббс.

– Мои работодатели – компания, которая рассчитывает купить землю, – встревожены случаями мелких правонарушений в Геронсдине. Особенно их беспокоят пожары, происходящие с завидной регулярностью. Мне говорили, что год назад пожар был и в вашем доме.

Миссис Пендл закатила глаза.

– А, вы об этом! Пустяки, мисс Доббс, сущие пустяки. Все из-за моего мужа.

– Как произошел пожар?

– Вздумалось мистеру Пендлу собирать уголь на железной дороге. У нас тут все так делают. Рабочие, когда уголь в вагоны грузят, непременно что-нибудь да уронят. Ну а мы собираем. Пусть не бог весть сколько на этом экономим, а все ж таки лишний пенни в дом. Времена-то нынче трудные. – Женщина нервно хохотнула и сразу оборвала смех. – Ну так вот. Вернулся мой хозяин с большим мешком угля, положил его в сарае, и мы стали топить кухонную плиту.

Миссис Пендл подалась к Мейси, словно желая открыть семейный секрет:

– Одного только мой старик не учел: ежели углем можно целый поезд отсюда до Лондона двинуть, что ж он в домашней-то печке наделает? Вот и полыхнуло у нас.

– Странная история, миссис Пендл. Неправдоподобная какая-то.

Мейси тоже подалась к хозяйке дома, будто заговорщица.

– И вы что же, не заявили о пожаре? И землевладельца в известность не поставили?

Женщина только рукой махнула:

– А зачем? Мы сами справились. И огонь потушили, и ремонт сделали. Печка лучше прежнего стала. Знаете, мы тут, в Геронсдине, всегда друг другу помогаем. Мы как одна семья. Пожар не распространился, никто не пострадал – зачем же заявлять?

– Что ж, хорошо, что пожар удалось локализовать. – Мейси выдержала паузу. – Миссис Пендл, расскажите мне о налете «цеппелина».

Женщина буквально отпрянула:

– Он-то вам на что сдался?

– Про налет я спрашиваю не в связи с продажей земли. Просто мне сказал о нем кузнец, вот я и заинтересовалась. Это что же, тогда целая семья Мартин погибла? Они были голландцами, да? Наверное, это событие ввергло вас всех в шок.

Миссис Пендл, руки которой во время разговора лежали на коленях, теперь крепко сцепила пальцы, так что ногти впились в тонкую, как бумага, кожу, так что еще сильнее проступили вены.

– Это было ужас что такое. Правда, я не знала прежде, что они голландцы, знала только, что пришлые. – Она запнулась, снова наклонилась к Мейси. – Дирижабль прилетел аккурат на другой день, как мы про наших мальчиков услыхали.

– Что услыхали?

– Ну как же! Половина наших ребят из тех, что вступили в королевский полк Западного Кента, погибли в шестнадцатом году. В битве на Сомме. А тут за день – или, может, за два, сейчас трудно вспомнить, все как в тумане – перед налетом шесть или семь семей получают известие, что их сыновья тоже убиты. Еще и по первым-то, тем, что на Сомме, траур не сняли, а тут на тебе. Будто они все разом сгинули. Ведь мальчики на глазах у нас росли, все равно что родные нам были. – Миссис Пендл подняла глаза на Мейси. – Тут у нас не город, а маленькая деревня. Вот и подумайте, сколько мы потеряли. Мальчики здесь родились, работали, потом женились бы, жизнь бы прожили и померли своей смертью, дома у себя. И женатые были среди погибших, у них вдовы да сироты остались. У иного невеста чахнет – а могла быть семья. И вот, им бы жить да жить, а их в чужой земле проклятые немцы поубивали.

Мейси открыла было рот, но миссис Пендл продолжала:

– То есть у немцев, конечно, тоже матери, жены и дети, я теперь понимаю. Но тогда я только об одном могла думать – да и каждый у нас, – о том, что деревня лишилась мужчин. И тут, будто мало нам этого горя, принесла нелегкая дирижабль.

– Воображаю, как это было тяжело. В довершение невосполнимой утраты еще и Мартины погибли.

Женщина теребила нитку штопаного подлокотника.

– Ну да, это тоже было очень печально.

– Ведь и сын Мартинов стал жертвой войны.

Миссис Пендл опустила голову, щеки ее зарделись.

– Вы тоже потеряли сына, миссис Пендл?

Она кивнула:

– Да. Поэтому я не могу говорить про «цеппелин». До сих пор в голове не укладывается, что Сэма больше нет. Второй-то наш тогда был дома, после ранения отпуск получил. А дочка в Мейдстоуне, в госпитале, медсестрой работала. Я помню про налет не больше, чем другие.

– Спасибо, миссис Пендл, что согласились ответить на мои вопросы.

– А теперь, – миссис Пендл взглянула на каминные часы и поднялась, – мне пора делами заниматься. Помните, как сказал пророк Исайя? Нечестивым же нет мира, вот как.

Уже у двери Мейси заметила:

– Полагаю, налет «цеппелина» очень разозлил геронсдинцев.

– Это верно. Но ведь так часто бывает. Вместо того чтоб скорбеть сердцем, только злобу чувствуешь.

Мейси пошла по следующему адресу из своего списка. Дом, очередной образчик средневековой архитектуры, с темными панелями и соломенной крышей, находился напротив кузни. Там жил недавно овдовевший Джордж Чемберс. Как и в случае с миссис Пендл, дверь открылась моментально, и Мейси в привычных выражениях объяснила причины своего прихода. Ее провели, однако, не в гостиную, а в тесную кухню – совсем как в доме Фрэнки Доббса. Закопченная чугунная печка помещалась на месте камина, напротив стояло потертое кресло с засаленными подушками, которые были призваны вернуть проваленному сиденью былую упругость. На подушках уютно устроилась большая пушистая кошка. Шея у нее была почти такой же ширины, как спина. Кошка взглянула на гостью, зевнула, показав острые, точно иглы, клыки, и снова погрузилась в дрему.

– Не будем тревожить Милдред. Она линяет, после нее лучше на кресло не садиться – шерсть потом не соберете с платья. Тем более если вы там сядете, Милдред тотчас вспрыгнет к вам на колени.

• Предыдущая
• 41/124
• Следующая