Выбери любимый жанр

Крестная мать - Барабашов Валерий Михайлович - Страница 24


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

24

— Ладно, это все беллетристика.

Оба невесело и согласно хмыкнули, снова уткнулись в чашки.

— Если мы оба будем отказываться, нам припаяют групповое изнасилование. — Дерикот хорошо видел перспективу.

— Так оно и было, — согласился Городецкий. — Яна с Катей держали Марийку, хозяйка раздевала и уговаривала, я актерку коньяком поил, а ты — трахал. И орал от удовольствия на весь дом.

— Потом — ты. А, может, все наоборот было.

— Нет, первым ты был, Феликс. Я все отлично помню.

— И что, в милиции то же самое будешь говорить?

— Да ну, что ты?! Надо как-то выпутываться, дружище! Погуляли мы с тобой сладенько, целочку попробовали, а теперь пора и по счетам платить. Надо решать, пока Мария спит.

— Надо.

— Может, Аркадию позвоним? Что-нибудь посоветует. У него связи в прокуратуре, в милиции…

— Ты совсем дурак? Или наполовину? Ты трахал, а Аркадий по милициям будет названивать. Никаких звонков! Надо вообще погасить это дело, на корню. Чтоб ничего из этого дома не вышло, понял?

— Пожалуй, да…

Пришла Анна Никитична, тоже налила себе чаю, пила большими жадными глотками. Была она в длинном атласном халате, делавшем ее фигуру несколько выше, стройнее. Лицо хозяйки дома выглядело безмятежным, спокойным, по нему не чувствовалось, что женщина о чем-нибудь переживает. Да так оно и было. Анна Никитична хорошо выспалась, хотя и спала недолго, все случившееся в доме ее мало заботило. Пусть мужчины беспокоятся, с них, конечно, спрос в первую очередь.

— Ну что, Никитична? Что будем делать? — как можно спокойнее спросил Городецкий, но волосатые его руки, лежавшие на столе, все же выдали волнение. — Под суд пойдем, так?

Анна Никитична подняла на него насмешливые глаза.

— Да вы что в штаны-то напустили, Антон Михайлович? Такой видный из себя мужчина, при деньгах и положении, а говорите непотребное. Придумаем что-нибудь, не переживайте. Деньги все делают. И я буду молчать, и Яна с Катей, если конечно… — Она многозначительно замолчала, стала шумно мешать в чашке чай.

— Сколько вы хотите? — Городецкий смотрел на нее в упор и почти с ненавистью.

Анна Никитична выдержала взгляд. Баба она была твердая, грозными взглядами ее не испугаешь.

— Ну… дело серьезное, конечно, большим сроком пахнет. Я как-то читала в газете… групповое изнасилование — от пяти до пятнадцати лет. Да и позору сколько! Надо же! Я, честно говоря, и не ожидала, что у вас с Марийкой так дело повернется. Ну, посидели, потанцевали, а уж все остальное… Надо было как-то добровольно, по желанию… Извините, я вас покину — кажется, наша героиня просыпается.

Хозяйка, придерживая меж толстых колен длинные полы халата, пошла наверх, а Городецкий с Дерикотом дали волю чувствам.

— Вот стерва, а! Ты только подумай! Сама эту дрянь привела в дом, а теперь… Ты понимаешь, Феликс, куда эта жаба клонит?

— Антон, это твоя знакомая, не моя. Я ее второй раз вижу: вчера и сегодня.

— Как ты думаешь: они с этими двумя, Яной и Катей, заодно? Против нас пойдут?

— Ну, во всяком случае, им выгоднее от всего отрешиться. Вот и останемся мы с тобой один на один с Марией.

— М-да. Похоже, что так и будет.

Снова зашуршал халат Анны Никитичны, она вернулась за стол, сказала безмятежно:

— Спит еще, как у Христа за пазухой. И не подумаешь, что ночью буянила, грозила… Ну ладно, мужчины, вернемся к разговору. От Марийки, я теперь и сама это понимаю, можно ждать, чего угодно. Надо ее нейтрализовать. Даже если она и попрет на вас, то нужны будут свидетели…

— Сколько вы хотите? — брезгливо спросил Городецкий.

Анна Никитична внимательно глянула на сердитые и в то же время растерянные лица мужчин, сказала осторожно, так, чтобы и не переборщить, но и не продешевить:

— Ну… Как сейчас молодежь говорит… — Она все же заволновалась, морщинистая, старая ее кожа на шее зарозовела. — Хозяйке, я думаю, «лимон», а девочкам и по половине хватит. Они будут счастливы.

— А эта… Марийка? С ней что делать?

— С Марийкой говорить надо. Вот проснется, я сама сначала потолкую, а потом уже и вы. Но «лимоном» тут не обойдешься. Только вы с ней при Яне и Кате не говорите, наедине, поняли? Дело тонкое.

Городецкий и Дерикот угрюмо молчали.

— И на кой черт вы эту… девственницу нам подсунули? — с сердцем проговорил Городецкий, и столько было в этом слове «девственница» злобы и бессильной ярости, смешанной с отчаянием, что Анна Никитична невольно и зябко повела плечами. Впрочем, в следующее мгновение голос ее обрел прежний напор и благодушие:

— Ну… я же хотела как лучше, для вас старалась. И потом, я об этом узнала уже здесь, дома.

— Ладно, хватит об этом! — решительно прервал ее Феликс. — Погуляли, нечего сказать. — Вдруг засмеялся, запел хриплым, имитирующим прожженного урку голосом. — «Я по-омню тот Ванинской по-о-орт, и вид пароходо-ов угрюмы-ый…» Да, Антон, влипли мы в историю с географией. На этап готовься, на этап! Под звон кандалов и рыданья супруги!..

— Пошел ты! — Городецкий обжег приятеля испепеляющим взглядом, но Дерикот воспринял его спокойно, снова рассмеялся, развел руками — мол, что теперь делать? Только смеяться над самим собой.

— Вы носы-то прежде времени не вешайте, — заговорила хозяйка, хлопоча у мойки, мыла чашки. Потом перешла к плите, где разогревалось мясо, полы ее халата распахнулись, обнажились короткие толстые ноги, от вида которых у Городецкого пробежал по спине брезгливый и знакомый уже холодок — и она, эта рыхлая жаба, была с ними в постели! Тьфу!.. До чего можно опуститься!

— Марийке и о себе надо подумать, — продолжала Анна Никитична. — Вы только представьте: пойти и объявить обо всем. В милиции, в театре. Как это все рассказать? Как пили, как потом тебя, извините, всем колхозом трахали. Все ведь поймут — никто ее сюда насильно не затаскивал. Да, позвали, как порядочную симпатягу-деваху, одну из ведущих актрис ТЮЗа, золотых гор не сулили, но и не обманывали. И я, и девушки скажем: приглашали к мужчинам. И она, Мария, это прекрасно знала. Вы думаете, в театре ее поддержат? Как бы не так. Я нашу публику знаю. Все понимают: за удовольствия жизни надо платить. Да я ей, пусть только рот раскроет, такой скандал закачу — пожалеет, что на свет родилась. Ишь!..

— Ее закон поддержит, милиция, прокурор. — Городецкий тыкал дымящийся, десятый, наверное, по счету окурок в массивную хрустальную пепельницу, которую хозяйка принесла из зала. — Стоит ей только заявить. И тогда загудим мы с Феликсом в тот самый «Ванинский порт». Это как пить дать.

— Антон, не мы одни. — Дерикот, внимательно слушающий хозяйку, вдруг резко изменил разговор. — Давай называть вещи своими именами. Никитична нам тоже помогала.

— Помогала, конечно! — Та мгновенно сориентировалась в ситуации. Она поняла Феликса: этот, кажется, поумней и поприжимистей — с миллионами расставаться не собирался, во всяком случае, не спешил. Городецкий — тот сразу почти согласился на откупного, а этот, кажется, хочет потрепать ей нервы и вообще выйти сухим из воды. Не выйдет, голубчик! Придется раскошеливаться, дорогой Феликс Иванович. Погулял, потешил плоть, вляпался в историю — заплати, если не хочешь, чтобы история эта имела неприятное продолжение. Даже хорошо, что с Марийкой именно так все получилось. Если она и заявит, то, разумеется, на мужчин.

Анна Никитична, что называется, закусила удила, понеслась вскачь — не удержать.

— Помогала — да! — с вызовом повторила она. — Когда вы голову теряли, когда с ума сошли. — Вдруг перешла в резкое наступление. — Ты, Феликс Иванович, сам просил, Никитична, подержите эту телочку, скажите ей, чтоб не брыкалась. Ей же, дурочке, хорошо будет, как она этого не понимает.

Анна Никитична очень похоже повторила интонации голоса Феликса, он от удивления даже рот раскрыл. Вот что значит с театральной дамой дело иметь! Да такая при случае все наизнанку вывернет, с ног на голову все поставит, и убедит всех, что так и было.

Тогда и он решил выбросить козырную карту.

24
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело