Крестная мать - Барабашов Валерий Михайлович - Страница 50

— Ну да, — кивнул Петушок, оглядывая придвинутый к стене остов зеленого «жигуленка». — Меня помяли здорово, костоправы и слушать не хотят, чтобы восстанавливать. Стойки повело, крыша — в гармошку. Сам еле жив остался.

— Конечно, чего там восстанавливать, — согласился Серега. — Лучше другой купить, с тем все равно намаешься — то двери не закрываются, то еще чего. А я свою тачку на запчасти разобрал, — прибавил он, небрежно кивая на кузов. — Купил в прошлом году по дешевке, поездил, движок снял…

— А целиком почему не продаешь?

— Выгодней так, — Бородкин сдернул с кузова полиэтиленовую пленку, махнул тряпкой по лобовому стеклу — мол, смотри, товар лицом. Левое переднее крыло было малость помято, сейчас это почти незаметно. Продолжал откровенничать. — Так в сборе, за эту тачку пару «лимонов» дадут, не больше. А по деталям оно лучше получается, проверено. Но с кузовом, земляк, надо будет еще немного повозиться — подварить кое-где. Хочешь, я и сделаю.

— Сколько ты просишь? — стал торговаться Петушок, обходя кузов со всех сторон, хлопая дверцами. Кузов стоял на подставках из кирпичей, без колес и заднего моста, да и двигателя уже не было.

Бородкин назвал цену.

— Надо с матерью и теткой посоветоваться. Они тут.

Петушок приоткрыл дверь гаража, помахал рукой, подзывая Татьяну с Изольдой, сидевших в «кадиллаке». Выглянул и Серега.

— О, ты на машине шефа раскатываешь! — с некоторым удивлением сказал он Игорю.

— Я предупредил, что к тебе заедем, шеф не возражал, — Игорь уводил взгляд в сторону. — Да и самого час назад домой отвез.

— Понятно.

Татьяна с Изольдой вошли в гараж, поздоровались.

— Вот она! — выразительно сказал Игорь и похлопал ладонью по кузову.

Татьяна подошла к останкам своей машины, погладила капот.

— Вот ты где, голубушка, — сказала дрогнувшим голосом. — А я тебя так долго искала… Ну, здравствуй!

Подняла на ошарашенно слушающего эти слова Бородкина горящие ненавистью глаза:

— А чехлы куда девались?

— Какие чехлы? — Серега занервничал, отступил на шаг к верстаку, начиная что-то понимать. Глаза его бегали по лицам незваных гостей, засуетились и руки, сами собой потянулись к инструменту, лежавшему на верстаке. Но Петушок был начеку — оттер Серегу в сторону, сам взял увесистый, на длинной ручке молоток.

— С сидений чехлы, чего тут непонятного? — Татьяна держала себя в руках, говорила почти спокойно, так это внешне казалось. — Куда ты их дел?

— Ничего не знаю… Никаких у меня чехлов отродясь не было, я их не люблю, пыль только собирают, — мямлил Серега, окончательно поняв, зачем Игорь привез к нему этих «покупателей».

— Посмотрите в багажнике, — посоветовал Петушок, не спуская с Сереги глаз, и женщины одновременно шагнули к задку машин, приподняли крышку. Скомканные грязные чехлы лежали на месте запасного колеса, в углублении крыла.

— Они, крестная? — спросил Игорь.

— Они, наши. — Татьяна развернула простенькие полосатые чехлы, подошла ближе к лампочке, горевшей у верстака. — Конечно, это наши. Вот, я еще штопала. Алексей курил, прожег дырочку, а я зашивала, ругала его. Видишь, Лиза?

Изольда тоже внимательно осмотрела чехол, подтвердила, что здесь была штопка и шила женщина, мужчина так не зашьет.

Бородкин затравленно смотрел на них.

— Вы… вы что-то путаете, уважаемая! Чехлы стандартные, я покупал их в магазине на Минской… Я…

— Это мы с Алексеем, мужем, которого вы убили, покупали эти чехлы на Минской! Сволоь! — еле сдерживалась Татьяна. — Под цвет машины подбирали. Я бы их узнала из тысяч. Документы от машины где? Где вообще документы, которые были у Алексея?

— Ну! Ты слышишь, что у тебя спрашивают? — Петушок угрожающе навис над Бородкиным.

— Они… Я не знаю. Может быть, у Жорки… — Серега отступал, оглядывался, с надеждой и отчаянием смотрел на Игоря, еще на что-то надеясь. Может, Игорек сам ошибся, привез, не зная, что эти люди его обманули, хитростью вызнали Серегин адрес, тайными какими-то путями выведав о кузове… Но с каждой секундой надежда в глазах Бородкина таяла, он понял, что Игорь привел «покупателей» не случайно, что он — с ними. Тварь продажная. Неужели он не понимает, что ввязался в смертельное дело, что ему Феликс с Бизоном не простят! Ах, сучонок!.. Ну, погоди. Только бы вырваться из гаража, только бы обхитрить решительно настроенных женщин и верзилу с молотком в руках. Они убьют его! Машина, да, этой бабы, которая нашла чехлы и опознала их, а за машину и мужа… всего можно ожидать! Раз они без милиции, значит, решили сами во всем разобраться, сами могут и отомстить. Но как же так?! Убивал Бизон, а они с Вадиком…

— Документы… они у меня дома, я сейчас принесу! — Бородкин сделал шаг к дверям, но Петушок загородил ему дорогу.

— Смыться решил? Нет, теперь, гад, не смоешься. Ты за что человека убивал? А?

— Это не я! Это Бизон, Жорка! Они с Вадиком били, а я просто так стоял. Спросите у Башметова, найдите его! Игорь! Что ж ты делаешь, а? Что ты молчишь? Найди Вадика, поезжайте к нему! Давайте вместе поедем. Нельзя же так, не разобравшись, на человека валить!

— Вадьки больше нет, — сказал Игорь. — Он ничего больше не скажет.

У Сереги отвисла челюсть. Узкое его, с мокрыми сейчас губами лицо побелело от страха, резче, контрастнее выступили масляные пятна, в зеленых, близко посаженных глазах мелькнул ужас.

— Вы что… убили его?! Игорь? Ты в своем уме?

Игорь отвернулся. Ему до тошноты неприятно было смотреть на перекошенную от страха физиономию Сереги. Таким он никогда его не видел. Наоборот, Бородкин всегда держал себя в руках, нападал первым на того, кого они выбрали для расправы, был безжалостным и смелым.

— Он сам… Он утонул, так получилось.

— Ты врешь, скотина! Ты продался, ты… — Бородкин задыхался от злобы и безысходности. — Но я не виноват, женщины! Поверьте! Я не убивал вашего мужа… простите, не знаю, как вас зовут. Это все Бизон, он рубил, он убивал.

Изольда вплотную подошла к Бородкину, смотрела на него с уничтожающим презрением.

— Ты! Ублюдок! Мы знаем все подробности. Мы знаем, где вы били Алексея, где лежит его тело. Вот машина Морозовых, вернее, то, что от нее осталось. Не прикидывайтесь овечкой. Таких, как ты и Бизон, надо вешать в городе на центральной площади, а казнь показывать по телевизору. И я уверена, что ни у кого из нормальных и честных людей не дрогнет сердце. Ни у кого! Мразь! — И она плюнула Сереге в лицо.

Тот невольно отшатнулся; в следующее мгновение вдруг резко обернулся, кинулся к верстаку, где между ключей, монтировок и всякой другой, нужной шоферу, всячины лежала остро заточенная длинная железяка, которой он соскребал с кузова ржавчину.

— Убью-у-у! Зарежу-у! Суки-и! — выл он страшно, с перепугу и отчаяния, наступая на Петушка и Игоря, размахивая грозным opvжиeм. Но попало в первую очередь Изольде — Серега распорол ей рукав пальто, порезал руку. Изольда вскрикнула, кинулась к дверям гаража. Отступила и Татьяна, но не испугалась, нет: она и сама теперь искала глазами какую-нибудь штуку, чтобы схватить и ударить этого бандита. Бородкин замахнулся на Игоря, но в ту же секунду Петушок снизу, зажатым в кулаке молотком, саданул его в челюсть, и Серега охнул, без чувств осел на бетонный пол.

В потасовке никто из пятерых не заметил, как Серега толкнул ногою «козел» — самодельный, но мощный, в два киловатта нагреватель: кусок асбестовой трубы с намотанной на нее спиралью. «Козел» завалился набок, под верстак, алая спираль оказалась рядом со старым ватником, который, в свою очередь, прикрывал канистру с бензином.

Все еще возбужденные, воинственно настроенные, наши мстители стояли у гаража, обсуждали, что же делать дальше. Игорь с Петушком курили, а женщины ахали, разглядывая порез на пальто. Ранка на руке Изольды оказалась неглубокой, Татьяна замотала ее своим носовым платком, и кровь перестала течь.

— Вот выродок! — только и могла сказать Изольда. — И так ходить не в чем.