Николай Львов - Никулина Наталия Ивановна - Страница 15

• Предыдущая
• 15/20
• Следующая

овеянный воспоминаниями о жизни и творчестве замечательного русского поэта, был безнадежно

искажен перестройками середины прошлого столетия.

* * *

В конце девяностых годов деятельность Львова становится особенно интенсивной и

разнообразной, — вопросы искусства если и не отходят для него на второй план, то, во всяком случае,

перестают занимать его внимание безраздельно.

Менжс Дом Г. Р. Державина на Фонтанке. Гравюра. 1819 г.

В 1797 году Львов был назначен «директором угольных приисков и разработки оных в империи».

Со свойственными ему энергией и энтузиазмом занимается он разработкой каменноугольного

месторождения под Боровичами, мечтая обеспечить Россию отечественным углем. Новый директор

посылает специалистов на разведку в различные губернии страны, чтобы, по его словам, он «вовремя

мог принять нужные меры к осмотру тех мест и к учинению дальнейших своих распоряжений». При

этом указом Сената от 23 сентября 1797 года было объявлено, что «дано будет тому награждение, кто

первый где-либо откроет угольную кариеру, для разработки надежную».

Много сил вложил Николай Александрович в это важное для государства дело и с полным

основанием написал в своей книжке «О пользе и употреблении русского земляного угля» следующие

строки: «Ни о славе, ни о труде я действительно не мыслил, посвятив себя слишком десять лет. . на

обретение в России на выгодном месте минерального угля, убежден будучи, что сделаю полезное

дело, если успех будет отвечать намерению моему, нашел уголь, и много...»

Массу трудностей пришлось преодолевать ему на этом поприще: недоставало ассигнованных

денег, не легко было найти мастеров горного дела, но самое сложное оказалось убедить

правительственные круги в выгоде и необходимости перейти на отечественный уголь, отказавшись от

привозимого из-за границы. В результате добытый под Боровичами и доставленный в Петербург

уголь почти не находил сбыта: казенные ведомства утверждали, что заранее запаслись топливом и

пока более в нем не нуждаются. А разработка тем временем велась, и в 1799 году Львов доставил в

столицу 71 316 пудов угля. Поздней осенью этого года произошла сильно нашумевшая тогда история.

Государственные учреждения по старой привычке закупили уголь в Англии, а городские власти не

торопились предоставить Львову место для привезенного из-под Боровичей груза. О дальнейшем

рассказывает письмоводитель Львова Владимир Сумароков: «Поелику через целое почти лето

стоявшие на Неве барки с углем, до половины водою затопленные, по наступающему зимнему

времени замерзать начали, то, чтоб совсем оные не затопило, Львов за сею крайностию принужден

был привезенный в большом количестве груз угля сложить частию на отведенном ему в Петербурге

кирпичном заводе, а частию на собственной своей даче под Невским (монастырем. — Н. Н.), против

малого Охтинского перевозу. Но случившийся в том году у живущего по соседству купца Крона

пожар истребил строение его и знатную часть груза угольного, который, несмотря на все

предпринятые меры к потушению, горел два года».

Это был тяжелый удар для Львова. Но он умел смотреть на события широко даже в таких случаях.

Еще под окнами дома бушевало море огня, а Николай Александрович, наблюдая разрушительную и

грозную стихию, был поражен самим величием зрелища и смог написать стихи, где интонации горечи

заглушены восхищением перед богатством и могуществом сил природы:

Послушай, мать — сыра земля,

Ты целой век ничком лежала,

Теперь стеной к звездам восстала,

Но кто тебя воздвигнул? —

Я. Не тронь хоть ты меня, покуда

Заправлю я свои беды,

Посланные от чуда-юда:

От воздуха, огня, воды.

Огонь воды не осушает,

И десять дней горит пожар,

Вода огонь не потушает,

А воздух раздувает жар.

Львов всегда мыслит в государственных масштабах. В конце девяностых годов он пытается ввести

ряд новшеств в ведение хозяйства страны. Он разрабатывает проект отопления Москвы торфом,

добытым в ее окрестностях, и организует торфяную разработку у села Черкизова, ибо его волнует

хищническое истребление лесов. Он проводит опыты по получению смолы и серы из каменного угля,

изобретает новый строительный материал — «каменный картон», пригодный, по его словам, для

«обшивки кораблей вместо меди» и в качестве кровли. Изобретение «каменного картона» связано с

поисками удобного материала для покрытия «земляной крепости», которую Львов строил в

Гатчинском парке. По этому поводу он писал: «Свинец дорог, железо на земле ржавеет, дерево гниет и

горит, черепицею бьет еще больше людей, нежели самим ядром; кровле сей крепостной,

следовательно, должно быть мягкой, негниющей и несгораемой». И в качестве такой кровли

предлагает свой «картон», который, судя по дошедшим до нас весьма скупым сведениям, представлял

собой тип особо прочного папье-маше. Основу его составляла мелко истолченная специальной

машиной тряпичная бумага, пропитанная квасцами, к которой в известной пропорции добавлялись

глина или толченый кирпич.

Вопрос о новых строительных материалах издавна интересовал Николая Александровича. Еще во

время своего путешествия в Испанию он не раз видел там глинобитные жилища местных крестьян и

невольно задумывался о том, что они дешевы, безопасны в пожарном отношении, строительный

материал — земля — всегда под руками и в местности, небогатой лесом, он даст неплохой выход из

положения. Однако от этих размышлений до практики было еще далеко. Впрочем, возможность

строить дома из земли привлекала не одного Львова. В 1790 году в Париже была издана книга,

переведенная на немецкий, а с него и на русский язык и опубликованная в Москве в 1794 году под

названием «Школа деревенской архитектуры, или наставление, как строить прочные дома о многих

жильях из одной только земли...»

Львов прекрасно понимал, что нелегко будет научить крестьян строить свои избы иначе, чем их

строили по традиции из поколения в поколение в богатой лесом стране. Нужно было убеждать на

практике, показывать, что и как делать, а это было возможно лишь при условии создания специальной

школы или училища. Чтобы осуществить свой замысел, Николай Александрович всячески старался

доказать при дворе полезность подобного учреждения и в 1797 году с помощью специально им

обученных собственных крестьян создал опытные землебитные строения в Павловске и домик в

деревне Аропокази, в пятнадцати верстах от Гатчины, который со всей обстановкой был подарен

Павлом I фрейлине Е. И. Нелидовой.

Стены таких построек обычно делали монолитными путем прессовки, или, как тогда выражались,

«набивки», земли в специальных деревянных переносных станках — опалубках. Для прочности

каждый слой земли толщиной в пять-шесть сантиметров смачивался разведенной в воде известью. По

мере высыхания стена становилась крепкой, как каменная, и не боялась огня. Для строительства

годилась почти любая земля, если только она, сжатая в горсти комком, не рассыпалась, когда

раскрывали ладонь, — более экономичного и удобного строительного материала в те времена,

казалось, невозможно было придумать.

Проделанные опыты имели успех, и Львов представил царю план организации «Училища

земляного битого строения», предназначенного для «доставления сельским жителям здоровых,

безопасных, прочных и дешевых жилищ». В результате проявленной им энергии 21 августа 1797 года

в селе Никольском под Торжком было открыто такое училище под руководством самого зодчего, а

через год был открыт филиал училища под Москвой, которым фактически руководил издавна

• Предыдущая
• 15/20
• Следующая