От смерти к жизни. Как преодолеть страх смерти - Данилова Анна Александровна - Страница 16

– Когда в семье появляется неизлечимо больной человек – это свидетельство милости Божией и к нему самому, и к близким. Многие святые молились, чтобы перед смертью Господь послал такую болезнь, чтобы легче было отрешиться от общей всем нам привязанности к этой жизни.

Прежде всего в такой ситуации надо, с одной стороны, делать все, что от нас зависит, чтобы продлить жизнь настолько, насколько это возможно, и в то же самое время научиться расставлять правильно акценты перед лицом неизбежной и, возможно, близкой смерти. По сути, ведь ничего нового человек не узнает, когда ему ставят диагноз: ты смертельно болен. А кто из нас не смертельно болен заразой греха, которая все равно приведет к могиле?

Другое дело, что, как правило, мы всеми способами стремимся вытеснить это очевидное знание куда-то далеко, на самую периферию сознания и жизни – а тут вдруг это становится центральным известием. Когда находишься в долгожданном отпуске, по-настоящему начинаешь отдыхать только последние дни, когда дорожишь каждым часом перед приближающимся отъездом.

Точно так же и когда близкие понимают неминуемость и скорость разлучения – естественным становится благодарность Богу за то, что этот человек все еще с нами, что есть время оказать любовь, сделать так, чтобы, несмотря на все скорби, каждый день приносил близкому радость и утешение. И это благодатное время вынести на поверхность все те недоговоренности, тайные обиды и претензии друг к другу, на которые мы часто мало обращаем внимания, а они копятся, словно снежный ком, и потом могут очень сильно испортить, казалось бы, крепкие семейные связи.

Перед лицом смерти наши требования друг к другу становятся бесплотными, глупыми, надуманными, и здесь важно не просто формально примириться, попросить прощения, но и действительно перешагнуть через любые претензии, какими бы правильными они ни казались и как бы глубоко в душе они ни скрывались.

– Протопресвитер Александр Шмеман в своей прекрасной книге «Литургия смерти» пишет, что вся наша культура, вся современная цивилизация от смерти бежит: все экопрограммы, все «здоровое питание» и прочие попытки вести здоровый образ жизни – это побег от смерти и вместе с тем провозглашение смерти… Мы очень мало думаем о смерти, кажется, что с нами это никогда не произойдет или произойдет очень нескоро, при этом подсознательно настраиваемся вроде как на вечную и красиво-веселую жизнь, особенно сравнительно обеспеченные и молодые люди города. И даже чужая смерть не меняет нас – поразились и дальше побежали по делам. Реально ли вообще помнить о смерти, думать и как готовиться?

– Да, это действительно так, современная культура панически боится смерти: ведь именно смерть обличает никчемность и надуманность тех основных ценностей, на которых грех пытается выстраивать свой параллельный Божественному мир. О смерти можно и должно думать, и многие благочестивые люди за много лет делали сами себе гроб, готовили все необходимое для погребения и не смотрели на это как нечто противное самой жизни.

Этот христианский реализм хорошо помогает выстроить правильные приоритеты в жизни: что сколько стоит на самом деле, унесешь ли ты с собой на тот свет или неизбежно оставишь здесь неизвестно кому?

– Вопрос про смерть и душевные привязанности в ТОМ мире. Бог дает нам таланты. Мы здесь – главное, что должны сделать, – научиться любить. А что должно произойти ТАМ? Наши таланты – в музыке, живописи, кулинарии наконец – окажутся ли там тщетными – этого всего не будет? И главное, те, кого мы научились тут так сильно любить – наши родители, дети и супруги, – сохраним ли мы там с ними связь или мы перерастем там все эти чувства и будем любить только Бога?

– Помните замечательные слова Спасителя, сказанные Им в ответ на лукавый вопрос законников о женщине и семи мужьях? Там, в Царстве Небесном, не женятся, ни замуж не выходят, но пребывают как Ангелы на небесах.

Все наши таланты и способности, которые мы смогли открыть и развить во время земной жизни, – не более чем слабое отражение тех качеств жизни в Боге, которыми живут во всей полноте святые в Его Царстве.

То же самое касается и любви супругов. Какой бы удивительной, редкой по силе и глубине чувства она ни была, все равно это несопоставимо с той любовью Божией, которой только и живут в Царстве Небесном. Ведь Там все пропитано именно этой любовью, таинственной, непостижимой даже Ангелами.

Конечно, приятно и радостно, когда у тебя в руках яркий фонарик в темную ночь, но глупо бахвалиться им в яркий солнечный день, когда свет фонарика и заметить-то никто не сможет. Точно так же и в Царстве Небесном: где все сияет Божественным светом Его любви, наши даже самые высокие и святые человеческие чувства отступают.

Но это вовсе не значит, что отношения между любимыми изменяются, ослабевают, напротив, полностью исчезает проблема этого «любовного треугольника», когда Бог и любимый человек могли представлять собой каких-то «конкурентов». Любовь супругов в Боге только еще больше укрепляется, но она тогда становится иного качества, в ней исчезает все то земное, временное, преходящее, что неизбежно связано с земным браком и зачастую нередко отождествляется с самой сутью этой супружеской любви.

– Что происходит с Таинством Брака после смерти? Это вопрос о любящих супругах, которые дорожат браком.

– Здесь не все так линейно, как может показаться с первого взгляда. Все-таки пространство брака, как определенной формы отношений между людьми, прежде всего простирается в направлении земной жизни. В отношении брака уместно вспомнить слова апостола: «Пища для чрева, и чрево для пищи – но Бог и то, и другое упразднит» (1 Кор. 6, 16). «Царство же Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость о Святом Духе» (Рим. 14, 17).

И если внимательно вслушаться в тексты молитв Таинства Венчания, мы увидим, что там речь идет прежде всего о том, чтобы Бог благословил этот союз, даровал детей, здоровье, долголетие, благоденствие, и чтобы все эти житейские блага помогли состояться «браку о Господе», ради Христа, во славу Божию, а не только по человеческим привязанностям.

Духовное измерение брака является следствием успешно состоявшегося брака как единения двух разных, даже до противоположности, личностей, постоянно преодолевающих свой эгоцентризм ради любви друг к другу и ради Христа. Такой брак может быть очень далек от всяких романтических представлений о счастливой семье, но главное – он должен быть плодоносным, результативным в духовном плане.

Отталкиваясь друг от друга и снова соединяясь на качественно новом уровне понимания, супруги вместе приближаются ко Христу, учатся видеть в другом Христа, любить друг друга любовью жертвенной, Христовой. Настоящий брак – это великолепный инструмент постоянного, ежедневного духовного возделывания христианской любви.

Но если супруги еще толком-то и не пожили в браке и один из них умирает? Очевидно, что было бы безумием ждать продолжения этого делания, когда супруги находятся в совершенно разных статусах, несопоставимых друг с другом: один – на небе душой, другой – и телом, и душой на земле.

Поэтому апостол совершенно спокойно разрешает вдовам вступать в повторный брак, не видя в этом ничего греховного или недостойного. При этом отмечая, что если для вдовы сохранение целомудрия будет важнее возобновления брачных отношений, то она выбирает лучшее. Здесь выбор не между «плохим» и «хорошим», а между «хорошим» и «лучшим».

Для кого-то опыт брака оказался вполне достаточным, продуктивным, и повторять его «на бис» незачем. Но это именно когда брак был целостным, завершенным опытом. А для кого-то, напротив, этот брак был лишь предвкушением, началом вхождения в брачную стихию, неожиданно прерванную смертью одного из супругов. Отсюда, естественно, будет острая потребность возобновления супружеской жизни и создания новой полноценной семьи. И здесь, конечно же, было бы излишне самонадеянным и по сути неправильным налагать бремена неудобоносимые, фантазируя, что тягостное пребывание в одиночестве и есть именно то, чего ждет и чему радуется усопшая вторая половина.