Круг света - Шоу Ирвин - Страница 1

• 1/8
• Следующая

По земле стелился туман, и на каждом спуске свет фар утыкался в жидкий молочный суп. Был первый час ночи – ни одной встречной машины, они в одиночестве мчались вверх по холму, по узкой дороге, ведущей к дому. Между главным шоссе и домом Виллардов на этой дороге стояло еще четыре дома, но во всех четырех было темно.

На переднем сиденье сидели втроем: Мартин, сестра и ее муж. Линда включила радио и в такт оркестру тихо напевала: «Сейчас – не время, и здесь – не место…».

Джон Виллард удобно устроился за рулем, он только поддавал газу и улыбался, когда Линда наклонялась к его уху и преувеличенно страстно, как певица в ночном баре, тянула: «Но ваше ди-ивное лицо…».

– Осторожней, – сказал Виллард, – вы щекочете ухо водителю!

– Последний год, – подхватил Мартин, – из-за такого вот щекотания несчастных случаев произошло больше, чем от пьянства, национальных праздников и неисправных тормозов.

– Кто это сказал? – набросилась на него Линда.

– Это широко известный статистический факт.

– А какое мне дело, – сказала Линда, – если это водительское ухо сводит меня с ума!

Виллард засмеялся.

– Эй, солдатик, чтоб я больше не видела у вас этой самодовольной физиономии, – сказала Линда.

Виллард снова засмеялся, а Линда опять запела, прислонившись затылком к руке Мартина, лицо ее в раме темных рассыпавшихся по плечам волос казалось веселым и молодым в неярком свете приборного щитка.

«Дай бог, – подумал Мартин, искоса поглядывая на сестру, – чтобы через десять лет после свадьбы я с женой возвращался под утро из города в таком же настроении».

Мартин прилетел из Калифорнии сегодня под вечер, следом за своей телеграммой, где сообщалось, что он уволился с работы и едет в Европу, а по дороге заглянет к ним, если они обещают ему угол и не дадут умереть с голоду. Линда встретила его в аэропорту; ему показалось, что за те два года, что они не виделись, она совершенно не изменилась; они заехали за Виллардом в контору и все вместе отпраздновали приезд Мартина: сперва выпили, потом прекрасно пообедали да еще позволили себе по такому случаю бутылку шикарного вина. Дело было в пятницу, и, поскольку Вилларду не надо было завтра идти на работу, они отправились в ночной клуб, где девушка в белом платье пела французские песни. Мартин и Виллард по очереди танцевали с Линдой, и Линда сказала: «Ну, как все чудно вышло! А ведь предупреди ты меня заранее, я бы стала искать тебе партнершу на этот вечер, и нас было бы четверо, и все пошло бы прахом. Двое на двое – что может быть ужаснее?».

Мартин был на семь лет моложе Линды, и она любила его больше других братьев. Пока Мартин был в колледже, он проводил с Линдой и Виллардом каждое лето, участвовал во всех их вечеринках как лишний кавалер, играл с Виллардом в теннис и подвергал, по мнению Линды, смертельной опасности жизнь их маленьких сыновей, обучая их обоих нырять, плавать, ездить на велосипеде, играть в бейсбол и падать с деревьев.

Машина проехала мимо заросших зеленью каменных ворот.

– Нет, – сказала Линда, – два года – это слишком долго. И как нам жить без тебя, пока ты будешь в Европе?

– А вы приезжайте меня навестить, – предложил Мартин.

– Вы только послушайте, что он говорит, – сказала Линда.

– Вечером – на самолет, и утром вы уже там.

– Ты что, знаешь кого-нибудь, кто хочет нас прокатить задаром? Нам еще десять лет рассчитываться за эти владения. – Она показала на темные заросли за окном машины.

– Тут очень мило, – через запотевшее стекло Мартин взглянул на промокший до черноты лес, – настоящая глушь.

– Да уж, цивилизацией здесь не пахнет, – сказала Линда, – семнадцать акров таких зарослей, что ни пройти, ни проехать.

– Разве нельзя расчистить часть земли под что-нибудь стоящее?

– А налоги? – откликнулся Виллард, поворачивая из леса на кольцевую дорожку перед большим кирпичным особняком с белыми колоннами, который возник из пелены тумана.

Внизу света не было, только на втором этаже занавешенное окно было чуть светлей остальных, и в темноте дом казался особенно большим и внушительным.

– Линда, надо обязательно хоть одну лампочку у входа оставлять зажженной, – сказал Виллард.

– Это все новая служанка, – сказала Линда, – она помешалась на экономии, сколько ни говорю ей об этом – все без толку.

Виллард остановил машину, Мартин прихватил свой чемодан с заднего сиденья, и они вышли.

– Обрати внимание на эту изысканную архитектуру, – сказала Линда, когда они поднимались по ступенькам среди колонн, – призрак Древней Греции.

– И все-таки ты сначала войди внутрь, – заметил Виллард, отворяя дверь и зажигая свет, – увидишь – игра стоит свеч. А что до участка, так для ребят это просто клад.

– И еще одно очень важное преимущество, – добавила Линда, сбрасывая пальто на спинку кресла в прихожей, оклеенной бумажными обоями, – телевизор здесь ни одной станции толком не принимает.

Они прошли в гостиную, Линда зажгла светильники, а Виллард налил всем виски, чтобы Мартину не скучно было продолжать восхищаться их домом.

Гостиная была большая, просторная и славная, с разными картинками, в беспорядке развешанными по стенам, с ворохами книжек, журналов и разных полубесполезных мелочей, каждая из которых была чуть-чуть, а не на месте. Мартин оглядел комнату и улыбнулся: во всем чувствовался немножко безалаберный и веселый нрав сестры – в яркой окраске стен, в суматохе ваз, цветов и антикварных безделушек, в самом духе уютного беспорядка, который и сейчас царил в комнате, хотя был час ночи и весь вечер в комнате не было ни души.

Линда сбросила туфли и, поджав ноги, пристроилась в уголке огромной тахты; двумя руками она держала стакан с виски и глядела на обоих мужчин; ее уже клонило ко сну, но она никак не хотела, чтобы этот вечер кончался.

– Слушай, Мартин, серьезно: ты что, в самом деле не сможешь пожить у нас хотя бы недельку?

– В понедельник я должен быть в Бостоне, – сказал Мартин, – оттуда в среду самолетом – в Париж.

– Мальчишки будут выть от досады, – сказала Линда. – Впрочем, у тебя еще будет время передумать: в субботу и воскресенье мы приглашены на три вечеринки, и я надеюсь, что ты там кого-нибудь себе найдешь.

– Какое счастье, что мне надо загодя быть в Бостоне, – рассмеялся Мартин. – Приду в себя до отлета.

Линда поболтала виски в стакане.

– Джон, – сказала она, – зачем откладывать, давай прочтем ему эту нотацию сразу.

– Знаешь, поздно уже, Линда. – Виллард был слегка сконфужен.

– Что это еще за нотация? – подозрительно спросил Мартин, заранее ощетиниваясь, как и положено младшему брату.

– Ну, одним словом, когда от тебя пришла телеграмма, Линда и я, мы подсчитали… Слушай, после того, как ты кончил колледж, ты уходишь уже с третьего места – так ведь?

– С четвертого, – сказал Мартин.

– Сначала ты работал в Нью-Йорке. Потом в Чикаго, в Калифорнии. Теперь Европа. – Виллард говорил, исполняя свой долг родственника, друга, долг добропорядочного гражданина, проработавшего пятнадцать лет в той самой конторе, в которую он поступил. Закончив юридический колледж. – Ты уже не мальчик, хватит летать с места на место, это…

– Ты слишком круто забираешь, – сказала Линда; она с беспокойством следила, как гаснет улыбка на лице Мартина, как он постукивает пальцами по стакану с виски, – прямо ректор Массачусетского технологического в актовый день или генерал Паттон перед войсками, – не надо так. – Она повернулась к Мартину. – Видишь ли, разговор у нас был вот о чем: представь себе, что в один прекрасный день ты вдруг обнаружишь, что тебе уже тридцать, а жизнь проходит мимо…

– А может быть, это ты сама обнаружила, что тебе уже тридцать и жизнь проходит мимо? – ухмыльнулся Виллард.

– Утекает, сочится, как песок между пальцев, – сказала Линда и состроила такую забавную гримасу, что лицо Мартина снова расцвело.

• 1/8
• Следующая