Лейтенант милиции Вязов. Книга 2 - Волгин Сергей - Страница 28

Садык ушел, а Михаил, потоптавшись немного, прошел квартал и остановился против ювелирного магазина, который был на противоположной стороне улицы. Садык рассматривал витрину.

Девушки вышли, озабоченно переговариваясь, за ними направился Садык, и Михаил заспешил в магазин. «Ага! Определенно Валя продала теткин браслет. Теперь их встреча состоится обязательно», — догадался Михаил.

Предъявив удостоверение директору магазина, Михаил узнал, что Валя, действительно, продала браслет.

…Садык уже сидел на корточках, с кружкой в руках, когда подошел Михаил, и задорно попрекнул:

— Опаздываешь, Миша-джон? Я уже пью про запас, как верблюд… Давай гулять!

У будки журчал арык, от воды расползалась еле ощутимая прохлада, пиво, охлажденное льдом, пощипывало горло. Огромный клен темным гигантским зонтом закрывал солнце. Место было во всех отношениях подходящее, и Михаил с Садыком не без удовольствия коротали время.

— Какой хороший выходной сегодня… — восхищался Садык, вскидывая угольные брови и улыбаясь. — Настоящий байрам!

— Повезло нам, — соглашался Михаил.

Нина Спиридонова прибежала в будку раскрасневшаяся, возбужденная, с графином в руках. Это была круглолицая, маленького росточка девушка с порывистыми движениями, быстрым изучающим взглядом небольших серых глаз. Она смело подошла к прилавку, у которого чинно стояли в очереди мужчины, и сказала:

— Ну-ка, мужики, подвиньтесь. Хоть одной женщине вы можете уважить? Налейте мне! — бросила она продавцу.

— Эк, — стрекоза! Не место тебе здесь, — заметим пожилой мужчина, судя по загрубелым рукам, рабочий. — У кого учишься, Нинка?

— У кого же мне учиться, как не у вас, Петр, Игнатьич! Вон как старательно пример показываете!

Мужчины засмеялись.

— Что верно, то верно, — согласился рабочий. — Ты хоть здесь-то не пей, домой тащи.

— Еще не дошла до такого безобразия, помаленьку воспитываюсь, У вас дома-то, поди, не с кем выпить?

Девушка сыпала слова, как град, и пока она перешучивалась, продавец, ухмыляясь, нацедил ей пива вне очереди.

— А, может, с нами кружечку выпьете? — подскочил к Нине Садык.

— Может, «Шумел камыш» с вами спеть? Не выйдет! У нас своя компания есть, без ухажоров обойдемся.

Мужчины хохотали, а девушка, бросив на прилавок деньги и схватив графин, мелкими шажками вышла из будки. Садык подсел к Михаилу и, проводив Нину восхищенным взглядом, развернул записку. Они молча прочитали: «Продали браслет. Тетка придет завтра за деньгами, когда В. отправится на работу».

— Тебе больше здесь оставаться нельзя, — сказал Садык, — иди докладывай.

Урманов выслушал Михаила, прочел записку и сидел молча, положив на стол сжатые кулаки. Михаил догадывался, что у начальника настроение скверное, и тоже почтительно молчал, сидя за столом. Оба курили. Хотя окно было открыто, в небольшом кабинете дым накапливался, как сумерки.

— Доверять нельзя. Придется установить дежурство, — проговорил Урманов и встал. Он внимательно оглядел поднявшегося Михаила, качнул головой и добавил:- Твой крестник Алексей Старинов из заключения бежал. Прет подлец напролом. Надо думать, что этот нахал появится у нас, и тебе следует держать ухо востро.

Зазвонил телефон. Урманов поднял трубку и, послушав, торопливо достал платок, вытер шею. На его усталом лице появилась страдальческая улыбка.

— Что же я поделаю, Маня, — работа. Сегодня? Ох, и не знаю. — Он поморщил лоб, искоса глянул на Михаила и сказал: — Ладно, пойдем. Может быть, хоть ленинградские юмористы развлекут немножко. Хорошо, хорошо!

Урманов медленно положил на телефон трубку и сел. Теперь и усталость, и какое-то радостное возбуждение овладело им, он опустил плечи и задумался. Михаил, чтобы не смущать начальника, отвернулся и закурил. Но Урманов вдруг встрепенулся и заговорил порывисто и горячо:

— Звонила Маня… Как я хочу сынишку, Миша! Ох, как хочу! Плохо без детей, плохо… Как бы я целовал его! Да, целовал! И подбрасывал его к потолку, ловил и подбрасывал… А он бы смеялся, а?!. Я слышал, как смеются маленькие дети… Какое это счастье для родителей. — Урманов смущенно улыбнулся, помолчал и вздохнул:-А жена не хочет. Говорит, с одним тобой мучения хватает. Что же мне делать? Разводиться? Эх, Миша!

Всю ночь Михаил с участковым уполномоченным Рахимовым бродили по улице, недалеко от дома Вали, поджидая старуху. И всю ночь возбужденный подполковник стоял перед глазами Михаила, в ушах раздавался прерывистый взволнованный голос этого, всегда спокойного, с насмешливыми глазами человека. В эти ночные часы пришла, как озарение, странная мысль: а не боится ли и Надя так же, как Маня, оставаться одна ночами? Может быть, не хочет дрожать от страха за мужа, ушедшего на выполнение опасного задания? А нужна ли такая жена? Много ли радости принесли бы ее слезы, когда он, вернувшись утром, поцеловал бы ее? В то же время, сколько горя принес бы и он, если бы его ранили? А если бы убили?.. Может, выбрать жену поспокойнее, поравнодушнее?.. Чепуха! Надю никто не заменит, уж лучше он совсем не будет жениться…

Утром Валя шла на работу под охраной, хотя и не знала об этом. Возвращалась тоже в сопровождении Садыка. Старуха в этот день не пришла. Пока было неясно: заболела она или догадалась о ловушке и сбежала…

Хотя Виктор во время драки скрылся, ему не удалось избежать неприятностей. На другой день Костя и Вера, пригласив с собой одноклассников — Муслима и Петю, пришли в райком комсомола.

— Все равно мы от него не отстанем, — с возмущением говорил Костя товарищам. — От нас никуда не убежит.

— Баран из отары убежал, ловить надо, — шутил Муслим,

Вначале они попали к инструктору школьного отдела. Инструктором оказалась девушка — худенькая, синеглазая, с длинными косами и такая ласковая, что ребята удивленно переглянулись. Она выслушала Костю внимательно, сидя с ребятами на диване, вздыхала и охала, в больших глазах ее то мелькало удивление, то застывал ужас, она всплескивала руками, прижимала ладони к груди. А выслушав, она безнадежно вздохнула и сказала:

— Что ж я могу с ним сделать? Его в милицию надо вести.

— Милиция — само собой, — возразила Вера. — Надо с Виктором поговорить откровенно, пожестче.

— Как же с ним говорить? Разве он меня послушает? Надо его вызвать к начальнику отделения милиции…

— У него отец начальник отделения, — усмехнулся Костя.

— Да? — испугалась девушка-инструктор. — Вот тебе раз! Тогда как же с этим Виктором беседовать?

— Я смотрю, с вами не договоришься, — сказала Вера. — Пойдемте, ребята, к секретарю, может, он окажется посмелее.

Девушка-инструктор вдруг обиделась.

— Будете жаловаться? Все вы так…

— Не будем жаловаться, не на что, — отрезала Вера и пошла к двери.

Секретарь райкома Исламов сидел за столом, сжав голову ладонями, и читал бумагу с ожесточением, словно учебник высшей математики. Перед ним лежало письмо, но так коряво написанное, что разобраться в нем было так же трудно, как в формулах.

— Надо писать ясно и красиво или не надо? — спросил он вошедших ребят вместо приветствия, глядя на них большими изумленными глазами. И вдруг улыбнулся, хлопнул по письму ладонью и сказал:-Чуть голова пополам не разлетелась. Поможете разобраться?

Первой поздоровалась Вера, за ней ребята.

— Садитесь к столу, — пригласил Исламов и, когда все уселись, протянул Вере письмо. — Тут за бумагой человек должен быть.

Вера, посмотрев на ребят, пожала плечами, — ничего, мол, не поделаешь, — взяла письмо и начала разбирать каракули. «Вот, значит, товарищ секретарь, — с трудом читала она, — уже три месяца я в больнице. Тяжело мне, даже писать не могу. А ребята ко мне не приходят. Забыли, что-ли? А еще комсомольцами называются…»

— Вот! — сказал, вскочив, секретарь. — Так и знал — за бумагой человек скрывается. Где он находится? В ТашМИ? Понятно… — секретарь немного подумал, потом решительно тряхнул головой:- Даю вам комсомольское поручение: посетить больного товарища от имени райкома, узнать, в чем он нуждается, кто его товарищи. Так? Дальше. Узнать, кто еще из комсомольцев лежит в больнице, откуда они. Так?