Мерзость - Симмонс Дэн - Страница 10

• Предыдущая
• 10/170
• Следующая

Когда прошло пятьдесят часов, пишет «Таймс», даже никогда не терявший оптимизма Оделл распрощался с надеждой и сложил два спальника в форме буквы «Т», чтобы их могли увидеть наблюдатели с подзорными трубами из нижнего лагеря. Условный сигнал означал, что дальнейшие поиски бесполезны — двое альпинистов исчезли.

Наконец я опускаю газету. Усиливающийся ветер рвет ее из рук. На синем небе уже нет ворона, а само небо начинает темнеть — день клонится к вечеру. Я качаю головой, чувствуя, как взволнованы два моих друга, но по-настоящему не понимая глубины и сложности их чувств.

— Дальше там примерно то же самое, — хриплым голосом говорю я.

Наконец Дикон шевелится. Он сует остывшую трубку в нагрудный карман твидовой куртки и тихо говорит:

— Там пишут, что были еще двое.

— Что?

— В первом абзаце сказано, что погибли еще два человека. Кто? Как?

— О… — Я сражаюсь с газетой, проводя пальцем по последней колонке к заключительным абзацам. Все о Мэллори и Ирвине, Ирвине и Мэллори, а потом опять о Мэллори. Но вот оно, в самом конце. Я читаю вслух:

Я снова опускаю газету.

— Лорд Бромли, пэр вашего королевства, погибает на горе Эверест, но в газете об этом почти ничего нет, — бормочет Жан-Клод. — Все о Мэллори. О Мэллори и Ирвине.

— Лорд Персиваль, или лорд Перси, как говорят у нас в Англии, — голос Дикона звучит очень тихо. — Лорд Бромли — это его старший брат, маркиз. А Перси Бромли никак не похож на пэра, даже если он был бы следующим в очереди наследников. Джордж Мэллори, хоть и скромного происхождения, был настоящим королем той экспедиции. — Дикон встает, сует руки в карманы брюк и идет по узкому гребню, опустив голову. Он очень похож на рассеянного профессора, который разгуливает по студенческому городку, обдумывая какую-то сложную задачу из своей области знания.

Когда Дикон удаляется и уже не может нас слышать, я шепчу Жан-Клоду:

— Он знал Мэллори или Ирвина?

Жан-Клод смотрит на меня, затем наклоняется ближе и тихо говорит, почти шепчет, хотя Дикон от нас довольно далеко:

— Ирвина? Не знаю, Джейк. Но Мэллори… да, они с Диконом были знакомы много лет. До войны учились в одном и том же маленьком колледже в Кембридже. Во время войны их пути много раз пересекались на поле боя. Дикон получал предложения от Мэллори участвовать в рекогносцировке двадцать первого года и в экспедиции на Эверест двадцать второго года — и принимал их. Но в этом году ни Мэллори, ни Альпийский клуб не позвали его в экспедицию на Эверест.

— Черт побери! — До этого момента я думал, что начинаю узнавать своих новых друзей и партнеров. Похоже, я ничего не знал и не знаю.

— На Эвересте могли пропасть Мэллори и Дикон, а не Мэллори и этот юный Сэнди Ирвин, — шепчу я Жан-Клоду.

Жан-Клод прикусывает потрескавшуюся губу и оглядывается, чтобы убедиться, что Дикон достаточно далеко, стоит на итальянской стороне вершины и смотрит в пространство.

— Нет, нет, — шепчет Жан-Клод, — во время первых двух экспедиций у Мэллори и Дикона случилось несколько… как это по-английски… падений.

Я на мгновение теряюсь, представляя, как падают двое связанных веревкой альпинистов, потом понимаю.

— Ссор.

— Oui, oui. Боюсь, серьезных ссор. Я уверен, что Мэллори не разговаривал с Диконом после возвращения из экспедиции двадцать второго года.

— А из-за чего они ссорились? — шепчу я. Ветер вновь усилился и швыряет в лицо холодные крупинки лежащего на вершине снега.

— Первая экспедиция… официально ее называли рекогносцировкой, но для Мэллори и остальных настоящая цель состояла в том, чтобы найти самый быстрый маршрут к горе от базового лагеря через все ледопады и ледники, а затем как можно скорее начать восхождение. Я знаю: и Дикон, и Мэллори верили, что могут подняться на вершину Эвереста во время той первой попытки в тысяча девятьсот двадцать первом году.

— Амбиции, — бормочу я. Дикон по-прежнему на дальнем конце итальянской части вершины. Ветер усилился еще больше и дует от него к нам, я сомневаюсь, что Дикон нас услышит, даже если бы мы кричали. Но мы с Жан-Клодом все равно говорим очень тихо, разве что не шепчем.

— Мэллори настаивал, что к Северному седлу — самому очевидному пути к северной стене Эвереста — лучше всего идти с востока, по долине Харта. Это был… как по-английски cul-de-sac?

— Тупик.

Жан-Клод ухмыляется. Иногда мне кажется, что он получает удовольствие от некоторой грубости английского языка.

— Oui — настоящий тупик. Мэллори вел их вокруг горы, выбираясь из одного тупика и попадая в другой. Он даже заставил Гая Баллока дойти до Западного Ронгбука, так что они едва не пересекли границу с Непалом в поисках южных подходов к Эвересту, и решил, что ледники и ледопады у Южной стены, а также гребни абсолютно непроходимы. Поэтому путь к вершине должен проходить по Северной стене.

— Сомневаюсь… — прошептал я, скорее себе, чем Же-Ка.

— В любом случае несколько месяцев были потеряны, — говорит Жан-Клод. — По крайней мере, по мнению Дикона. Разведка на востоке и на западе, всевозможные измерения, фотографирование. И тщетные поиски подхода к Северному седлу.

— Я видел некоторые фотографии. — Оглядываюсь, чтобы убедиться, что Дикон по-прежнему на дальнем краю вершины. Похоже, он абсолютно неподвижен. — Они прекрасны.

— Да, — соглашается Же-Ка. — Но в первой серии фотографий, ради которых Мэллори взобрался на серьезный пик, чтобы получить выгодную позицию для съемки, он неправильно вставил пластины в камеру. Разумеется, ничего не получилось. Большинство фотографий сделали Баллок и остальные.

— Но какое отношение это имеет к ссоре Мэллори и Дикона? — спрашиваю я. — Они стали почти врагами после стольких лет сотрудничества и… полагаю… взаимного уважения.

Жан-Клод вздыхает.

— Их первый базовый лагерь у подножия горы был устроен у входа в маленькую долину, по которой река стекает на равнину. Они проходили мимо этой долины, наверное, сотню раз, но не исследовали ее. Дикон хотел проверить, не открывает ли она проход прямо к Северному седлу, но Мэллори каждый раз не позволял, настаивая, что долина просто доходит до ледника Восточный Ронгбук и упирается в него. Они видели вход в долину — легкий, с гравием и островками старого снега, остатками ледника, — и Дикон предположил, что эта долина может снова сворачивать на запад, как потом и оказалось, обеспечив им безопасный и легкий путь к Северному седлу и началу восхождения. Мэллори отверг эту… забыл слово… возможность и потратил еще несколько недель на бесполезную разведку на востоке и на западе. Кроме того, Мэллори и Альпийский клуб решили, что летний сезон муссонов лучшее время для попытки покорения Эвереста, но, как оказалось, только не в июне, потому что даже месье Мэллори был вынужден согласиться, что летний сезон муссонов с его бесконечным снегопадом — плохое… плохое время для изучения горы, не говоря уже о попытке восхождения… поскольку метели на большой высоте… как это говорится… еще злее.

— Значит, в этом причина ссоры двадцать второго года, — шепчу.

• Предыдущая
• 10/170
• Следующая