Мерзость - Симмонс Дэн - Страница 68

• Предыдущая
• 68/170
• Следующая

Они спорят по поводу провизии, маршрута, планов поиска тела Персиваля Бромли, способов восхождения, времени, когда мы доберемся до Эвереста, и — самое главное — кто руководит экспедицией.

В разгар спора за ланчем Дикон упоминает о загадке, которую нам так и не удалось разрешить, несмотря на все связи Ричарда среди членов экспедиции 1924 года — каким образом Персиваль Бромли вообще мог получить разрешение следовать за экспедицией? И генерал Брюс, прежде чем заболел и был вынужден покинуть экспедицию, и полковник Нортон, сменивший его на посту руководителя, твердо придерживались заранее разработанного плана. Даже один лишний человек, за которого им нужно было отвечать, мог внести неразбериху, а молодой Перси не был известным альпинистом, так что Мэллори и остальные стали бы возражать против его присутствия, хотя бы и не в качестве члена экспедиции. Даже давние друзья Дикона, Ноэль Оделл и капитан Джон Ноэл, режиссер, вызвавший скандал своими танцующими ламами, утверждали, что понятия не имеют, почему Перси позволили следовать за ними. Они лишь ссылались на генерала Брюса и полковника Нортона, которые утверждали, что всё в порядке — вопреки всякой логике. Все альпинисты, которых расспрашивал Дикон, говорили, что Перси был милым и скромным парнем, и пока он просто следовал за экспедицией, примерно в полутора днях позади, его терпели.

Но никто не позволил бы молодому лорду Персивалю Бромли идти за ними до базового лагеря на Эвересте у подножия ледника Ронгбук. Все это понимали.

Реджи устала от разговоров, и ее тон ясно дает понять, что дальнейшее обсуждение бессмысленно.

— Выслушайте меня в последний раз, мистер Дикон. Кузен Персиваль гостил здесь, когда руководителей экспедиции двадцать четвертого года пригласили на плантацию на ужин с лордом и леди Литтон, а также со мной и Перси. Должно быть, вам известно, что лорд Литтон был генерал-губернатором Бенгалии, и они вместе с генералом Брюсом и полковником Нортоном почти час беседовали с Перси в кабинете. Вернувшись, Брюс и Нортон объявили, что Перси будет позволено следовать за экспедицией — не с ними, как вы понимаете, неофициально, а только позади них — при условии, что у Перси будет собственная лошадь, палатка и запас продуктов. Последнее было не проблемой, потому что Перси уже собирал здесь, на плантации, все необходимое еще за две недели до прибытия экспедиции в Калькутту.

Дикон качает головой.

— В этом нет никакого смысла. Позволить кому-то просто следовать за экспедицией в Тибет? Тому, у кого нет официального разрешения находиться на территории Тибета? Даже если бы лорд Персиваль держался на расстоянии одного дня пути от экспедиции, он все равно был англичанином, и его арест или задержание могли бы осложнить отношения экспедиции с дзонгпенами и тибетскими властями. Полная бессмыслица.

— Кто такие дзонгпены, о которых я все время слышу? — спрашивает Жан-Клод. — Просто местные начальники? Деревенские старосты? Тибетские военачальники?

— Ни то, ни другое, ни третье, — отвечает Реджи. — Большинство тибетских общин управляются дзонгпенами — обычно двумя, один из которых уважаемый лама, а другой уважаемый мирянин из числа жителей деревни. Но иногда дзонгпен один, глава племени. — Она снова поворачивается к Дикону. — Уже поздно, мистер Дикон. Вы получили удовлетворительные ответы на все вопросы?

— За исключением одного: зачем ваш кузен хотел подняться на Эверест после того, как оттуда ушла экспедиция Нортона? — продолжает настаивать Дикон.

Реджи смеется, но смех у нее невеселый.

— Перси никогда не пытался покорить Эверест. В этом я уверена.

— Зигль рассказал «Берлинер цайтунг» и «Таймс», что именно таковы были намерения Перси, — возражает Дикон. — Он утверждает, что когда с другими немцами прибыл во второй лагерь — уже из чистого любопытства, понимая, что первоначальный план встретиться с Мэллори осуществить не удастся, — то он, Зигль, и его спутники видели вашего кузена и Курта Майера, спускавшихся с Северного гребня. Явно с трудом.

Реджи решительно качает головой. Ее иссиня-черные локоны скользят по плечам.

— Бруно Зигль лгал. — Голос ее звучит резко. — Возможно, у Перси была причина подниматься на гору, но я точно знаю, что он приезжал в Тибет не для того, чтобы покорить Эверест. Бруно Зигль — заурядный немецкий бандит, и он лжет.

— Откуда вы знаете, что Зигль — заурядный немецкий бандит? — спрашивает Дикон. — Вы знакомы?

— Разумеется, нет, — фыркает Реджи. — Но я навела справки в Германии и кое-где еще. Как альпинист Зигль опасен — для себя и для тех, кто идет с ним; а в своей обычной жизни в Мюнхене он головорез-коричневорубашечник.

— Думаете, Зигль как-то замешан в смерти вашего кузена и Майера? — спрашивает Дикон.

Реджи не отвечает, но взгляд ее ультрамариновых глаз упирается в Дикона.

Когда все немного успокаиваются, мы демонстрируем Реджи усовершенствованные Жан-Клодом «кошки» с 12 зубьями и короткие ледорубы для преодоления вертикальных стен. Затем Же-Ка показывает приспособление под названием «жумар» и веревочные лестницы, которыми обычно пользуются исследователи пещер.

— Великолепно, — восклицает Реджи. — Все это значительно облегчит подъем на Северное седло — а перила и лестницы обезопасят носильщиков. Но боюсь, у меня нет достаточно жестких ботинок, чтобы воспользоваться «кошками» с передними зубьями.

— Они нужны только лидеру, — поясняет Дикон. — А я гарантирую, что этого не будет.

— Я привез с собой запасную пару жестких ботинок, — говорит Жан-Клод. — Думаю, они могут подойти. Я сбегаю и принесу — проверим.

Ботинки приходятся женщине впору. Реджи делает несколько пробных замахов короткими ледорубами. Дикон не закатил глаза, но я вижу, чего ему это стоило.

— А теперь я хочу вам показать одну новинку, — говорит Реджи.

Она идет в кладовую и через несколько минут возвращается с четырьмя головными уборами, похожими на шлемы футболистов, только изготовленными из кожаных ремешков, или на головные повязки, которыми пользуются шахтеры. Только сзади у них две изолированные батарейки, а спереди — шахтерская лампа.

— Я заказала эти штуки в сентябре прошлого года, после возвращения с Эвереста, — говорит Реджи. — Лорд Монфор владел большим количеством шахт в Уэльсе. Это новейшее изобретение — электрические головные фонари вместо карбидных, которые могли вызвать взрыв. Батареи тяжеловаты, но их хватает на несколько часов… и у меня есть много запасных.

— Для чего, черт возьми? — Дикон держит кожаные ремешки с лампой и тяжелыми батареями на вытянутых руках.

Реджи вздыхает.

— По словам Нортона, Ноэла и остальных, с которыми я говорила, когда в прошлом году их несчастливая экспедиция возвращалась через Дарджилинг, Мэллори и Ирвин планировали покинуть палатку в шесть или шесть тридцать утра, но на такой высоте все делается очень медленно — правильно зашнуровать ботинки, попытаться растопить снег на плите, чтобы добыть воду и приготовить горячий напиток и горячую кашу перед выходом, при этом не перевернуть плиту, надеть кислородные аппараты и включить их, — и поэтому они вышли из лагеря только в восемь или даже позже. Слишком поздно для попытки покорить вершину. Даже если они достигли вершины, им никак не удалось бы спуститься к пятому лагерю до наступления темноты. Вероятно, они не добрались бы даже до Желтого пояса.

— И когда, по вашему мнению, группа должна покидать лагерь с этими… этими… штуковинами на головах? — спрашивает Дикон.

— Не позже двух утра, мистер Дикон. Я бы предложила ближе к полуночи в ночь перед попыткой покорения вершины.

Мысль о восхождении на такой высоте ночью вызывает у Дикона смех.

— Мы замерзнем, — безапелляционно заявляет он.

— Нет, нет, — возражает Жан-Клод. — Разве ты забыл, Ри-шар, что благодаря тебе у нас есть замечательные теплые куртки на гусином пуху месье Финча, которых хватит и нам, и всем «тиграм»-шерпам? И мне кажется, что в словах леди… в словах Реджи есть резон. Ночью сходит меньше лавин. Снег и лед плотнее и тверже. Новые «кошки» будут лучше держать на более холодном снегу и твердом льду. И если эти фонари действительно освещают дорогу…

• Предыдущая
• 68/170
• Следующая