Мы были высоки, русоволосы… - Майоров Николай Петрович - Страница 13
- Предыдущая
- 13/18
- Следующая
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
13
1936
История
Она пропахла пылью вековою,
Ветрами лет. И ныне на меня
гладит бумагой древней гербовою,
случайно уцелевшей от огня.
А было все:
и зябких листьев вздохи,
и сабель свист, и шепот конопли.
Как складки лба, изрытые отроги
Легли в надбровья сплюснутой земли.
Прошли века. Но ночью вдруг я внемлю:
вновь душу рвет нам азиатский гик…
И тишина… И падают на землю
мои густые, твердые шаги.
1936
Звезда
Каждому — радость и страх.
Каждому — солнце и воздух.
В чьих-то воздушных руках
прыгали в небе звезды.
Только с рассветом одна
в черную землю упала, —
и над деревней заря
встала до крови ала.
Вышла надежда из дум —
долго в небе морозном
искал я свою звезду
в неуловимых звездах.
1936
«Ты пишешь мне в письме, дружище…»
Ты пишешь мне в письме, дружище,
Что сад стал гол и нелюдим,
Что ветры северные рыщут
и громко буйствуют над ним.
И туча дымом нависает,
дожди свой сказ к концу ведут.
Березка под окном косая
сгибает голову к пруду.
И ей бы вместе с листопадом
хотелось к косогору лечь.
А ночью встретиться за садом
и клен обнять у самых плеч.
Но нет: ветра упрямо клонят
ее к холодному пруду,
а так не хочется в прогоне
стоять у всех ей на виду!
И скоро инеем затянет
у берегов блестящий лед.
Ей станет холодно. Устанет —
и на колени упадет.
1936
«Забудем то, что полюбилось людям…»
Забудем то, что полюбилось людям.
Уйдем туда, где ветер да столбы,
где лес пророс до берега. Забудем
весь этот мир отчаянной гульбы.
Извечных просьб, сплошных недомоганий,
мир мелких выгод, духоты квартир.
Забудем скуку у подъездов зданий,
где мы встречались часто. Новый мир
иных высот и помыслов распахнут, —
возьми его и ощути на вес.
Уж радостью звериной пахнет
к горе на плечи прикорнувший лес.
И мы пройдем зеленым косогором.
Там поезда идут. Гремят им вспять мосты.
И девушка уехала… А скоро
вот так же, не сказав, уедешь ты.
Тогда опять — тоска несчетных буден.
Придет сосед и выпьет за меня…
Давай уйдем. Уйдем, давай. Забудем
пустую прозу завтрашнего дня.
1937
Дом
Когда устав от рук, улыбок,
Пройду вдоль стенок на крыльцо,
Мне дом покажется лишь глыбой,
Давящей заспанных жильцов.
В нем нет часов. Здесь время мерят
Совсем неточно и к тому ж
Здесь верность — ложь. И мало верит
В свою жену неверный муж.
Им снятся сны, в которых мало
Вещей реальных, и притом
Так хорошо уткнуться ртом
В цветистый угол одеяла.
И спать, не помня губ жены —
Не все ль равно — ведь есть другие.
В том доме все заражены
Подобьем тяжкой летаргии.
1937
«Не надо слов. Их много здесь говорено…»
Не надо слов. Их много здесь говорено —
Все перебрали, оценили здесь.
Ведь жизнь останется навеки неповторенной,
Короткой,
как оборванная цепь.
1938
«Мне только б жить и видеть росчерк грубый…»
Мне только б жить и видеть росчерк грубый
Твоих бровей. И пережить тот суд,
Когда глаза солгут твои, а губы
Чужое имя вслух произнесут.
Уйди. Но так, чтоб я тебя не слышал,
Не видел… Чтобы, близким не грубя,
Я дальше жил и подымался выше,
Как будто вовсе не было тебя.
1939
«Я знал тебя, должно быть, не затем…»
Я знал тебя, должно быть, не затем,
Чтоб год спустя, всему кладя начало,
Всем забытьем, всей тяжестью поэм,
Как слез полон, ты к горлу подступала.
Чтоб, как вина, ты после долго жгла
И что ни ночь — тобою б только мнилось,
Чтоб лишь к концу, не выдержав, могла
Оставить блажь и сдаться мне на милость.
Чтоб я не помнил этой тишины,
Забыл про сон, про небо и про жалость,
Чтоб ни угла, ни окон, ни жены
Мне на твоей земле не оставалось.
Но все не так. Ты даже знать не можешь,
Где началась, где кончилась гроза.
Не так солжешь, не так ладонь положишь,
Совсем по-детски поглядишь в глаза.
А я устал. За мною столько лестниц.
Я перешел ту верхнюю межу,
Когда все мысли сходятся на песне,
Какой, должно быть, вовсе не сложу.
1939
На реке
Плыву вслепую. Многое не вижу,
А где-то есть конец всему и дно.
Плыву один. Всё ощутимей, ближе
Земля и небо, слитые в одно.
И только слышно, там, за поворотом
Торчащих свай, за криками людей,
Склонясь к воде с мостков дощатых, кто-то
Сухой ладонью гладит по воде.
И от запруд повадкой лебединой
Пройдёт волна, и слышно, как тогда
Обрушится серебряной лавиной
На камни пожелтевшая вода.
И хорошо, что берег так далёко.
Когда взгляну в ту сторону, едва
Его я вижу. Осторожно, боком
Туда проходит стаями плотва.
А зыбь воды приятна и легка мне…
Плотва проходит рукавом реки
И, обойдя сухой камыш и камни,
Идёт за мост, где курят рыбаки.
Я оглянусь, увижу только тело
Таким, как есть, прозрачным, наяву, —
То самое, которое хотело
Касаться женщин, падать на траву,
Тонуть в воде, лежать в песке у мола…
Но знаю я — настанет день, когда
Мне в первый раз покажется тяжёлой
Доныне невесомая вода.
13
- Предыдущая
- 13/18
- Следующая
