Домик у пролива - Шпанов Николай Николаевич "К. Краспинк" - Страница 3
- Предыдущая
- 3/38
- Следующая
Перед постелью стоял молодой солдат и нерешительно толкал Фохта в плечо:
— Господин ротмистр, а господин ротмистр!
Фохт мотнул головой.
— Какого ещё лешего?
— Из штаба звонили: господ офицеров на аэродром. Капитан Горлов сказали — сейчас за вами зайдут, велели будить… Одеваться прикажете?
Фохт стал нехотя натягивать английский френч, к которому так не шли серебряные погоны с двуглавым чёрным орлом.
Вошёл Горлов в небрежно застёгнутом френче и высоких сапогах, давно не чищенных и порыжевших на складках.
— Жоринька, миленький, что-то они затеяли? Срочно вызывают. Зачем бы это, а? — На толстой губе Горлова несколько времени держался пузырёк пены, вскипавшей в углах капитанского рта всякий раз, как он говорил.
— Черт бы всех драл! — неопределённо огрызнулся Фохт, с ненавистью глядя на этот пузырёк. Словно капитан был виноват в том, что офицеров вызывали; в том, что шла война с красными; в том, что было до гнусности душно и к бритой голове назойливо липли жгучие мухи.
Три автомобиля, набитые офицерами, один за другим отъехали от подъезда «Пале-Рояля» и заныряли по разбитой мостовой. На домиках, что были чуть побольше, виднелись вывески с названиями разных штабов и управлений расквартированных частей Добрармии.
Проехав город, машины поодиночке перебрались через допотопный плавучий мост, погружавшийся в воду под их тяжестью. Миновали предместье с небольшими мазанками, укрытыми высокими плетнями. Сразу за ними открывалась необозримая степь. В километре белели палатки — ангары авиационного отряда.
Напротив одного ангара виднелась кучка людей, и в центре её — плотный, коренастый командир отряда в полковничьих погонах, а рядом с ним худой и высокий, как жердь, английский офицер. При приближении офицеров полковник сделал навстречу им несколько шагов. Лицо его было озабоченно. Англичанин, не вынимая папиросы изо рта, приложил два пальца левой руки к козырьку. Правой он опирался на трость с большим крючком.
— Здравствуйте, господа! — забасил полковник. — Получено срочное задание — произвести бомбометание по Тихорецкой. Там скапливаются составы красных. Из штаба прибыл майор Блэк с предписанием главного командования наблюдать за проведением операции. Майор считает, необходимым вылететь всеми наличными машинами до наступления темноты, чтобы не дать возможности противнику преследовать наши самолёты при полёте обратно.
Фохт недовольно заметил:
— Почему они посылают наш отряд в чужой район? У нас гробы вместо самолётов. Что бы вот этому самому Блэку взять свой свеженький отряд? И район их, и дело вернее будет: машины-то куда надёжней наших!
— Ну, ну, господа! Что за разговоры! Нижние чины кругом, — негромко остановил его полковник. — Распорядитесь каждый заправкой своего самолёта. Я уже доложил майору, что из восьми наших машин вылететь смогут только пять. — И тут же полковник повернулся к майору: — Какие бомбы будем брать? Машины в таком состоянии, что на много рассчитывать не приходится. Я бы ограничился четырехкилограммовками.
— Олл райт, — равнодушно буркнул майор.
Фохт не торопясь шёл к ангару, из которого мотористы уже выкатывали его самолёт.
Он подозрительно оглядел аппарат. Каждая стойка и растяжка самолёта казались ему ненадёжными, таящими в себе возможность гибели.
«В сущности, нужно бы самому просматривать самолёт перед вылетом: рожи солдат мне совершенно не нравятся», — размышлял он, глядя, как, откинув капот, моторист исследовал мотор.
Зная лень своего наблюдателя, он крикнул Горлову, чтобы тот «бога ради» просмотрел пулемёт. Нижняя губа Горлова, казалось, отвисла ещё больше, он тоже без всякого усердия полез в самолёт и стал копаться около «Льюиса»
На минуту внимание Фохта привлёк было крик командира, разносившего кого-то из нижних чинов в то время, как майор Блэк брезгливо тыкал тростью в крыло одного из самолётов.
— Что ж, Николашка, давай в город съездим, у нас ещё часа два времени есть; надо заправиться, а то, черт его знает, когда ещё домой-то попадёшь, — сказал Фохт Горлову.
— Давай, миленький, давай! — ухватился за предложение Горлов и, накрыв пулемёт чехлом, вылез из самолёта.
В воздухе настроение Фохта, шедшего на последнем из четырех «Сопвичей», нисколько не улучшилось. Много дрянных мыслей прошло в его голове за время пути от аэродрома до Тихорецкой. Сегодня он не был уверен в самолёте. Движения собственных рук не казались ему такими безошибочными, как всегда. Навстречу самолёту внизу плыла зелёным островком станица, широко раскинувшаяся около чёрного узла спутанных железнодорожных путей. На путях, заволакивая дымовой вуалью станционные здания, ползали паровозы с нескончаемыми красными хвостами вагонов. Станция была уже близко. Фохт поглядел на лицо сидевшего сзади Горлова, и оно ему тоже не понравилось. Всегда красный, упитанный Горлов выглядел сегодня каким-то сизым. «Это все из-за его проклятой девчонки, — мелькнуло в бритой голове Фохта, затянутой в плотный кожаный шлем. — Не будет нам пути».
Солнце готово было утонуть в бегущем жёлтыми волнами море степи. Косые лучи отбрасывали длинные чёрные пятна от построек и деревьев. Фохт следил за тем, как бежавшие по степи тени самолётов то сливались с этими распластанными на земле пятнами, то снова выходили на освещённые места. Вдруг ему бросилось в глаза резкое движение переднего самолёта, вильнувшего в сторону. Из-под головного «Сопвича» вынырнул неизвестно откуда взявшийся крошка «Ньюпор». Промелькнул блеск выстрела. Глянув вниз, ротмистр увидел, что от станицы тяжело поднимаются ещё два жёлтых «Лебедя». «Дураки, — подумал Фохт, — снять бы только „Ньюпор“, а тогда этим нескладёхам крышка».
Наблюдатель переднего «Сопвича» свалил пулемёты на борт и, видно, ловил на мушку оказавшийся под ним «Ньюпор». Вспышки выстрелов срывались с пулемётов, сливаясь почти в сплошной венчик.
«Здорово!» — с удовольствием подумал Фохт.
А крошка «Ньюпор», впиваясь в сгущавшуюся мглу сумерек, все старался согнать с намеченного пути головной «Сопвич», распластавший над ним свои тёмные крылья с яркими трехцветными кокардами
- Предыдущая
- 3/38
- Следующая
