Поджигатели (Книга 2) - Шпанов Николай Николаевич "К. Краспинк" - Страница 93

• Предыдущая
• 93/126
• Следующая

Бен обратил на оскалившегося в улыбке бульдога растерянно-умоляющий взгляд, но после короткой паузы последовало новое рычание, такое громкое, что его услышали все:

— Говорят, ваше дипломатическое приобретение в Чехии весьма удачно: от его скрещивания с йоркширами можно ждать отличных результатов.

И, не обращая внимания на оторопевшего Бена, ещё больше выпятив челюсть, Черчилль устремился к Маргрет.

Обед начался в напряжённом ожидании следующего броска бульдога. Но он пережёвывал пищу, старательно двигая массивной челюстью, хмурился и молчал. Бену стало невмоготу удерживать просившуюся наружу сенсацию. При первом удобном случае, как только речь зашла о политическом положении в Европе, он сказал:

— На-днях Гитлер пригласил польского посла для секретного разговора…

По тому, как на миг перестала двигаться челюсть Черчилля, а маленькие глазки метнулись в его сторону, Бен понял, что попал в точку: бульдог ещё не имел этих сведений. Бен заговорил смело:

— Полякам очень хочется, чтобы война между Германией и Чехословакией произошла, потому что они рассчитывают стащить кость во время драки.

— Из-за этого желать европейской войны? — возмущённо проговорил Уэллс. — Да ведь это значит утратить остатки морали!

— Насколько я понимаю, речь идёт не о героях вашего социального романа, а о Гитлере и Беке, — насмешливо проворчал Черчилль в топорщившуюся у его подбородка накрахмаленную салфетку, но так, что могли слышать все.

Приняв это за неожиданную поддержку, Бен ещё более оживился:

— Канцлер подчеркнул, что если Польша сама откроет военные действия из-за Тешина, Третий рейх её тотчас поддержит.

— Боннэ скорее умрёт со страха, чем позволит полякам предпринять что-либо подобное, — заметил Нельсон.

При этих словах Ванденгейм нагнулся над столом так, что его салфетка окунулась в соус. Он хотел видеть говорившего. Там, где дело шло о Боннэ, он был кровно заинтересован. Дело Боннэ поддержать в поляках задор, а не мешать им. Свои страхи он может спрятать в карман! За это Джон платил наличными!

Не обращая внимания на спрашивавшую его о чём-то Маргрет, Джон тут же сделал заметку на манжете: «Телегр. Долл. Б». Это значило, что следует, не откладывая, послать телеграмму Долласу с требованием прочистить мозги французскому министру.

Бен поспешил продолжить своё сообщение:

— Гитлер решительно заявил Липскому, что если Чемберлен не заставит чехов удовлетворить его, Гитлера, требований, то он не остановится и перед вооружённым нападением на Чехословакию.

— А если мы их удовлетворим? — спросил Нельсон.

— Похоже на то, что именно этого он и не хочет.

— Следует ли это рассматривать, как желание этого варвара зажечь европейскую войну во что бы то ни стало? — спросил Уэллс.

— Война позволила бы ему коренным образом решить вопрос о Юго-Восточной Европе, которая стоит на его пути на восток, — словно это было его собственное мнение, заявил Бен.

— Вполне разумное желание, — сказал Нельсон. — Нельзя же в конце концов не понимать, что Германия не успокоится до тех пор, пока не получит своего.

— Если мы не даём Гитлеру колоний, то нельзя ему отказывать в расширении за счёт Европы, — вставила Маргрет. — Это нам ничего не стоит и ничем не угрожает.

— Речь идёт кое о чём большем, нежели простой захват куска земли, — глубокомысленно заявил Бен. — Прибалтика, Польша, Чехия, Венгрия, Румыния — это барьер, который Гитлер хочет водрузить между Европой и большевиками.

— А раз так, у кого поднимется рука мешать ему? — послышался громкий голос Ванденгейма, и он обвёл сидящих за столом налитыми кровью глазами.

Все головы повернулись к нему.

— При всем том, что я никогда не вкладываю в Европу ни одного цента, который не приносит сто процентов дохода, я не пожалел бы ничего на цемент для надёжного барьера против русских, — сказал Джон.

— Вы хорошо знаете Советскую Россию? — негромко спросил Уэллс, и все же при этом вопросе за столом наступила тишина.

— Да, — безапелляционно заявил Джон.

— Вы бывали там?

— И не собираюсь.

— На месте американцев я попытался бы спасти мир, прокламируя идеи Сталина, а не загораживаясь от них.

— На месте американцев?! — крикнул Ванденгейм. — Почему англичане не попробуют привить коммунистическую бациллу самим себе?

Уэллс покачал головой и отодвинул тарелку.

— Потому, что мы не можем себе представить никакой другой системы, кроме той, которую в течение семисот лет создавали своими руками на этом острове. Мы слишком стары для новых идей. В этом наша беда.

— Наше счастье! — сердито бросил Черчилль.

Уэллс взглянул на него с сожалением.

— Из-за этого заблуждения мы и погибнем. А Америка молода, она…

Джон прервал его на полуслове:

— Ну, что касается нас, то мы не собираемся погибать и не нуждаемся ни в каких прививках.

— Вы так уверены? — насмешливо спросил писатель.

— Америку оставьте в покое, — отрезал Джон.

Уэллс снова покачал головой.

— Вам не избежать общей участи.

Ванденгейм выдернул из-за жилета салфетку и, комкая её, сказал ещё громче, почти крикнул:

— Так беритесь же за дело, или придём мы!

— Берёмся и притом довольно крепко, — сказал Бен, тоже повысив на этот раз голос так, чтобы на него не могли не обратить внимания. — Линия правительства ясна: миром должна управлять твёрдая рука. Сэр Гораций лучше меня изложит вам нашу точку зрения.

Все повернулись к Нельсону. Было достаточно широко известно, что он является ближайшим советником Чемберлена и что в действительности многое из того, что большинство считало идеями премьера, было подсказано ему именно Горацием Нельсоном. Но так же хорошо была известна и молчаливость этого истинного кормчего британского кабинета.

Не оставляя вилки и продолжая маленькими кусочками класть себе в рот лососину, Нельсон негромко и как бы с неохотою неторопливо проговорил:

— Мистер Уэллс прав в одном: если не будет наведён порядок, мир быстро придёт к своему концу. Война и хаос, полное опустошение земель и обнищание народов ждёт Европу, если мы немедленно не возьмёмся за её оздоровление…

• Предыдущая
• 93/126
• Следующая