От былины до считалки - Бахтин Владимир - Страница 22

Вот я стал полову ловить да веревку вить. Вил, вил... и мертвую крысу завил. А она ни с того, ни с другого ожила, веревку перегрызла. Ну и полетел я в болото, по самый рот ушел.

Хотел воды напиться — шеи не нагнуть. Прибежала лисица, на моей голове гнездо свила, семерых лисенят принесла. Шел мимо волк — лисеняток уволок. Да я ему тут за хвост вцепился. Вцепился да и крикнул:

— Утю-лю-лю!

Волк меня и вытащил из болота. Вышел я из болота голодный-преголодный. Смотрю — в дупле жареные перепелята сидят. Хотел руку просунуть — не лезет! Влез сам, наелся, растолстел, оттуда никак не вылезти! Сбегал домой за топором, прорубил дупло пошире — выкарабкался!..

Узнал я, что за синим морем скот нипочем. За муху с мушонком дают корову с теленком, за больших оводов — больших быков. Вот я наловил мух да мушат три куля. Наменял быков да коров три табуна. Пригнал к синему морю и давай горевать: как стадо домой гнать?

Вплавь пускать? Половина перетонет. Корабли нанять? Дорого возьмут. Вот я схватил одну корову за хвост да на ту сторону и швырнул. Раза два на лету перевернулась да на ту сторону носом и уткнулась. Так перешвырял я все три табуна. Остался один бык — бурый, большущий. Вот окрутил я хвост вокруг руки, собрался с силой, развернулся — да как пустил! На ту сторону вместе с быком перелетел.

Ну вот, так ненароком попал я в самую преисподнюю, где черти живут. И три года все у них навоз возил... И все на твоем дедушке.

А старик говорит:

— Не может быть, чтоб на моем дедушке!

— Может не может, а плати сто рублей. Не любо — не слушай, а врать не мешай!

Получил он сто рублей, получил огонек. Пришел к братьям. Сварили они ужин. Поужинали.

Спать легли. И теперь еще спят...

Некоторые ребята говорили мне, что эта сказка похожа на книгу «Приключения барона Мюнхаузена». Правильно! Потому что и сами «Приключения» основаны на немецких юмористических сказках такого же типа. Сказки эти называются перевертышами, небылицами.

Если опять забираться в доисторические дебри, то можно уловить здесь остатки древних представлений: чтобы добиться успеха, герой должен ублаготворить, развеселить хозяина леса, лесного духа, лешего. А всякая нечистая сила — все существа «того света», другого, не нашего, мира, — считали первобытные люди, воспринимает действительность не так, как обыкновенный человек, а наоборот. Отсюда и все нелепицы.

Однако уже очень давно эти сказки стали рассказывать просто ради забавы и поучения. Как и всегда, древняя первооснова забылась, но сохранилась, дожила до наших дней где-то в самой-самой глубине сюжета и содержания.

Наша сказка «Не любо — не слушай, а врать не мешай», видимо, была прежде очень популярна. Она упоминается во многих литературных и публицистических произведениях.

Ее знал, — вернее, один из ее вариантов, — знал и использовал в своем стихотворении известный поэт первой половины прошлого века, друг Лермонтова И. Мятлев. Рецензия великого русского критика Белинского, написанная в 1835 году, повторяет название разбираемой книги: «Новое Не любо — не слушай, или Любопытные отрывки из жизни Мины Миныча Евстратенкова».

Строки из этой сказки использованы в стихотворении Некрасова «Молодые».

Есть и овощь в огороде —

Хрен да луковица,

Есть и медная посуда —

Крест да пуговица!

Некрасов решил, что о народной бедности лучше всего сказать словами самого народа — так будет достовернее. Очевидно, подобным же образом рассуждал и советский поэт Александр Прокофьев. Прокофьев вырос в деревне и прекрасно знал фольклор. В стихотворении, посвященном Революции, он вспоминает, какой нищей была старая Россия, и прямо цитирует уже знакомые нам строчки, даже кавычки поставил:

Помни, браток,

Семнадцатый годок!

Мы ваяли в переделку огромный дом,

Именуемый Россией.

При этом и при том

Каждая дверь в этом доме отперта,

На лавках и под лавками нет ни черта.

«Наготы и босоты

Изнавешаны шесты,

А голоду и холоду

Амбары стоят».

А однажды я читал статью В. И. Ленина «Революционный авантюризм», направленную против эсеров. Владимир Ильич любил живую, образную речь. И вот, говоря о лжи, о подтасовке фактов, которые допускали эсеры, Ленин вспомнил знакомые, наверно, еще с детских лет слова и написал: «Не любо — не слушай, а...». И всем было понятно, что шло дальше, что хотел сказать вождь большевиков о своих нечестных политических противниках.

Баек, небылиц, всяких веселых сказок записано и опубликовано очень много. Но начинаешь читать — и видишь: в разных небылицах повторяются одни и те же эпизоды. Только сочетаются они по-разному. И тогда уже перед нами совсем другое, новое произведение.

Вот сказка «Не любо — не слушай», записанная в Карелии.

Жили-были три брата. Пошли они однажды в лес дрова рубить. Настало время обедать. Стали они обед варить, да огонь разжечь йе могут, спички забыли. Видят — далеко в лесу дым поднимается.

— Иди, брат, принеси огня, тогда и сварим обед, — попросили они старшего брата.

Пошел старший брат за огнем, видит — поп с работником хвою рубят да обед варят.

— Дай мне, батюшка, огня, спички мы забыли дома и обеда не можем сварить, — говорит попу старший брат.

— Огня дам, если расскажешь сказку-небылицу.

Начал старший брат сказку рассказывать. Больше ничего не знает, только два слова твердит: «Сказка это небылица». Поп не дал ему огня, избил его и прогнал.

Пришел старший брат к младшим, они и спрашивают:

— Почему же ты огня не принес?

— Не нашел я огня, — отвечает старший брат.

Послали тогда за огнем среднего брата. То же сделал поп и с ним. Вернулся средний брат и говорит:

— Не нашел я огня.

— Подождите, — говорит младший брат, — теперь я пойду!

Пришел он к попу и говорит:

— Дай, батюшка, огня.

— Дам, если расскажешь сказку-небылицу, — говорит поп.

— Расскажу я сказку-небылицу, только не мешайте, а если перебьете — по сто рублей за слово.

— Говори, говори, не перебью, — ответил поп.

Ну, младший брат и начал рассказывать сказку:

— Однажды узнал я, что все боги на небе босые и нет у них там на сапоги кожи. Собрал я тогда мешок мух и пошел по деревням ходить. Хожу по деревням и меняю мух на коров. Отдам муху, а мне за это корову. Собрал я коров большое стадо, смотрю — еще баба бежит с коровой. «Есть ли еще мухи?» — спрашивает она. «Осталась еще одна муха где-то в мешке», — говорю я. Обменял я и эту муху на корову. Гоню коров целое стадо, ни конца ни края не видать, а в середине никого нет. Г нал, гнал, попадается навстречу река. «Ну, — думаю, — как теперь коров переправить через реку?» Стал я тогда через реку коров бросать и так всех и перебросал. Только одна Буренушка осталась, которую та баба привела и на последнюю муху обменяла. Бросил я и Буренушку, а сам за хвост уцепился. Так и перелетел на другой берег.

Перебил поп младшего брата и спрашивает:

— Как же ты так — и корову бросил, и сам за хвост прицепился?

— А зачем ты, батюшка, перебил меня? Плати теперь сто рублей.

— Бери сто рублей и огонь возьми, только не рассказывай ничего больше, — сказал тут поп.

— Не могу я уйти, — говорит младший брат, — сказку надо докончить.

И продолжает рассказывать дальше:

— Ну, пригнал я коров домой, зарезал всех. И шкуры содрал. «Надо, — думаю, — со шкурами на небо попасть», но не знаю, как туда попадают. Взял я самую большую шкуру, нарезал ее на ремни, и стал по тем ремням подниматься на небо, а ремней-то до неба, не хватило. Тогда я стал снизу укорачивать, а сверху добавлять...