Зеленоглазое чудовище. Венок для Риверы - Квентин Патрик - Страница 56

— Расследуйте хоть до посинения, и пусть вам от этого полегчает.

— Послушайте, милорд, — взорвался Фокс, — вы добиваетесь, чтобы мы вас арестовали?

— Пока не знаю. Хватит ли этого, чтобы выставить вас на посмешище? — Он сунул руки в карманы брюк, обошел вокруг Фокса, оглядел его и встал столбом перед Элейном. — Скелтон видел револьвер. Он осмотрел его второй раз. В те несколько минут, пока Бризи представлял меня публике.

— Зачем он сделал это повторно? — спросил Элейн.

— Я немного нервничал. Мало приятного ходить от стены к стене, дожидаясь выхода. От нечего делать я решил бросить на револьвер последний взгляд, уронил его, а Скелтон поднял и заглянул в дуло в вашей манере совать всюду нос. Из профессиональной ревности.

— Почему вы не сказали об этом раньше, милорд? - спросил Фокс, но остался без ответа. Лорд Пестерн криво усмехнулся.

— Итак, что там насчет ареста? — сказал он со злорадным удовлетворением. — Я готов.

— Вы знаете, я хочу, чтобы хоть сейчас вы начали вести себя по-человечески.

Впервые, мелькнуло в голове Элейна, лорд Пестерн уделил ему все свое драгоценное внимание. Внезапно успокоился, словно устал. Он смотрел на инспектора с видом маленького мальчика, который не уверен, стоит ли блефовать дальше, играя в непослушание.

— Вы всеми силами делаете из себя инфернальное ничтожество, сэр, — продолжал Элейн, — и добровольно превращаетесь в отталкивающего осла.

— Слушайте-ка, Элейн, — проговорил лорд Пестерн, еще не успев до конца вернуться к своей вызывающе хамской манере, — будь я проклят, но вы не о том. Я знаю, что делаю.

— Тогда допустите, что и мы знаем. В конце концов, сэр, вы не единственный, кто помнит, что Ривера играл на аккордеоне.

Мгновение лорд Пестерн стоял молча, с отвисшей челюстью и вытаращенными глазами. Потом быстро проговорил:

— Мне пора. Опаздываю к себе в клуб, — и пулей вылетел из зала.

— Итак, мистер Элейн, с моей точки зрения, — сказал Фокс, — все встает на свои места. И получается так, как вы утверждали. Удаляем несущественные детали и подходим к тому, что бы вы назвали corpus delicti[41].

Они сидели в полицейской машине возле дома «Герцогская Застава». Оба смотрели мимо водителя через ветровое стекло на человека, с виду беспечного и оживленного, который в сдвинутой набок шляпе удалялся от них по улице, помахивая тростью.

— Вон он идет, уверенный и наглый, — продолжал Фокс, — а за ним следом наш человек. Думайте что хотите, мистер Элейн, но искусству слежки в наше время не учат. Эти молодые люди, поступая к нам на службу, полагают, что записываются добровольцами в эскадрон смерти. — И возвращаясь к своей обычной ворчливой манере, добавил, продолжая следить за удаляющимся лордом Пестерном: — Куда мы отсюда, сэр?

— Прежде чем мы вообще тронемся, будьте добры объяснить, какие дела привели вас опять в «Герцогскую Заставу», и более конкретно — что заставило бренчать на рояле это древнее буги-вуги.

Фокс многозначительно улыбнулся.

— Скажу прямо, сэр, — заговорил он, — причиной стали крохи несвежей информации, поступившие из одного источника, и крохи информации посвежее — из другого. После вашего отъезда позвонил Скелтон и сообщил, что осматривал револьвер дважды и извинился за провал в памяти. Объяснил тем, что из-за дискуссии с нашим магистром всех наук, сержантом Сэллисом, на тему petite bourgeoisie[42] у него это вылетело из головы. Я подумал, что лучше не звонить в «Герцогскую Заставу». В этом доме слишком много телефонных проводов. А поскольку заявление Скелтона как будто разрешило проблему револьвера, с которым лорд Пестерн вышел на помост, я решил поспешить в это гнездо и передать вам последние новости из уст в уста.

— А Пестерн взял и лишил вас этого удовольствия.

— Именно так. А что касается рояля, то его светлость сообщил, будто на него нашло вдохновение и ему позарез нужен человек, способный воспроизвести новую композицию на инструменте. Он поднял большой шум из-за того, что бальный зал опечатан. Довел наших ребят до предела, и я подумал, что под моим присмотром ничего произойти не может. Кроме того, надеялся установить с ним более доверительные отношения, но, — печально заключил Фокс, — должен признать, мои надежды пошли прахом. Мы скажем этому парню за рулем, куда едем, сэр?

— Сначала в «Метроном», потом проведаем Бризи — посмотрим, на что похожа эта несчастная свинья с утра. Затем очень быстро перекусим, бригадир Фокс, и настанет время нанести визит Г. П. Ф. в его логове, если только мы его там застанем, будь он неладен.

— Кстати, еще одно сообщение, — сказал Фокс, когда машина тронулась, — в Скотленд-Ярд позвонил мистер Батгейт. Он знаком с человеком, который регулярно пишет для «Гармонии», и тот утверждает, что наш инкогнито всегда бывает у себя в последнее воскресенье месяца, подготавливая к печати свои материалы, и сидит там до вечера. Знакомый мистера Батгейта говорит, что никто из сотрудников журнала, кроме редактора, никогда не видел Г. П. Ф. в лицо. По слухам, он общается напрямую с владельцем журнала, но на Флит-стрит считают, что владельцем является он сам. А вся эта таинственность служит своеобразной рекламой, и только.

— Похоже на правду, ибо достаточно глупо, — пробормотал Элейн. — Но мы все глубже увязаем в идиотизме. Хотя, надеюсь, сумеем выбраться из этого болота. В то же время почти уверен, что найдем гораздо более серьезную причину такой таинственности Г. П. Ф., прежде чем кончится священное воскресенье.

— Я в этом не сомневаюсь, сэр, — с видом спокойной удовлетворенности изрек Фокс. — Мистер Батгейт оказал нам еще одну маленькую услугу. Он выдавил из своего знакомца кое-что о специальных статьях мистера Мэнкса для журнала: оказывается, мистер Мэнкс — частый гость в этом заведении.

— Обсуждает специальные статьи. Забирает свою плебейскую корреспонденцию и Бог его знает что еще делает.

— Более того, мистер Элейн. По словам приятеля Батгейта, он несколько раз видел, как мистер Мэнкс выходил из кабинета Г. П. Ф., и однажды это было днем в воскресенье.

— Ого.

— Подходит.

— Как хорошая перчатка. Спасибо Батгейту. Мы попросим его поприсутствовать в «Гармонии», когда прибудем туда. Сегодня как раз последнее воскресенье, бригадир Фокс, и мы узнаем то, что должны узнать. Но сначала — «Метроном».

Карлайл покинула Скотленд-Ярд с чувством изумления, и отчего-то ей стало вдруг скучно. В конце концов показанный ей револьвер не был тем, который она видела в кабинете дяди Джорджа. Произошла непонятная путаница, и кому-то следовало во всем разобраться. Этим занялся Элейн, потом кого-то арестуют, и ей бы следовало тревожиться и волноваться. Возможно, в каких-то тайниках ее души волнение и тревога уже зародились и только ждали подходящего момента, чтобы выплеснуться наружу, но пока Карлайл чувствовала себя глубоко несчастной и очень усталой. В ее голове мельтешила всякая мелочь. Мысль о том, чтобы вернуться в «Герцогскую Заставу» и на месте разобраться во всем, казалась непереносимой. Ее не ужасала мысль о том, что дядя Джордж, тетя С иль или Фелисите, возможно, убили Карлоса Риверу, — нет, ее страшила перспектива оказаться наедине с этими троими, страшило, что каждый из них мог начать домогаться ее внимания и сочувствия. Она чувствовала себя несчастной, ощущала несчастье чуть ли не кожей и потому хотела остаться с ним с глазу на глаз.

Идя как во сне к ближайшей автобусной остановке, она вспомнила, что неподалеку, в cul-de-sac под названием Костерс-Роу, живет Эдуард Мэнкс. Если бы она пошла в сторону «Герцогской Заставы», то должна была бы пройти мимо этого тупика. Она была уверена, что не хочет видеть Эдуарда, что встреча получится тяжелой, и тем не менее все так же бесцельно приближалась к тупику. Ей навстречу шли люди, возвращавшиеся с утренней службы, у них был настороженный вид, удары каблуков об асфальт нарушали тишину улицы. Гомонили занятые поиском пропитания воробьи. Время от времени из-за облаков выглядывало солнце. Приставленный к Карлайл полицейский в штатском лавировал среди пешеходов и вспоминал залитые солнцем обеды детства. Перед мысленным взором его вставали кусок мяса, йоркширский пудинг с подливой, а потом скучный час в передней комнате. Карлайл не доставляла ему никаких хлопот, он просто хотел есть.