Все сокровища мира - Точинов Виктор Павлович - Страница 35
- Предыдущая
- 35/80
- Следующая
Хотя некоторые домики – те, что побольше размером, – выглядели поприличней: стены из ровной вагонки, на крышах добротный шифер, не расколотый и растрескавшийся, как на иных домишках-курятниках. Такие цивильно смотревшиеся дома были здесь исключением из общего правила.
Я давно знал про Деревню Теней, еще до того, как мы с Крис напоролись на нее в первом после Прорыва путешествии по «метрополитену». Но знал лишь понаслышке и знал под другим названием: Зарытый Поселок… Что доведется однажды попасть в это легендарное место, я и помыслить не мог…
Однако попал. А сейчас привел сюда других.
4
История Зарытого Поселка насчитывала несколько десятилетий, и назывался он поселком не совсем по праву.
И звать его деревней или хотя бы садоводческим кооперативом было бы неправильно – состоял он из маленьких, по две-три сотки, обработанных участков земли и из домиков, построенных на них незаконным образом. Ни электричества, ни водопровода, ни прочих благ цивилизации в поселке изначально не имелось…
В голодные послеблокадные годы здесь, за городом, в низменной пойме Волковки, нарезали делянки для рабочих с предприятий Фрунзенского района – чтобы люди получали хоть какую-то прибавку к скудному рациону, выдаваемому по карточкам. Не дачный кооператив и не садоводческий – просто куски земли во временное пользование, чтобы прокормиться, без права строительства.
Они кормились… Тряслись на поезде-«подкидыше» до станции «Шушары», затем шагали полями с лопатами на плечах – электрички после войны не ходили, а станции «Купчино» тогда и в помине не было.
Прокормились… Выжили… И помаленьку начали строиться, когда выяснилось, что временная мера по борьбе с голодом тянется и тянется и стала уже привычной, постоянной… Сначала появились сараюшки – оставить инвентарь, не таскать на себе лопаты и ведра. Потом – крохотные домики, где можно было иногда переночевать, припозднившись к последнему поезду или автобусу.
В семидесятые годы начали появляться домики основательные, не просто для разовой ночевки, – грядки обрабатывали уже дети, а то и внуки первых огородников, и им казалось, что так будет всегда: хоть маленькая, но все же дачка, и у самой городской черты, разве плохо?
Вот тогда-то и грянуло…
Власти вдруг прозрели и заметили стихийный и незаконный поселочек, объявившийся вопреки всем градостроительным планам под боком у жилых кварталов (на самом-то деле жилые многоэтажки вытянулись под боком у огородников). Прозрели и выдали властное решение: срок бесплатного пользования землей истек, так что, согласно решению райисполкома номер такой-то от такой-то даты, забирайте имущество и освобождайте территорию под строительство. Срок на эвакуацию был дан большой, до следующего лета.
Одни не верили: пугают, ну что тут можно строить – болото, грядки до мая затоплены водой… Другие – сдуру поспешившие возвести приличные дома – лихорадочно и безуспешно пытались продать недвижимость, выручить хоть что-то… Третьи сочиняли бумаги и собирали под ними подписи, потом часами сидели в приемных начальников разного ранга… Четвертые жили как жили, с мрачным фатализмом растили последний урожай.
Пришло следующее лето. И тут же, в июне, появились бульдозеры. Но дело не заладилось… Оптимисты оказались правы – на их болотистой землице тяжелая строительная техника тут же вязла по уши, даже близко не подъехав к обреченным на снос строениям. Все домики до единого уцелели. Огородники ликовали: съели? Скушали?!
Рано радовались – осенью, в начале сентября, низменную пойму стали засыпать. Вместе со всем, что на ней оставалось.
Моя бабушка – в те времена девчонка-пятиклассница – не раз бегала со сверстниками после уроков посмотреть, как гибнет поселок.
Мальчишки из их класса – не все, самые отчаянные, – шастали по спешно брошенным домам, искали и порой находили что-нибудь ценное. Их более робкие приятели и девчонки просто стояли и смотрели издалека – зрелище было внушительное, завораживающее.
Огромный язык земли медленно, но неотвратимо наползал на пойму – бабушка утверждала потом, что был он высотой с девятиэтажный дом, преувеличивала, разумеется, но уровень подняли и в самом деле на много метров. Наверху гудели самосвалы, казавшиеся игрушечными на фоне рукотворной горы, вываливали все новые и новые кучи грунта. Затем в дело вступали бульдозеры, берущие реванш за позорное июньское поражение: сталкивали землю вниз с обрыва, разравнивали, уплотняли грунт…
Медленно растущий земляной монстр поглощал поселок постепенно, один участок за другим. И дома поглощал – целые, не разрушенные. Именно это, по словам бабушки, производило самое сильное и гнетущее впечатление – остались бы там лишь развалины снесенных домов, все выглядело бы иначе. А так – стоит домик, целый и невредимый, даже стекла в окнах уцелели, накатывается оползень земли сверху – и все, погребен… Словно происходят похороны – но не мертвецов, а живых людей.
Самое интересное, что за много лет на том участке засыпанной поймы так ничего и не построили. Лишь в самое последнее время, незадолго до Прорыва, над поселком оказалась одна из транспортных развязок… Или не над ним, а рядом, мало кто помнил в точности место, где исчезли под землей дома.
О Зарытом Поселке я слышал не только от бабушки.
Когда учился в школе, среди моих ровесников бродила легенда-страшилка, связанная с этим местом. Сюжет ее был прост: когда поселок уже погибал, уже исчезал под многометровой толщей, в уцелевших домах обосновались бомжи (в семидесятые термин «бомж» был не в ходу, но школьников нулевых годов такие тонкости не смущали). Итак, бомжи обосновались, мародерствовали в брошенных строениях и там же ночевали.
И вот их теплая компания (от шести до девяти человек в разных вариантах легенды) нашла настоящий клад в одном из домиков: сорокалитровый бидон с поспевающей брагой и немалое число бутылок с конечным продуктом, с самогоном. По другой версии – нашли случайно забытые деньги и затарились огромным количеством дешевого одеколона. Версий было много, но все сводились к одному: бомжи мертвецки напились и спали беспробудным сном, когда утром возобновились работы. И их засыпали! Заживо! Прямо в домике, где они ночевали! (В двух или даже трех домиках в разных вариантах.)
Проснувшись в засыпанных, но не разрушившихся домах, несчастные несколько дней кричали, звали на помощь, но работавшая техника заглушала слабые звуки, доносившиеся из-под земли… Никто бедолаг не спас.
Они и сейчас там, под землей. И до сих пор зовут на помощь. И их можно услышать… Место, где слышны слабые крики, тайное, но под большим секретом показать можно.
Я побывал на том месте. Стайка из шести закадычных дружков пробиралась сквозь заросли кустов и бурьяна – а седьмой, выступавший в роли проводника, раздувался от важности и придумывал на ходу новые душещипательные подробности старой истории.
Потом мы слушали. Надлежало улечься на землю, плотно прижаться к ней ухом, а другое прикрыть рукой, закрыть глаза и вслушиваться, вслушиваться, вслушиваться…
Я так и не узнал, кто из моих спутников по той детской авантюре действительно услышал, а кто притворился. Но я – услышал. Далеко не сразу, но услышал…
Слабые-слабые звуки доносились из-под земли и действительно напоминали стоны и мольбы о помощи… Мне тогда стало жутко. Стоял солнечный летний день, но казалось, что вокруг мрак и холод, что земля, выдавив окна и двери, стиснула со всех сторон… Уходили с того места мы почти бегом, не разговаривая. И потом вопреки обыкновению все шестеро держали язык за зубами, никому не разболтав о походе.
Позже, став взрослым, я иногда задумывался: самовнушение тогда сработало? Или какой-то акустический эффект? Полость в земле, например, а неподалеку и метро, и электрички, идут вибрации, а полость работает как резонатор…
Ну да, полость-резонатор… Или самовнушение… Я убеждал себя: или тем, или другим все объясняется. Потом вновь вспоминал слабые стоны и слабые крики о помощи, идущие из земли прямо в мозг, и тогда я решал, что есть вопросы, ответы на которые лучше не искать.
- Предыдущая
- 35/80
- Следующая
