Любавины - Шукшин Василий Макарович - Страница 19

• Предыдущая
• 19/122
• Следующая

Кузьма кивнул головой, достал жестяной портсигар, щелкнул ногтем по крышке и снова положил в карман.

– Понимаешь, какое дело, Федор… Гринька этот… черт с ним. Найдем, конечно. Тут у меня сейчас другое дело, – Кузьма кашлянул в ладонь, огляделся зачем-то кругом. Посмотрел в глаза Феде и сказал просто: – Пойдем со мной жениться.

Глаза Феди округлились.

– Не жениться, то есть сватать, – поправился Кузьма. – Я один что-то трушу.

– Ха! – Федя остановился. – А к кому?

– К Поповым.

– К Сергею?

– Да.

– Пошли, – Федя решительно двинулся вперед, по его лицу было видно, что он одобряет выбор Кузьмы. – Постой, – он опять остановился. – А бутылку-то надо или нет?

– Не знаю.

– Возьмем на всякий случай. Потребуется – она у нас в кармане. Пошли ко мне.

Так же решительно направились в обратную сторону.

– Я люблю всякие свадьбы, – признался Федя. – Весело бывает.

– Федор, у меня денег-то нету.

– Пойдем. У меня тоже нету.

Хавронья встретилась им в ограде.

– Давай нам на бутылку, – сразу сказал Федя.

Хавронья показала обоим фигу:

– Нате вот, на закуску еще.

– Нам для дела, глупая, – терпеливо пояснил Федя.

– Для какого дела?

– Мы свататься идем. – Федя посмотрел на Кузьму. «Извини, конечно, иначе не даст», – говорил его взгляд. Кузьма согласно кивнул головой.

– Нету у меня денег, – отрезала Хавронья.

Федя долго смотрел на нее.

– Чего уставился-то? Правда, нету. Были бы – для такого дела дала бы, – денег у нее действительно не было.

Федя почесал затылок.

– Хм… Достань мне рубаху новую.

Хавронья вынесла рубаху синюю, с белыми горошинами; Федя тут же, в ограде, переоделся.

Хавронья сгорала от любопытства, но выдерживала необходимую паузу.

– Кого же сватать-то идете? – безразлично спросила она, скрестив на высокой груди полные руки.

– Секрет, – сказал Федя, подпоясываясь узким сыромятным ремешком.

Хавронья обидчиво поджала губы.

– Хоть бы уж молчал, пугало гороховое! Туда же… «Секрет»!

Федя пошел из ограды, Кузьма – за ним. Когда они были уже за воротами, Хавронья крикнула:

– У дружка твоего есть деньги-то! Они вчерась из города приехали! – ей все-таки хотелось, чтобы они нашли денег. Она бы тогда имела возможность рассказывать у колодца бабам: «Мой-то сватать пошел за этого, приезжего-то. Длинного. Все утро бегали – деньги доставали». За кого пошли сватать – это она надеялась узнать.

– А верно она про Яшку-то, – сказал Федя. – Я совсем забыл. Пошли к нему.

Яша дал денег, изъявил желание тоже идти сватать, но Федя отказал:

– Ты после на свадьбу придешь.

По дороге зашли к старухе-самогонщице, взяли бутылку самогону и направились к Поповым.

– Федор, разговаривать будешь ты.

– Конечно. Ты, главно… это… не волнуйся.

Но чем ближе подходили к поповской избе, тем больше Кузьма трусил.

– Пойдем потише, – попросил он.

– Ладно.

Оставалось каких-нибудь метров двадцать до избы.

– А как ты будешь говорить, Федор?

– Не знаю, – честно признался Федя. – Я ни разу не сватался.

– А как же ты женился?

– Так это ж просто у нас делается. Отец ходил. Я ее и не знал почти, Хавронью-то.

– Ну, уж ты как-нибудь… постарайся.

– Конечно! – Федя поплевал на ладонь, пригладил жесткие прямые волосы. Волнение Кузьмы передалось и ему, он тоже начал робеть.

Кузьма застегнул ворот гимнастерки, на ходу стер рукавом кожанки какое-то пятно на колене…

Перед самой дверью, когда Федя уже протянул руку к скобке, Кузьма остановил его. Сказал шепотом:

– Погоди… постоим немного.

Федя охотно отступил от двери.

– Ну пошли? Постучись сперва.

– Зачем?

– Так лучше…

Федя казанком указательного пальца неуверенно стукнул в дверь. Им никто не ответил. Федя постучал громче. Дверь открылась… На пороге стояла Марья.

– Здравствуйте. Проходите.

Федя хотел пропустить вперед Кузьму, а тот – Федю… Вошли вместе.

Сергея Федорыча дома не было. Ребятишек тоже не было – бегали на улице. У окна, на скамейке, в коричневой короткой шубейке и в цветастом платке сидела подружка Марьи, Нюрка, щелкала семечки.

Федя остановился у порога:

– А где отец?

– А они с кем-то за лесом уехали. Вот, – показала глазами на Кузьму и покраснела, – для школы ихней.

– А-а… – Федя тяжело сел на кровать, хлопнул ладонями себя по коленям. – Жалко.

Кузьма стоял у порога, пристально смотрел на подружку Марьи.

Марья перевела взгляд с Феди на Кузьму:

– А вы что хотели-то?

– Да он нам нужен по одному делу, – сказал Федя.

Кузьма упорно глядел на Нюрку. Она страшно мешала ему. Не будь ее, казалось Кузьме, Федя давно бы заговорил о деле.

Федя потрогал бутылку в кармане. Встал.

– Ну, нет так нет, – он двинулся к двери, стараясь не глядеть на Кузьму.

Вышли. В ограде остановились.

– Не оказалось Сергея дома, – словно извиняясь, сказал Федя, озабоченно глядя вдоль улицы. – Надо же…

– Да, не повезло, называется, – согласился Кузьма. Он тоже смотрел в ту сторону.

Они как будто ждали, что Сергей Федорыч вот-вот подъедет.

– Зря мы вышли, – сказал вдруг Кузьма. – Пойдем обратно!

Федя растерянно посмотрел на него.

– Сейчас?

– А что? Попросим, чтобы эта… вышла.

– Как ты ее попросишь? Придется уж так… А может, вечером? Сергей приедет…

– Пойдем, Федор. Что-то со мной… черт ее знает, что делается. Трясет всего.

Опять Федя постучал в дверь и сам открыл ее. Вошел первым.

– Марья… – начал он решительно, но запнулся, посмотрел на цветастую, строго сказал ей: – Нюрка, выйди на улицу! Сидишь – прямо быдто вросла в эту скамейку.

Нюрка удивленно посмотрела на Марью, фыркнула и пошла на выход, значительно глядя на Кузьму.

Федя опять сел на кровать и опять хлопнул руками по коленям. Кузьма опустился на низкое припечье (острые коленки его оказались почти на уровне головы), сжал до отеков кулаки.

– Марья… Ты… это… замуж-то собираешься? – спросил Федя, пытаясь изобразить на лице нечто вроде улыбки.

Марья занялась румянцем во всю щеку. Смотрела в пол. Федя кашлянул и объявил – как гору с плеч свалил: – Он хочет взять тебя. Он хороший человек.

Марья вскинула голову, посмотрела на Кузьму, потом на Федю, сказала негромко:

– Нет.

Кузьма не шевельнулся. Только крепче сжал кулаки.

– Не хочешь, значит? – спросил Федя, нисколько не удивляясь. – Зря.

Наступила гнетущая тишина. Никто не знал, как выйти из этого положения.

– А пошто не хочешь? – спросил Федя.

Кузьма поднял на него умоляющие глаза, но Федя не заметил этого, он смотрел на Марью с упреком.

Марья качнула головой:

– Не хочу. Что вам еще?…

Кузьма встал. Федя тоже поднялся.

На этот раз Кузьма вышел первым.

На улице, вздохнув всей грудью, сказал Феде:

– Даже легче стало, ей-богу.

– А чего же… конечно, – «согласился» Федя. Ему не стало легче. Провал сватовства он относил только за свой счет. Он не верил, что Марья не хочет выходить замуж за Кузьму. Надо уметь сватать.

Пошли вместе. На перекрестке, прежде чем свернуть в кузницу, Федя замедлил шаг.

– Куда самогон теперь девать? – спросил он.

– А? – Кузьма тоже остановился. – Ты на работу?

– Ага.

– Пойдем, я тоже с тобой.

В кузнице уже шуровал молотобоец Гришка Шамшин, молодой парень с сильными, непомерно длинными руками.

Еще когда подходили к кузне, Кузьма, глядя себе под ноги, сказал Феде:

– Я выпить хочу, Федор.

– Сейчас выпьем, – понимающе откликнулся Федя. – Это надо.

Он усадил Кузьму на какой-то ящик, турнул Гришку домой:

– Бегом – огурцов и хлеба!

Гришка через пять минут явился с огурцами и хлебом.

Закрыли дверь на крюк, поддули горн, чтоб светлее было, сели в кружок.

Пили из большой медной кружки по очереди. Молчали. Думали.

• Предыдущая
• 19/122
• Следующая