Сады Луны (др. перевод) - Эриксон Стивен - Страница 5

Годы, когда чей-то титул заставлял его вытягиваться в струнку, давно прошли. Однако рядом с ним ехала адъюнктесса императрицы, доверенное лицо Ласэны, исполнительница ее воли. Менее всего капитану хотелось выказать свою слабость перед этой молодой и опасной женщиной.

Дорога поднималась в гору. Слева дул соленый ветер, раскачивая деревья с набухшими почками. К полудню ветер становился почти раскаленным и нес с собой зловоние болотистых низин. Когда солнце так палит, неудивительно, что приходится нюхать эту дрянь. Поскорее бы вернуться в Кан.

Капитан старался не думать о том месте, куда они держали путь. Пусть об этом думает адъюнктесса. За годы службы империи он научился в нужные моменты отключать свой мозг. Сейчас как раз и был такой момент.

– И давно вы здесь, капитан? – спросила адъюнктесса.

– Угу, – буркнул он.

– Сколько? – спросила женщина, немного помолчав.

– Тринадцать лет, адъюнктесса, – помешкав, ответил он.

– Значит, вы еще сражались за императора?

– Да, – односложно ответил капитан.

– И вам удалось благополучно пережить чистки.

Капитан пристально посмотрел на адъюнктессу. Если она и почувствовала его взгляд, то не подала виду. Ее глаза безотрывно глядели на дорогу. Первая помощница императрицы легко держалась в седле. Слева у нее на поясе висел меч, всегда готовый к сражению. Ее волосы были либо коротко острижены, либо полностью заправлены под шлем.

«Гибкая, ничего не скажешь», – подумал капитан.

– Ну как, вдоволь на меня насмотрелись? – поинтересовалась адъюнктесса. – Я спрашиваю о чистках, проведенных императрицей после безвременной кончины ее предшественника.

Капитан скрежетнул зубами, потом наклонил голову, чтобы потереться подбородком о завязки шлема. Он не успел побриться, а щетина неприятно кололась.

– Не всех убивали, адъюнктесса. Жители Итко Кана не слишком воинственны. Здесь не было бунтов, а потому не было и массовых казней, сотрясавших империю. Мы просто сидели и выжидали.

– Понимаю, – произнесла адъюнкт, слегка улыбнувшись. – Вы ведь незнатного происхождения, капитан. Так?

– Будь я знатного происхождения, – пробормотал он в ответ, – я бы не выжил даже здесь, в Итко Кане. Мы оба знаем это. Канцы любят подурачиться. Но приказ императрицы был таков, что даже завзятые фигляры не посмели его ослушаться, – усмехнулся он.

– Где вы сражались до этого?

– На Виканских равнинах.

Они поехали молча, миновав случайно встретившегося им солдата. Деревья по левую сторону исчезли, открыв вид на морское побережье.

– Сколько солдат вам пришлось задействовать, чтобы удерживать эту местность?

– Тысячу сто.

Адъюнктесса повернула голову, холодно взглянув на капитана.

Капитан выдержал ее взгляд.

– Пространство, на котором собраны жертвы резни, тянется на половину лиги вдоль побережья и на четверть лиги в глубь суши.

Адъюнктесса выслушала его слова.

Они подъезжали к вершине холма. На обочине дороги стояло десятка два солдат. Остальные теснились на самой вершине. И все глядели на них двоих – на грузного капитана и поджарую адъюнктессу императрицы.

– Приготовьтесь, адъюнктесса. Поверьте, не так-то легко выдержать их взгляды.

Главная помощница императрицы смотрела на лица солдат, стоявших в оцеплении. Перед ней были закаленные воины, ветераны, участвовавшие в осаде Ли Хенга и виканских войнах на северных равнинах. Они знали свое ремесло и, казалось, давным-давно должны были бы привыкнуть к неизбежностям войны. Однако глаза солдат странно блестели; казалось, этим суровым воинам хочется, чтобы она что-то им сказала. Что? Ободряющие, утешительные слова? Но этого она не умела, никогда не умела. Здесь они с императрицей были очень похожи. Ласэна тоже не умела ободрять и утешать. Только приказывать.

Из-за холма доносились крики чаек и ворон. Птиц было очень много, и их крики сливались в пронзительный галдеж. Стараясь не смотреть на солдат из оцепления, адъюнктесса пришпорила лошадь. Капитан поехал следом. Оба поднялись на гребень холма и остановились, глядя вниз. Отсюда дорога шла под уклон и хорошо просматривалась на довольно большое расстояние.

Тысячи ворон сплошным ковром покрывали равнину; они вились над канавами и ямами, сидели на возвышенностях. Под черно-белым покровом крыльев находился другой «ковер», состоявший из красных форменных мундиров. То тут, то там торчали разлагающиеся на жаре лошадиные туши. Иногда в черно-бело-красном месиве поблескивал металл.

Капитан встал на стременах и развязал ремешки, удерживавшие шлем. Он медленно снял его, потом снова сел в седло.

– Госпожа адъюнктесса…

– Меня зовут Лорна, – тихо ответила она.

– Сто семьдесят пять мужчин и женщин. Двести десять лошадей. Девятнадцатый полк конницы Итко Кана… – Капитан умолк и посмотрел на Лорну, потом тихо добавил: – Все мертвы.

Лошадь под капитаном вдруг попыталась встать на дыбы, словно ее пришпорили. Он поспешно схватил поводья и осадил ее. Ноздри животного продолжали раздуваться; лошадь прижала уши и вся дрожала. Жеребец адъюнктессы не пошевелился.

– Госпожа Лорна, все наши воины успели обнажить оружие. Все сражались с теми, кто на них напал. И все погибли, не убив ни одного врага.

– Вы осмотрели побережье? – спросила Лорна, не отрывая взгляда от дороги.

– Никаких следов высадки, – ответил капитан. – Нигде никаких следов: ни от моря, ни к морю. Кроме этих есть еще погибшие. Крестьяне, рыбаки, просто проезжие. И все были разорваны в клочья: дети, собаки, скот.

Он вдруг замолчал и отвернулся.

– Более четырехсот погибших, – добавил капитан. – Точно сосчитать было невозможно.

– Да, конечно, – отозвалась Лорна. Ее голос прерывался от волнения. – Свидетелей нет?

– Нет.

К ним приближался всадник. Приникнув к крупу лошади, он что-то шептал ей на ухо, видимо пытаясь успокоить животное. Птицы с криками поднимались, освобождая ему путь, затем снова снижались.

– Кто это? – спросила Лорна.

– Лейтенант Ганоэс Паран. Он недавно под моим командованием. Из Анты, – пробурчал капитан.

Лорна прищурилась, глядя на молодого человека. Лейтенант остановился, чтобы отдать распоряжения солдатам, расчищавшим дорогу. Потом он выпрямился в седле и посмотрел в сторону капитана и Лорны.

– Паран? Из Дома Паранов?

– Да, голубая кровь и все такое.

– Велите ему подъехать.

Капитан махнул рукой, и лейтенант пришпорил лошадь. Не прошло и минуты, как он оказался рядом с ними и отсалютовал.

И всадник, и конь с головы до ног были покрыты каплями крови и усеяны засохшими кусками мертвой плоти. Вокруг них, остервенело жужжа, кружились мухи и осы. Лорна увидела, что у лейтенанта не такое уж молодое лицо, как ей показалось вначале. Но лучше смотреть на его лицо, чем на следы страшной бойни.

– Лейтенант, вы проверяли, как там, по другую сторону? – спросил капитан.

Паран кивнул.

– Да, господин капитан. Там, внизу, маленькая рыбацкая деревушка, прямо на мысе. Дюжина домишек. И во всех домах, кроме двух, – мертвецы. Почти все лодки на причале. Не хватает одной или двух.

– Лейтенант, что вы видели в пустых домах? – прервала его Лорна.

Прежде чем ответить, он был вынужден подавить нервную дрожь.

– Один дом на вершине холма, в стороне от дороги. Скорее всего, он принадлежит старухе, чей труп мы нашли на дороге, в полулиге к югу.

– Почему вы решили, что он принадлежит старухе?

– Госпожа адъюнктесса, судя по обстановке и предметам обихода, в доме жила женщина, причем немолодая. К тому же у нее была привычка жечь свечи. Сальные свечи. На дороге мы нашли рассыпавшийся мешок с репой и несколько сальных свечей. И репа, и свечи явно принадлежали мертвой старухе. Добавлю: свечное сало в здешних краях весьма дорого.

– Сколько раз вы проезжали через места этих побоищ, лейтенант? – спросила Лорна.

– Достаточно, чтобы привыкнуть ко всему, – поморщившись, ответил он.

– А кто жил во втором пустом доме?