Печки-лавочки - Шукшин Василий Макарович - Страница 3
- Предыдущая
- 3/15
- Следующая
Еще некоторые удивились в очереди, посмотрели на человека с газетой.
– А как же поезд? – спросил Иван.
– Поехал дальше. Слушайте, неужели охота говорить при такой жаре?
Иван виновато замолчал. Он думал, что в очереди, наоборот, надо быть оживленным – всем повеселей будет. Постоял еще немного, потом молча поманил рукой Нюру… Та подошла.
– Постой маленько, – сказал Иван. – Я покурю.
– Иди к чемодану, там покури.
Иван пошел к чемодану, а Нюра осталась стоять в очереди – терпеливо, с пониманием, что надо стоять, долго надо стоять.
Билетов всем хватило… Даже еще, наверно, остались лишние, так как в купе, кроме Ивана с Нюрой, был только один пассажир.
Иван вошел в купе несколько шумно, покрикивал на Нюру.
– Вот!.. Здесь – двадцать два, двадцать три. Давай сюда! Здравствуйте!
У столика сидел уверенный человек, чуть даже нагловатый, снисходительный, с легкой насмешечкой в глазу… Записной командировочный.
– Ну, – сказал командировочный, глядя на Нюру, – будем знакомиться? Николай Николаевич.
– Иван Расторгуев, – сказал Иван. – А это жена моя, Нюра.
– Так, так… – И как-то сразу понял командировочный, что с этой парой можно говорить снисходительно, в упор их разглядывать, Нюру особенно, только что не похлопывать. – Далеко ли?
– К югу. – Иван старался быть вежливым, знающим.
Николай Николаевич засмеялся.
– Вы что, перелетные птицы, что ли? К югу?
Ивана обидел этот смешок, но он не подал виду. Вошел проводник.
– Постель будете брать?
– Мне не потребуется, – сказал командировочный, – я в Горске схожу. А им вот потребуется, конечно. Они – к югу. – И командировочный опять посмеялся, глядя на Нюру.
– Да, да, – поспешно сказал Иван, – нам, конечно, потребуется. Тащите.
Проводник принес два комплекта – постели.
– Два рубля.
– Какие два рубля? – не понял Иван.
– За две постели.
– Это… – Иван почуял некий подвох с этими двумя рублями. – А что, за постели отдельная плата?
Командировочный и проводник переглянулись.
– Отдельная, отдельная. Давайте поскорей, мне некогда.
– Нюся, дай два рубля, пожалуйста, – спокойно сказал Иван.
– Загороди меня, – тихонько попросила Нюра.
Иван стал так, чтоб загородить жену от мужчин.
– Счас мы свои рублишки достанем из чулочка… И отдадим. – Ивану страсть как неловко было, что деньги – где-то у жены «в чулочке»… И он прямо, вызывающе-прямо посмотрел на ухмыляющихся проводника и командировочного и тоже улыбнулся, но зло улыбнулся. Если бы командировочный посмотрел внимательней на Ивана, он бы перестал улыбаться. Но он смотрел невнимательно – он улыбнулся. – Жена у меня боязливая… возьмут, говорит, да своруют наши рублишки… А кому они нужны, наши рублишки? Верно?
Нюра достала наконец пятерку… Подала кондуктору. Тот сдал трояк сдачи и ушел.
– Первый раз? – весело спросил командировочный.
– Что?
– Едешь-то. Первый раз?
– Так точно! А что?
– Надо доверять людям… Вот вы едете со мной вместе, например, а деньги спрятали… аж вон куда! – Командировочный опять посмеялся. – Значит, не доверяете мне. Так? Объективно так. Не зная меня, взяли меня под подозрение. А ехать вам далеко – вы так и будете всем не доверять? Деревенские свои замашки надо оставлять дома. Раз уж поехали… к югу, как ты выражаешься, надо соответственно и вести себя… Или уж сиди дома, не езди. А куда к югу-то? Юг большой…
– На кудыкину гору. Слыхали такую? Там курорт новый открылся… Вот я туда первый раз и смазал лыжи.
Нюра засмеялась. Невольно.
Командировочного задело за живое. Особенно ему не понравилось, что Нюра засмеялась.
– А ты что это сразу в бутылку-то полез?
– А вы что это сразу тыкать-то начали? Я вам не кум, не…
– О-о! – Командировочный удивился и засмеялся насильственно. – Да мы, оказывается, с гонором!
– Вот так, дорогой товарищ… Я бы лично эти ваши ухмылочки не строил. Что, вы от этого сильно умный, что ли, стали? Нет же…
– Иван! – вмешалась Нюра.
– Слушайте!.. – посерьезнел командировочный. – Вы все-таки… это, научитесь вести себя как положено – вы же не у себя в деревне. Если вам сделали замечание, надо прислушиваться, а не хорохориться. Поняли? – Командировочный повысил голос. – Научись сначала ездить. Еще жену с собой тащит…
– А что тебе моя жена? – зловеще тихо спросил Иван. – Что тебе моя жена?
Нюра знала, что после таких вопросов – так сказанных – Иван дерется.
– Вань!..
– Что тебе моя жена-то?
– То, что надо сначала самому научиться ездить, потом уж жену за собой возить.
– А твое какое дело? Я тебе что, на хвост нечаянно наступил?
– Да вы только не это… не стройте из себя припадочного. Не стройте. Видели мы и таких… И всяких. – У командировочного серьезно побелели глаза. – Не раздувайте ноздри-то, не раздувайте! А то ведь – как сел, так и слезть можешь.
– Это кто же, ты ссадишь?
– Ванька! Да перестань ты, Господи-батюшки!.. И вечно с им какие-нибудь истории!
Командировочный весь встрепенулся, осмелел еще пуще.
– Так вот, чтобы историй этих больше не было – мы поможем ему… Ишь ты, понимаешь…
– Ну-ка, помоги.
– Сча-ас. Вот до следующей станции доедем и вызовем милицию. Может, с историями-то придется остановку сделать… суток на пятнадцать. Подумать, как вести себя в дороге. А то…
– Профурсетка в штанах, – отчетливо сказал Иван. – Он еще пугать будет… Сам у меня слезешь. Спрыгнешь… И – по шпалам, по шпалам… – Иван встал; Нюра вцепилась в него.
Командировочный вскочил с места. Он сделал это поспешно и сам же усовестился своей поспешности, гордо тряхнул головой.
– Ах, так? Ну погоди… – И он пошел из купе, но в дверях еще оглянулся. – Счас ты у меня уедешь. – И вышел.
Нюра перепугалась.
– Опять!.. На кой черт потащил тогда, на самом-то деле, если с характером своим поганым совладать не можешь?..
– Не гнуси. Я, что ли, начал?
– Ссадют, правда, на станции – кукуй там…
– Счас – ссадили.
– Он, может, начальник какой, откуда ты знаешь?
– Он дурак. Чего он начал ухмылочки строить?
– А ты что, с лица спал от этих ухмылочек? Строй он их!.. Как хорошо поехали – нет, надо свой характер показать!..
– Не ори. И не пужайся, наоборот, держи теперь нос выше, а то, правда, не ссадили бы.
– Как хорошо поехали!.. – горько горевала Нюра.
Дверь в купе отодвинулась…
Стояли два кондуктора, а за ними – командировочный.
– Вы что тут? – спросил кондуктор, который выдавал постели.
– Что? – откликнулся Иван. – Ничего.
– Чего шумите-то?
– Кто шумит? Никто не шумит.
– А кто меня из вагона выбросить хотел? – спросил командировочный.
– Вы что-то перепутали, – спокойно сказал Иван. – Это вы меня ссадить хочете… А мне неохота – слезать-то… Я затосковал.
Кондукторы увидели, что пассажир – не пьян, обратились к командировочному:
– Перейдите в другое купе, места есть. Во втором есть два места.
Командировочный взял свой портфель и, смерив Ивана презрительным, обещающим взглядом, сказал:
– В Горске мы еще увидимся.
– Давайте. По кружке пива выпьем…
– Ты это… не очень! – прикрикнул на Ивана кондуктор. – А то выпьешь у меня.
И они ушли.
– Вот так! – сказал Иван. Встал, засунул руки в карманы и прошелся по свободному купе. – А то будут тут мне… печки-лавочки строить, понимаешь.
– Сиди уж!.. Герой! У самого небось душа в пятки ушла.
– У кого? У меня? Мне только на станции сидеть неохота, а то бы ему… сказал несколько слов. Зато вон как свободно стало!.. Хорошо! – Иван полез в карман – закуривать.
– Иди в коридор курить-то. Здесь нельзя, наверно.
Иван вышел в коридор.
В коридоре стоял молодой мужчина… Смуглый, нарядно одетый, улыбчивый. Морда – кирпича просит.
Иван похлопал по карманам – в одном брякнули спички… Но все равно смуглый, вежливо улыбнувшись, подставил свою папироску. Иван прикурил.
- Предыдущая
- 3/15
- Следующая