Ядерная зима. Дожить до рассвета! - Рыбаков Артем Олегович - Страница 31

В состав походного штаба, кроме меня, вошли Ильич, Мурат, заместитель директора техцентра Анатолий Иванович Тихомиров, подтянутый пятидесятитрехлетний мужик, всю сознательную жизнь заведовавший автохозяйствами, и Олег Прокопенко, офицер таможенной службы с терминала. Там нашли убежище несколько сотен бедолаг, застрявших во время атаки на шоссе. Инспектор второго ранга оказался полной противоположностью таможенникам из анекдотов, действовал четко и меркантильностью не страдал. Так, благодаря его усилиям на машины каравана загрузили почти три тонны лекарств и семь тонн продовольствия из грузов, проходивших таможенную очистку на терминале. Олег вдобавок скопировал на диски и взял с собой информацию обо всех грузах не только своего терминала, но и ухитрился раздобыть информацию про Домодедовский!

— Бес — Горке! — ожила армейская рация.

— Здесь Бес. Слушаю тебя, Андрей! — Позывной «Горка» присвоили вертолету химразведки, а точнее, старшему лейтенанту Колмогорову.

— Вася, похоже, начало сыпаться! — Тревога в голосе «главного по всем гадостям» слышна была столь явственно, что сон с меня как рукой сняло, хотя еще минуту назад я находился в состоянии полудремы — сказывалось напряжение сегодняшнего дня.

— Что такое?

— Фон подскочил до полутора рентген и растет! Вы очень вовремя тронулись. У меня есть подозрения, что долетело облако от западных областей. Ветер весь день был с юго-запада, так что это, похоже, из-под Козельска пришло. — По дороге сюда Андрей коротенько мне рассказал, что по известным «мягким» планам, не предполагавшим тотального уничтожения населения нашей страны, американцы в обязательном порядке собирались «обработать» район «злого города»,[67] вокруг которого базировались несколько дивизий стратегических ракет, залпом на полсотни мегатонн. Теперь же первые осадки из того района вместе с московскими двинулись в нашу сторону.

Отсветы проблескового маячка, включенного на головной машине, будили смутную тревогу. Стемнело на удивление быстро для этого времени года, хотя в этом больше виноваты были низкие тучи, пришедшие с севера. Вряд ли они были радиоактивными, скорее как раз наоборот — северный ветер был нам на руку, но бодрости и веселья это нам не добавило. Скорость колонны колебалась между пятнадцатью километрами в час и нулем. Но то, что просто раздражает во время ежевечерней пробки, в нынешних условиях вызывало у «участников дорожного движения» припадки неконтролируемой ярости. Уже раз пять торопыги из хвоста колонны выскакивали на обочины, пытаясь обогнать впередиидущие машины. И это несмотря на то, что в мегафоны несколько раз объявили, что обочины — для машин охраны! Пришлось четырем джипам, носившимся вдоль колонны, словно овчарки вокруг отары, принимать жесткие меры, вплоть до обещаний выкинуть нарушителей на фиг из конвоя.

Соколова, кстати, с нами не было — он с группой добровольцев оставался здесь. Внушительные запасы продовольствия на Елинском пищевом комбинате и в складах компании «Восток-Запад» и не менее внушительные — промышленных товаров на таможенных складах требовали охраны. Вместе с таможенниками и «обывателями» в его отряде набралось полсотни человек. Хоть и вооружена была эта пестрая толпа в основном «травматиками» и холодным оружием, но продержаться им нужно было часов двенадцать — не больше. «Подсолнухи» обещали сменить наших, как только их маневренные группы закончат вывод людей из развалин. Да и мы еще вернемся — этот факт ни у кого сомнений не вызывал.

— Вася, дорогой! — отвлек меня от размышлений Мурат. — Нугзар говорит, к нам еще четыре машины пристроиться хотят.

— Ну и пусть пристраиваются, нам что, жалко?

— У него подозрения нехорошие есть, дорогой. На, сам с ним поговори, — он протянул мне маленькую рацию.

— Нугзар, это Бес! Что там стряслось у вас?

— Ничего особенного, командыр! Но в хвост четыре «мерина» с блатными номерами пристроились. Тонированные в сплошную. Как бы беды не было, командыр!

— Понял тебя, Нугзар! Остановитесь и с ребятами спросите, кто и откуда! И стволы светите! — Чутью этого участника нашего «Исхода» на неприятности я доверял, как шепнул мне тайком Мурат, в определенных кругах этот сван считался человеком весьма авторитетным. — Погоди, вы сейчас где? Дай ориентир!

— Ми в этих, Ржавках, вот! Напротив заправки стоим, да, командыр!

Я бросил взгляд на карту: «Так, от нас до хвоста колонны получается почти четыре километра. Если что, можем не успеть помощь послать! Но и останавливать караван резона нет — нам еще ехать и ехать… Хотя вот, опять сами остановились…»

— Это опять я, командыр! Все путем — рэбята слегка рамсы попуталы.

— Что за ребята?

— Из Яхромы. «Бакланы». — Что это значит на современном воровском жаргоне, я, естественно, не знал, но неприкрытое презрение в голосе Нугзара говорило само за себя. Похоже, эти яхромские должны быть рады, что у них их собственный транспорт не «отжали».

— Спасибо! Вы молодцы!

До Солнечногорска оставалось еще пятнадцать километров.

— Ну ты даешь, друг! — Виталик придерживал кепи, чтобы его не унесло потоками воздуха, срывавшимися с ротора Ми-8. — Персональное винтокрылое такси себе завел! А то, что эта твоя таратайка всех в доме перебудила, не догадался?

Я же уронил на траву сверток с ОЗК и просто обнял друга:

— Ничего, если по-настоящему устали, им все равно. Но учти, если бы ребята не подбросили, я бы и до утра домой не добрался.

— Что за ружье? — Сибанов покосился на сверток с «сако».

— Подарок хорошего человека.

— Понятно, — друг подхватил сверток и мой рюкзачок. — Сейчас расскажешь или потом?

— Вначале вымоюсь, а то от меня как от козла несет — даже противогаз не поможет.

— Извини, бани сейчас не получится, там вояки спят.

— Какие такие вояки?

— Нормальные. Два капитана и майор. И с ними еще человек восемь гражданских. Так что извини, помоешься в летнем душе.

— Ну и ладно… — Усталость постепенно брала свое, и мне действительно было сейчас совершенно неважно, где мыться.

На участок мы вошли со стороны поля, через обычно запертую калитку. Тихо стучал дизель-генератор… На веранде бани громоздились бесформенные груды каких-то неразличимых в темноте баулов и свертков, к беседке и барбекюшнице прикрепили полотнища тентов, даже под теннисным столом устроили что-то вроде склада.

«Не дача, а лагерь боевиков какой-то. На улице, наверное, с десяток машин стоит — к бабке не ходи…»

Дверь в дом распахнулась.

— Васенька! — сбежав с крыльца, жена повисла у меня на шее.

— Погоди, милая, — зарывшись носом в такие родные кудряшки, пробормотал я. — Я весь пыльный, это может быть опасно… — Отрываться мне совершенно не хотелось, но, собрав в кулак всю волю, я отстранил любимую от себя. — Пять минут — и я весь твой!

Ирка всхлипнула, но послушно отошла.

— Я сейчас, солнышко! — придерживая «калаш», я метнулся к летнему душу.

…В комнате было темно, на плече тихонечко посапывала любимая женщина, и все ужасы и треволнения сегодняшнего дня казались неважными. Мозг, перегруженный впечатлениями, все никак не мог переключиться в «спящий режим», даже бурная и более чем приятная встреча из похода, устроенная женой, не помогала.

В метре от меня заворочался Илюшка.

— Папоська, папоська! — тоненько позвал сын сонным голосом.

Осторожно выпростав руку из-под жены, я переполз к краю гигантской кровати.

— Да, сыночек? Что случилось? — перегнувшись через бортик, спросил я у «белобрысого сокровища».

— Папоська, ты приехал?

— Да, сынок!

— Папоська, а кто такие следопыщики?

— Кто? — не понял я детского словотворчества.

— Ну это такие сыщики, которые следы ищут, разве ты не понимаешь? — с укоризной сказал Илья.

— Следопыты?

— Да, следопыты. Виталик про них с военными дядями говорил.