Осенний перелом (СИ) - Кручко Алёна - Страница 20
- Предыдущая
- 20/60
- Следующая
— И вас это настораживает? Понимаю. Но, Варрен, неужели вы думаете, что под нашим солнцем не нашлось бы ни единого человека, способного вызвать в вас те же чувства? Искать ключик к вашей душе в другом мире — при всем уважении, вы не того полета птица.
— Согласен. Но если цель — не я?
На некоторое время в кабинете повисло молчание. Граф ждал. Способность Фенно-Дераля разложить его опасения по полочкам, снабдив ярлыками с указанием «вероятно», «сомнительно» и «категорически отпадает» никогда еще не приходилась настолько кстати.
— Маловероятно, — наконец выдал очередной вердикт Фенно-Дераль. — Я понимаю, на кого вы намекаете, но подумайте сами, зачем бы вам сводить их? Окольный путь хорош, когда он верен. Чтобы подсунуть девицу Ларку, нужно действовать через Реннара или напрямую.
— Слишком очевидно.
— Для нас с вами, но не для глупых мальчишек.
— Ларк давно не мальчишка, хотя, вы правы, в некоторых вопросах он так и не повзрослел. Но, Грент, вы злитесь на него за истории с девицами и прочее шалопайство, а у него, между тем, победоносная военная компания за плечами. И международный авторитет соответствующий, в его-то двадцать четыре.
— Только из-за военных побед. Силу уважают все. И Реннар этот его — остолоп остолопом, несмотря на победоносную военную компанию. Беспомощная трогательная девушка из другого мира, мечтающая вернуться домой, — как раз то, что эти два балбеса проглотят, не поперхнувшись. В отличие от вас, дорогой граф. Впрочем, менее очевидных подходов я вам тоже могу придумать с десяток, не меньше. Открывайте следующую бутылку, Варрен, и умерьте вашу подозрительность. Если бы мне пришлось заключать пари, я поставил бы на то, что ваша девица невинна, как первый снег. Не считая отвратительной истории с мужем, разумеется.
Вино другого мира оказалось таким же коварным, как дома. Азарт интересного разговора прошел, а заноза в душе осталась. Женя плакала, уткнувшись в голубую с незабудками шаль. Обзывала себя дурой, болтливой идиоткой, клялась, что больше — ни глотка, раз не умеет держать язык за зубами или хотя бы думать, прежде чем ляпать. Кой черт ее дернул вытаскивать на свет отвратительную историю их с Олегом отношений? Да еще и перед двумя посторонними мужиками! Да еще и в мире, где, оказывается, до цивилизованного решения семейных проблем пилить, как от крестовых походов до ООН! Развод им, понимаете ли, безнравственно и мерзко! А когда муж над женой издевается, а бедной женщине и деться некуда — это, значит, не мерзко. Средневековье. Пещерный век. Шовинисты чертовы.
Заглянула Солли, начала квохтать, спрашивать: не господин ли граф ненароком обидел, не болит ли чего, или, может, по дамской части какая помощь нужна? Женя махнула рукой:
— Ничего не надо, дайте пореветь спокойно, не трогайте!
Дождалась, когда за служанкой закроется дверь, влезла прямо в платье на кровать, завернулась в покрывало, задернула тяжелый полог. Уютный сумрак успокаивал. Женя поплакала еще немного, спустила остатки пара, хорошенько взбив подушки, а потом совершила настоящий подвиг — сама разобралась, как снять навороченное «домашнее платье». Правда, пока расстегивала непривычные булавки, все пальцы исколола.
Снова нырнула за уютный полог, забралась под одеяло, натянув его на голову — детская привычка, которая всегда возвращалась, когда Жене бывало плохо. Буркнула зло:
— К черту все. Я же влезла в их дурацкое платье. Не размахиваю в их дурацком монастыре своими правилами. А как я у себя жила, не их собачье дело. И хрена с два я еще хоть раз начну откровенничать.
Уткнулась лицом в подушку. И нет бы уснуть — вот, казалось бы, и выпила достаточно, чтобы срубиться, а в голове все крутились и крутились какие-то смутные, невнятные, но явственно обиженные мысли. Снова подступили слезы, Женя стукнула подушку кулаком и повторила:
— К черту.
Перевернулась на другой бок — еще один испытанный детский рецепт — и начала бороться с непрошеными мыслями по принципу «клин клином». То есть занимать мозги другим. Лучше всего было бы вспомнить какой-нибудь фильм, или книгу, или хотя бы забавную историю. На память Женя никогда не жаловалась, одна беда — сейчас любые книги-фильмы и прочее напоминали о доме, то есть как раз о том, от чего неудержимо тянуло плакать. Нужно было найти зацепку для мозгов в этом мире. Вот например, этот мент, как же его звать-то? Сложные имена в этом мире. Дюраль? Смешно… Светлые глаза кажутся то серыми, то голубыми, хвост темных волос короче, чем у графа, на лоб падает несколько коротких прядей — не челка, а так, будто неровно срезали клок волос, и отрасти не успело. Иногда задумывается прямо посреди разговора, замолкает на полуслове и трет бровь — получается пауза на несколько секунд, почти незаметная, в общем-то. А граф имеет привычку тарабанить пальцами по столу, выстукивает какой-то сложный ритм. Та-да-там, та-дам, та-та-та-тадам… или…
На попытке вспомнить ту мелодию, которую навязчиво выстукивал граф, Женя заснула.
Приснился Олег. Будто Женя сидит в графской библиотеке, а он прохаживается перед ней туда-сюда, то остановится, оглядит шкаф с книгами, то к окну подойдет. Смотрит с презрительной насмешкой, губы кривит.
— Зачем ты пришел? — спросила Женя. — Тебя здесь только не хватало!
А он:
— Сама позвала, чем опять недовольна?
— Не звала я тебя! Проваливай! — Женя вцепилась в деревянные подлокотники кресла так, что пальцам больно стало. — Ненавижу тебя!
Он рассмеялся, а Женя удивилась сквозь сон: почему она сидит и даже шевельнуться не может, почему терпит, снова терпит его присутствие? Воздух казался вязким и густым, на какое-то мгновение Жене почудилось, что она сейчас застынет мухой в янтаре, и ладно бы она сама, так ведь и Олег окажется рядом! И придется вечность сидеть, не двигаясь, и терпеть его рядом с собой!
Она оттолкнулась от подлокотников и встала, продавила себя сквозь этот почти застывший янтарем воздух, и сразу стало легче дышать.
— Уходи! — она вскинула руки ладонями вперед, как будто отталкивая от себя ненавистного гостя. И помогло: его снесло прочь, впечатало в стену так, что покачнулся шкаф и жалобно зазвенели стекла в окнах. — Уходи навсегда! Не хочу тебя больше видеть! Даже во сне!
Олег разлетелся неровными лоскутами и растаял в воздухе, а на его месте соткался давешний труп — мумия в мантии. Спросил, широко разевая рот, по-собачьи клацая зубами:
— За что?
— А я откуда знаю?! — поразилась Женя. — Вопросики у вас! А меня за что? Шла из магазина, никого не трогала, и на тебе, получите по полной программе! Думаете, очень весело?
— Кто? — спросил труп. Похоже, на более сложные фразы его мертвых мозгов не хватало.
— Что «кто»? — не поняла Женя. — Меня перенес кто? Или вас убил кто? Знаете, с этим к тому менту, который меня тут вопросами изводил. Он дело ведет. Очень надеюсь, что доведет до конца, и мерзавцу мало не покажется. Ни тому мерзавцу, который вас убил, ни тому, который меня в этот дивный мир выдернул. Кстати, это не вы случайно были?
Мумия покачала головой и разлетелась яркими разноцветными искрами. Искры завертелись вихрями, сложились в маленькие радуги, заплясали у Жени на пальцах. По телу пробежала щекотная волна, стало жарко, Женя откинула одеяло — и проснулась.
Села, жадно хватая ртом воздух, вытерла лоб дрожащей рукой.
— Приснится же такое…
Под накрывшим кровать балдахином было душно. Женя встала, приподнялась на цыпочки, закинула края тяжелого полога наверх. Пальцы все еще покалывало от жара. Женя поднесла ладони к лицу. Наверное, она даже не удивилась бы, и в самом деле увидев на пальцах те самые искрящиеся радуги. Но ничего такого не было. Руки как руки, как всегда, только дрожат немного.
— Пить меньше надо, — пробормотала Женя себе под нос. Встала, прошла к окну, повернула две литые защелки. Тяжелая рама сдвинулась с неприятным скрипом — наверное, окна здесь открывали редко. В комнату хлынул холодный ночной воздух. Женя стояла у окна и жадно дышала, чувствуя, как отступает приснившийся ей кошмар, тает, исчезает, как исчезли во сне оба неприятных гостя.
- Предыдущая
- 20/60
- Следующая
