Полуночный маскарад - Басби Ширли - Страница 21

• Предыдущая
• 21/78
• Следующая

Злясь, Доминик стремился направить свои мысли в другое русло… Необходимо продумать, как завершить преобразование Тысячи Дубов, а если уж ему так хочется размышлять о женщине, почему бы не вспомнить смешливую молоденькую девицу с легким характером, которую он посетил в небольшом домике в Натчезе?.. Улыбнувшись, Доминик подумал: да, Иоланда — это не демоническая мисс Сеймур.

В один прекрасный июньский вечер он и Ройс сидели на широкой галерее и, потягивая хороший портвейн, приканчивали остатки обеда, приготовленного умелыми руками миссис Томас.

Заметив отрешенную улыбку на лице Доминика, Ройс поинтересовался:

— Что означает эта твоя странноватая улыбочка?

Поставив стакан, Доминик весело ответил товарищу:

— Я вспомнил об одной голубке в Натчезе — не пора ли ее посетить?

Ройс хмыкнул, заметив знакомый блеск в глазах Доминика:

— Да, я заметил, что в последнее время ты ведешь весьма целомудренный образ жизни, чем немало удивлен. Может, ты дал какой-то обет? Насколько я помню, ты был всегда не прочь пообщаться с женщинами.

— Однако, насколько помню я, ты от меня не отставал. Вспомни хотя бы ночь в Ковент-Гардене и ту рыжую милашку, которую ты проиграл в карты.

Ройс расхохотался, и какое-то время пикантный разговор вертелся вокруг минувших дней в Лондоне. И все время звучали вопросы: «Ты помнишь?», «А ты помнишь?» Но вот воспоминания коснулись стычки Доминика с Латимером, и радость теплого вечера померкла: Доминик весь напрягся, как только услышал имя своего недруга. Однако он тихо сказал:

— Я рад, что ты завел этот разговор. Мне казалось странным, что ты так долго не упоминал о Латимере.

— Я знал твой горячий характер и не хотел, чтобы возникла новая дуэль, если ты узнаешь, что он здесь.

— А теперь, когда я узнал, что он здесь? — сдержанно спросил Доминик со скрытой угрозой в голосе. — Теперь ты не боишься, что я его вызову?

Наклонившись вперед, Ройс сказал:

— Я знаю кое-что, что доставит тебе большее удовольствие, чем проделать дырку в подлом сердце Латимера, хотя и не отрицаю, что он того заслуживает. Но этим тебе не изменить прошлого, уж тем более того, что произошло между вами с Деборой.

Лицо Доминика побледнело, но он спокойно заявил:

— Я не желаю говорить о Деборе. Что бы я к ней ни чувствовал, это было очень давно. И если эта сволочь, ее брат, сумел заставить ее выйти замуж за человека, который вполне мог сойти ей за дедушку, значит, она не та женщина, за которую я ее принимал.

— Она такой и не была, — тихо сказал Ройс. — Ты увидел приятное личико и влюбился, сразу решив связать себя узами брака. И не заявляй, что это не так. Я собственными глазами видел, что ради нее ты был готов на все.

Доминик неловко заерзал в кресле. Правда, прозвучавшая в словах Ройса, была ему слишком неприятна. Он действительно был на грани того, чтобы по-настоящему глубоко влюбиться в Дебору Латимер в Лондоне, намеревался сделать ей предложение… Но Джулиус все расстроил.

Репутация этого человека в Лондоне была дурной. Очень многие двери в высшем свете были закрыты для него и для его сестры, хотя Латимеры являлись дальними обедневшими родственниками известного аристократического семейства. Большинство членов светского общества ничего не имели против мисс Латимер — робкой, приятной молодой леди, но ее брат, Джулиус…

Помимо того, что Латимер был готов продать подороже свою сестру, существовало нечто еще более неприятное, связанное с его именем. Доминик очень хорошо помнил скандал по поводу того, что Латимер убил на дуэли молодого человека, селянина, зеленого мальчишку, сумевшего распознать в Латимере опытного и нечистого на руку игрока. Ходили также слухи о нищенке, погибшей под колесами экипажа этого человека…

Доминик задумчиво уставился в темноту. С первого взгляда он невзлюбил Джулиуса; между ними сразу возникла некая завеса враждебности. О, конечно, они были вежливы друг с другом, но держались на расстоянии, как осторожные коты, всегда готовые к прыжку… В конце концов Латимер прожужжал сестре все уши, наговаривая ей грязную ложь о Слэйде. Доминик быстро понял, почему Дебора внезапно отвергла его, но предпринять что-либо было уже поздно: правда и ложь в нем переплелись так, что распутать их было невозможно. И он решил, что единственный выход для него — вызвать Латимера на дуэль. Когда они встретились, ярость застилала глаза Слэйда; впервые в жизни Доминик дал свободу своим чувствам. Поэтому его выстрел пробил Латимеру руку, а не сердце.

Нарушив молчание, Доминик внезапно сказал:

— Я не должен был упустить эту сволочь! Ройс не мог не согласиться с другом:

— Если бы еще не нанятые им подонки, которые избили тебя.

Доминик поморщился. Этот инцидент доставил ему не только физическую боль, — ее бы он стерпел, — но и оскорбил его гордость. Он не мог забыть о том, что, если бы его друзья не оказались поблизости, дружки Латимера просто убили бы его. А вслух он сказал:

— Это жжет меня до сих пор. Я знаю, что это его работа, но не могу доказать, и поэтому бессилен что-либо сделать.

— Каково же мне встречаться с ним в гостиной матери, — сказал Ройс. — Все, что я могу, — это вежливо здороваться с ним. Я пытался осторожно предупредить отца, что ему следует отказать от дома, но мне нечего сказать ему, кроме того, что в Лондоне у него дурная репутация, а то, что он известен как повеса, только придает ему импозантность, и мое нежелание иметь что-либо общее с этим человеком воспринимается как ревность. Наши соотечественники спят и видят в нем настоящего английского джентльмена. Они верят каждому слову этого подонка и считают его арбитром в спорах о моде и манерах. То, что он якобы сочувствует нам в этой дурацкой войне с Англией, укрепляет его репутацию. А что касается дам, они просто обожают Латимера.

— Кто, мисс Сеймур, что ли? — неожиданно для себя спросил Доминик, и оба приятеля при этом вопросе вздрогнули.

Глаза Ройса заинтересованно заблестели, и он спросил Доминика:

— А для чего тебе это знать? Проклиная свой язык, тот пожал плечами:

— Просто любопытно. Мне показалось, он нравится Захарию, и я подумал…

На лице Ройса появилось выражение такого лукавства, что Доминик вдруг вспылил:

— Все это чушь! Мне осточертели разговоры о Латимере, о его Деборе, и я надеюсь, что, выйдя замуж за старого и богатого графа Боудена, она получила то, чего хотела, и пусть это будет достойной ценой за жизнь с полоумным мужем!

Поколебавшись секунду, Ройс вдруг спросил:

— Дом, а ты действительно поставил крест на своей телячьей любви к Деборе?

Доминик удивленно уставился на друга:

— Бог мой, ну конечно! То было легкое затмение разума. Все прошло.

— Я рад это слышать, потому что рано или поздно тебе придется встретиться с Деборой в свете. — И без видимой связи Ройс добавил:

— Возможно, ты не знаешь, но граф Боуден внезапно умер, до неприличия быстро, после заключения брака с Деборой. Несчастный случай. Он как-то выпил вечером, упал с лестницы и разбился. Мгновенная смерть.

— А не был ли дорогой братец Латимер у них в гостях?

— Ты спросил это с какой-то странной интонацией.

Глаза друзей встретились, и стало ясно, что они подумали об одном и том же. Ройс сказал:

— Говорят, Джулиус приехал к графу в тот вечер и именно он, обнаружив тело, сообщил эту печальную весть дорогой сестре.

Доминик возмущенно проговорил:

— Значит, Латимер снова получил, что хотел, — не только сестру, но и контроль над ее наследством!

— Не совсем. Друг написал мне из Англии об этой истории. Большая часть состояния графа завещалась его брату, потому что детей у него не было. Что до леди Деборы, то граф предусмотрел для нее небольшую пенсию, выплата которой прекращается, если она снова выходит замуж.

Рот Доминика скривился в иронической улыбке, и он воскликнул:

— Все-таки существует справедливость!

— Да, пожалуй, — кивнул Ройс. — Но, как и все коты, Латимер падает на четыре лапы. Графское наследство ему заполучить не удалось, но и теперь он имеет виды на одно состояние, хотя и поменьше.

• Предыдущая
• 21/78
• Следующая