Слава, любовь и скандалы - Крэнц Джудит - Страница 33

• Предыдущая
• 33/113
• Следующая

— Вот так будет лучше, — сказала Маги, когда менора заняла почетное место в ее доме.

Перри Маккею Килкаллену было наплевать. Наплевать на возмущенные письма матери, сестер и братьев. Наплевать на то, что уже сказала церковь, на то, что она продолжала говорить, и на то, что она еще скажет. Наплевать на молчаливое неодобрение партнеров и пересуды их жен. Наплевать на слухи, сопровождавшие его всюду. Наплевать на мнение тех, с кем он был знаком или кого он любил до того, как встретил Маги. В свои сорок два года Килкаллен прожил больше половины того срока, который обычно отпущен смертному мужчине, и только теперь понял, что значит по-настоящему жить. Маги. Без нее он был бы всего лишь подобием мужчины и так никогда не узнал бы об этом.

Перри по-прежнему усердно выполнял все свои обязанности в банке. Никто не смог бы обвинить его в пренебрежении интересами фирмы, но от своей прошлой жизни он отрекся окончательно и бесповоротно. Перри больше не принимал приглашений на ужин от своих друзей среди парижских банкиров. Когда его сокурсники по Йелю приезжали в Париж со своими женами, он не встречался с ними. Перри организовывал все свои дела так, чтобы ему не пришлось возвращаться в Нью-Йорк, где его с видимым спокойствием ждала жена, окруженная броней достоинства и религиозных убеждений. Мэри Джейн Макдоннелл Килкаллен была слишком гордой, чтобы дать понять своим друзьям, как она на самом деле относится к совершенно скандальному поведению мужа, открыто содержавшему в Париже любовницу-француженку. Она никому не давала повода пожалеть ее.

Осенью 1927 года Маги исполнилось двадцать. Она выглядела более светской, чем положено в ее возрасте, но в любой толпе женщин всегда обращала на себя внимание, хотя ее завораживающая красота никак не соответствовала идеалам того времени. Ее никто никогда не назвал бы миленькой, в ней не было ничего мальчишеского, как того требовала мода. За те несколько месяцев, когда Маги получила возможность потакать собственным капризам, она сумела добиться неподвластной времени, загадочной элегантности.

Чтобы отпраздновать день рождения своей любимой Маги, Перри повел ее в тот самый ресторанчик, где они впервые ужинали вместе под присмотром Полы, а затем они отправились в любимый ночной клуб Маги на Монмартре. Но этим вечером Маги почему-то оставалась странно задумчивой. Двадцать лет очень отличались от девятнадцати. Это был возраст молодой женщины, а не девушки. Ее девичество осталось позади, размышляла Маги и не знала, радоваться или печалиться. Она вздохнула и коснулась пальцами двойной нитки жемчуга, подарка Перри ко дню ее рождения.

— Что-то случилось, детка? — спросил он.

— Я больше никогда не буду по-настоящему юной. И не вздумай убеждать меня, что я говорю глупости.

— А что такого замечательного в том, чтобы быть, как ты выразилась, «по-настоящему юной»?

Маги покачала головой, удивляясь тому, что Перри не понял ее.

— Дело в том, что раньше все для меня было еще впереди. Я могла не задумываться о будущем, потому что оно было так далеко. Мои поступки не имели никакого значения. Что бы я ни делала, все в любом случае должно было еще измениться. Но теперь я чувствую себя такой… такой… — Маги сделала неопределенный жест рукой и досадливо покачала головой, не находя нужных слов.

— Ты хочешь сказать, что теперь тебе придется принимать решения? — ласково подсказал Перри.

— Что-то в этом роде. Как будто я же оказалась в моем будущем, как будто моя жизнь вот-вот должна измениться раз и навсегда, — она беспомощно пожала плечами.

— Твоя жизнь изменится. Ты выйдешь за меня замуж.

Маги недоверчиво всплеснула руками:

— Не говори этого! Ты же знаешь, что это невозможно. Как ты можешь говорить так даже в шутку? Я никогда об этом не думала!

— Ты не думала, и я знаю об этом, но об этом думал я. Мне кажется, что с того самого дня, когда я впервые увидел тебя, я только об этом и думаю. Жениться на тебе и жить с тобой до конца моих дней. Нет ничего более естественного, правильного или истинного. Мы принадлежим друг другу.

— Ты католик, и ты женат! — возмущенно возразила Маги. Она соглашалась на все, что обычно предлагал Перри, хотя общее будущее было для них невозможно. Все было против них. Он не мог жениться на ней, но Маги любила его, принимая ситуацию такой, какой она была.

— Мы с женой много лет не живем вместе, и ты знаешь об этом. У нас нет детей…

— Ну зачем ты заговорил об этом? — огорчилась Маги. — Ты же знаешь, что тебе не добиться развода.

— То же самое говорили Генриху VIII. — Перри лукаво усмехнулся.

Католики не могут разводиться, но это не значит, что они никогда не разводятся. Обычно в ход идут неограниченная власть, бесконечное терпение и деньги. Разумеется, никто из членов его семьи или его знакомых не сочтет разведенного добрым католиком. Он бы и сам присоединился к их мнению.

Но ради того, чтобы жениться на Маги, Перри Килкаллен готов был стать плохим католиком. Он с удивлением обнаружил, что его вера оказалась слабее его любви. Как только Перри дал волю своему воображению, он сразу счел свою жизнь бесплодной, свой брак бессмысленным продолжением того, что давно умерло, и законы церкви перестали его устраивать. Разве могут догмы, которые навязывают ему то, что глубоко противно его потребностям, быть правильными? Неужели он должен все оставшиеся годы подчинять свою личную жизнь только закоснелым «можно» и «нельзя», установленным некогда Римом? Каждый раз, когда он занимался любовью с Маги, с точки зрения церкви он совершал грех. Но ее груди, ее живот, ее бедра — все становилось для него благословением. Такое совершенство не может быть греховным.

— Ну что ты улыбаешься? Ты просто не понимаешь, что говоришь? — воскликнула шокированная Маги. — Ты сошел с ума.

— Разве ты не вышла бы за меня замуж, если бы это было возможно? — Перри ожидал ее радости, смущения, но никак не отказа следовать его счастливым планам.

— Я не хочу стать причиной твоего несчастья, — упрямо сказала Маги.

— Я не жил до того, как встретил тебя! — горячо возразил Перри. — Я умирал от жажды, и ты спасла меня. Без тебя я бы засох изнутри и стал пустым, как трухлявый пень.

— Но разве тебе не грозят неприятности? Серьезные неприятности? — стояла на своем Маги.

— Огромные, кошмарные неприятности, — на лице Перри снова засияла улыбка. Вот что ее огорчало, а он сразу не понял. — Все самое ужасное, что ты можешь себе представить. Но если ты согласишься выйти за меня замуж, если скажешь, что любишь меня, я готов на все.

— Ты же знаешь, что я выйду за тебя, — медленно ответила Маги. Его желание растопило ее страхи.

— Даже теперь, когда ты перестала быть по-настоящему юной? Ты не передумаешь? Ведь на это могут уйти годы.

— Возможно, я стала зрелой женщиной, но я еще не настолько стара, чтобы не попытать счастья.

— Значит, мы договорились? — Перри подался к ней.

— Хорошо. А теперь, пока я еще молода, давай потанцуем.

Через десять дней после двадцатилетия Маги Перри Килкаллен и его жена встретились в библиотеке их квартиры на Парк-авеню. За два часа Мэри Джейн ни разу не повысила голос и не позволила ни одному опрометчивому слову сорваться с ее губ. Она спокойно, не прерывая, выслушала все, что хотел сказать ей Перри. Перри выкладывал свои аргументы, излагал причины своего поступка и говорил о той боли, которую причиняет ему необходимость расторжения брака, и ему казалось, что жена впитывает каждое его слово. Возможно, ей самой хочется изменить свою жизнь. Он так давно не был дома, что вполне вероятно, Мэри Джейн нашла себе мужчину, который любит ее, потому что каждую женщину должны любить. Наконец Перри охрип и замолчал. Теперь жена знала все.

В библиотеке воцарилась тишина и длилась так долго, что Перри снова открыл рот, собираясь заговорить, но тут Мэри Джейн сказала очень тихо, едва слышно:

— Развод? Но я не могу так поступить с тобой, Перри.

• Предыдущая
• 33/113
• Следующая