Мумия блондинки (Сборник) - Квентин Патрик - Страница 35

— Надеюсь, что когда придет твоя смерть, ты будешь подыхать медленно!

— Это пожелание, а не ответ! — возразил Бассович.— Итак?

Ди Натто молча кусал губы. Очень спокойно Бассович начал расстегивать брюки мэра Ларкара Рочча и задрал его рубашку.

— Нет! — заблеял ди Натто.— Я буду говорить! Я все скажу!

— Как говорят психоаналитики, мужчина испытывает невероятную привязанность к своему члену,— констатировал Бассович.— Мы слушаем тебя, супермен!

Ди Натто начал говорить хриплым голосом, с долгими паузами, закрытыми глазами, как человек, который истощил себя слишком большими усилиями. 

— Ну что ж,— сказал Бассович, похлопывая ди Натто по щеке,— видишь, всегда в конце концов можно сговориться. Стоит только захотеть.

Он убрал свой кольт и посмотрел на Гунтера, который присутствовал при допросе с задумчивым и отсутствующим видом.

— Интересно, правда, все, что нам сказал Фредерико?

— Очень интересно,— согласился Гунтер.

— По-моему, нам нельзя больше медлить,— сказал Коста.— Эти типы очень оперативны. Сейчас как раз время посмотреть, что происходит в Санта-Рочча.

Гунтер кивнул. У него был какой-то странный вид, будто происходящее его не касалось. Он бросил недовольный взгляд на маленького плешивого человека, привязанного к стулу и мокрого от пота, потом вышел из комнаты.

Джузеппина была на кухне. Черный кофе дымился в чашках.

— Почему он так страшно кричал? — спросила она возбужденно. Глаза ее блестели.

— Он боялся потерять кое-что, полученное в наследство от отца,— ответил Бассович.

— Что? — спросила Джузеппина.— Что это такое?

Коста наклонился к ней и сказал несколько слов на

ухо. Девушка широко раскрыла глаза, потом смущенно фыркнула, прикрыв рот рукой.

— Ай! — воскликнула она.— Но ведь это замечательная мысль! Вы это сделали? — И Джузеппина мечтательно покачала головой.

— Нет.

— А! — разочарованно протянула она.

Гунтер и Бассович выпили по чашке очень крепкого кофе.

— Нам нужно нанести один визит.— Бассович погладил по щечке молодую служанку.— Спокойно жди нас.

Они вышли на свежий воздух. Ночь с сияющей луной была великолепна. Они влезли в свою «ланчию» и тихонько отъехали. Городок спал. Где-то залаяла собака. Ей ответили другие.

Ехали с выключенными фарами по небольшой, выложенной камнями дороге, которая поднималась к Санта-Рочча. Две фосфоресцирующие точки пересекли дорогу и исчезли в кустарнике — куница, лиса или дикая кошка.

Гунтер остановил машину у подножия холма, по другую сторону монастыря. Они хотели остаться незамеченными. Поставив «ланчию» позади изгороди, вышли и направились к монастырю, который'возвышался посреди черных силуэтов кипарисов. Остановившись в пятидесяти метрах от него, они осмотрелись.

— Здесь! — прошептал Гунтер, глаза которого видели ночью^ так же хорошо, как и днем. Он указал на небольшой фургон, стоящий во дворе монастыря. Красный кончик сигареты мелькнул в темноте.

— Они уже действуют...— проворчал Бассович.— Я бы сказал, они оперативны.

Гунтер проскользнул к входным воротам. Он продвигался бесшумно, как настоящий индеец. Просто тень...

Тренированный Коста, тоже двигающийся с необычайной легкостью для человека его сложения, с трудом поспевал за ним. Он тяжело дышал, когда они наконец достигли стен монастыря.

Гунтер бросил быстрый взгляд вокруг, потом, точно дикий зверь, перемахнул через каменную стену и мягко приземлился по другую ее сторону. Он двинулся по короткой аллее из оливковых деревьев и остановился метрах в шести от человека, который курил, опираясь о стен-ку фургона.

Гунтер выждал секунду, потом бесшумно пополз к углу стены, которая находилась не более чем в трех метрах от фургона. Достигнув цели, он выпрямился и прижался к стене. Слышно было, как шуршат подошвы оставленного бандитами часового, прохаживающегося перед входной дверью. Гунтер подождал несколько секунд, потом направился в его сторону. Он был уже достаточно близко, когда часовой заметил его, остановился и крикнул:

— Кто это?

— Я,— отозвался Гунтер.

В руках у часового он заметил такое же ружье, как у убийц в «Августине». Гунтер выпрямился и кончиками вытянутых пальцев — прием «укол пальцев» — ударил часового очень точно в солнечное сплетение. Указательный палец, твердый, как стальной стержень, попал в точку, называемую «куозен». Для такого удара не требуется большой силы, но необходима ювелирная точность. В этом случае — он смертелен. Гунтер именно так и ударил. Человек издал нечто вроде икания и рухнул безжизненной массой. Ружье выпало у него из рук. Гунтер подхватил ружье, не дав ему упасть на землю. Секундой позже к нему присоединился Бассович. Он равнодушно посмотрел на труп часового.

— Пошли.?

Гунтер легко перепрыгнул через три ступеньки, ведущие к входной двери. Она была полуоткрыта. Монастырь безмолвствовал. Слышны были лишь легкие всплески воды, текущей из фонтана в каменный водоем во дворе.

Вдруг справа прозвучал характерный звук лопаты, ударившейся о камень.

Мужчины прошли через двор и оказались у входа в маленькую часовню. Низкая стена отделяла их от небольшого кладбища, где община хоронила своих членов с момента основания монастыря, В начале его стоял крест. Остальное — голая земля, нечто вроде общего кладбища. Здесь на протяжении многих веков монахи хоронили бренные останки своих собратьев.

Гунтер сделал Бассовичу знак действовать как можно тише. Теперь хорошо было слышно хриплое дыхание и стук лопат о землю. Лучи ламп и электрических фонарей время от времени мелькали на стволах кипарисов.

Гунтер заглянул в щель двери часовни. Он увидел семь монахов, стоявших в углу, перед ружьями, которые наставили на них два человека в масках, скрывавших лица... Двое других, с закатанными рукавами рубашек, копались в яме. Среди монахов Гунтер узнал отца-настоятеля. На него было страшно смотреть. Отец Орландо изменился до неузнаваемости. Кровь текла из сломанного носа, из опухшего, в ссадинах, рта. Голова также была разбита. Его поддерживал старый монах, на лице которого застыло выражение ужаса. Кровь текла по его одежде, пропитывая ткань. Нужно было бить со страшной силой, чтобы довести человека до такого состояния — бить долго и жестоко.

— Ну, вы, там, поживей! — крикнул толстый человек, стоявший спиной к двери.— Мы торопимся!

Гунтер узнал эту массивную фигуру. Он был одним из тех, кто так щедро поливал свинцом комнаты отеля два часа назад. Он, видимо, был здесь главным.

— Пусть Господь всемогущий простит вас,— прошептал отец Орландо.

— Оставьте Господа в покое! — сказал толстый человек.— Надеюсь, вы рассказали нам не сказки, падре,— надеюсь ради вас же и ваших монахов. В противном случае они все станут похожи на этого...

Только теперь Гунтер увидел одного из монахов, который лежал лицом к земле в углу часовни. Его голова разлетелась от выстрела из ружья на куски, как перезрелый арбуз...

— Я сказал правду,— проговорил настоятель упавшим голосом.

— Вы могли бы сказать правду и раньше,— проворчал толстяк, пожав плечами.— Это избавило бы вас от неприятностей, и ваш брат остался бы жив.

— Есть! — воскликнул один из тех, кто был в яме. Он постучал лопатой по дубовой крышке гроба.

В наступившем молчании ясно было слышно тяжелое дыхание двух мужчин, которые счищали глину с крышки и стенок гроба.

— Помогите им, вы, остальные! — приказал шеф.

Двое монахов приблизились к яме и помогли убийцам вытащить гроб.

— Снимите крышку! — приказал толстяк одному из своих людей в маске.

Тот вытащил нож с широким лезвием из кармана и принялся за крышку. Он ругался сквозь зубы, когда нож натыкался на болты, но в конце концов ему удалось освободить крышку, и она соскользнула на землю.

В полном молчании мужчины наклонились к гробу.

— Хорошо,— сказал шеф.— Это хорошо. Отнесите гроб в фургон.