Обещание тигра (ЛП) - Хоук Коллин - Страница 21

• Предыдущая
• 21/22
• Следующая

Я знал, что ее отец был умным и хитрым военачальником, что он манипулировал царством, но теперь я знал и то, что он был ответственным за запугивание своей дочери. Это осознание пылало во мне, особенно, теперь, когда я понимал, что пока что нет возможности расправиться с ним. Я должен был действовать осторожно там, где был замешан он.

Важно было обеспечить безопасность Джесубай, не дать ему дотянуться до нее. Месть или расправа над тем, кто обижал ее, могла разрушить все, чего мы достигли. Локеш разорвет помолвку, а то и воспользуется предлогом, что мы заставили его и его семью пойти на нас войной. Нужно было действовать как дипломат, каким меня учили быть, и сдерживать пламя в моем боевом сердце, пока не настанет нужное время.

Несмотря на политические преимущества нашего союза, я не хотел, чтобы Джесубай думала, что я хочу свадьбы с ней только ради мира между нашими царствами, или чтобы защитить ее, хотя обе причины имели большое значение. Я сказал ей, что жду того момента, когда стану ее мужем, и пообещал, что стану хорошим мужем. Больше всего я хотел, чтобы она была счастлива. Когда я сказал об этом, она, казалось, поймала меня на слове и немного расслабилась.

Мы провели вместе несколько дней, и я был рад тому, что она хотела быть рядом со мной, когда я навещал отряды и встречался с главами города. Она все еще закрывалась вуалью и была тихой и неподвижной, как статуя, но я замечал, что ее яркие глаза следят за мной, когда я говорю, и она выглядела увлеченной и заинтересованной всем, что видела и ощущала.

Надежда вновь расцвела во мне, и я думал, что не все еще потеряно. Несколько раз я ловил на себе ее взгляд, она смотрела на открытые участки кожи на моей груди и горле, и я задумывался, значит ли это, что она так же увлечена мной, как и я ею.

Я понял, что стал чаще улыбаться. Я даже сочинил стихотворение не о вымышленной девушке, а о настоящей девушке, у которой были длинные черные волосы и сияющее лицо, что стояла на балконе, залитом лунным светом, и серебряные слезы текли по ее щекам. Хотя я так и не услышал ее смех и не узнал о ее любимой еде, она одарила меня пару раз прекрасной улыбкой, и я посчитал себя счастливчиком.

До того как она уехала, я был уверен, что мы станем хорошей парой, и когда я спросил ее, уверена ли она, она сказала:

- Стать Раджарамом – все, о чем я могу мечтать.

По ее желанию принесли бумаги, и мы официально подтвердили помолвку. Я знал, что мать будет рада, да и сам был доволен. Смотреть на ее отъезд было тяжело. Мы едва успели начать долгий процесс понимания друг друга.

Я знал, что должен действовать медленнее и осторожнее по отношению к ней, так что я позволил себе самый вежливый и простой жест, коротко коснувшись губами тыльной стороны ее ладони, желая, чтобы настал день, когда она позволит обнять ее, а потом попрощался с ней.

Пока я смотрел, как уходит караван, я думал о своем новом статусе помолвленного. Мы будем далеко друг от друга дольше, чем мне бы хотелось. Если я и успел что-то узнать о Джесубай за это короткое время, что мы провели вместе, так это то, что ее нужно было постоянно уговаривать, словно нерешительную кобылицу, и я беспокоился, что те крошечные шаги, на которые мы сблизились, потеряют свою ценность за долгое время разлуки. Было так просто позволить хрупким отношениям, что мы успели начать, отодвинуться обратно к холодному расстоянию первой встречи.

И тогда я решил писать ей. Каждый день, если понадобится. Если я не могу быть с ней лично, я буду изливать ей душу на бумаге. И, может, когда мы снова встретимся, мы поймем, что расстояние между нашими сердцами преодолеть не так и сложно. Пролог

Ее дикое сердце билось так же хаотически, как и двигался ручей, у которого она остановилась. Ее тонкие ноги дрожали, лунный свет очерчивал ее силуэт, и я мог видеть ее пульс, ее глаза, разыскивающие опасность. Я смотрел на нее из тени деревьев, черный призрак, желавший ее поражения. Потянув носом воздух еще раз, она нервно склонила голову к воде.

Я выскочил из укрытия и прорвался сквозь траву и кусты, сокращая дистанцию, как метеор. Когти оставили следы на корне, торчавшем из земли, как рука скелета, и она услышала шум.

Резко развернувшись, лань бросилась влево. Я прыгнул, но зубы ухватили лишь густой мех ее зимней шубы. Она издала тревожный вопль тревоги. Я гнался за ней, кровь ускоренно бежала по венам, и я чувствовал себя живее, чем был последние месяцы.

Я снова набросился, и в этот раз когти впились в ее тело, обхватывая его в смертоносных объятиях. Она брыкалась подо мной, пытаясь вырваться, но я прокусил ее шею. Погрузив в нее зубы, я зажал ее трахею. Если ее переломить, она умрет, но я верил, что это более милосердный способ охотиться, но внезапно я почувствовал, что это я задыхаюсь.

Возбуждение от охоты испарилось, и я остался с пустотой, что грозила поглотить меня. Она душила, неспешно убивая меня, как и я забирал жизнь у этого создания.

Я разжал челюсти и поднял голову. Почувствовав перемену, лань помчалась к ручью, сбрасывая меня со спины. Она растворилась в подлеске, холодная вода омывала мою густую шерсть, на миг я хотел лишь начать дышать, отпустить все. Отпустить воспоминания. Отпустить разочарование. Отпустить мечты.

Смерть была бы милосерднее.

Я понемногу отходил от ручья. Мои лапы были такими же грязными, как и мои мрачные мысли. Я уныло стряхнул с шерсти воду и тщетно попытался счистить с когтей грязь, когда услышал женский смех. Я вскинул голову и увидел Анамику, сидевшую на ветке дерева, на плече ее висел золотой лук, а за спиной – колчан стрел.

- Это самая жалкая охота, какую я только видела, - фыркнула она.

Я мягко заворчал, но она не заметила предупреждение и продолжила комментировать.

- Ты выбрал самое слабое существо в лесу, но не смог убить. Да что ты за тигр?

Она проворно спрыгнула с толстой ветки. Анамика была в зеленом платье, и когда она встала передо мной, я тут же отвлекся на ее длинные ноги, но она снова открыла рот. Она уперла руки в бока и сказала:

- Если ты голоден, я могу приносить тебе еду, ведь ты слишком слаб, чтобы себя прокормить.

Ворча, я отвернулся от нее и прыгнул в другую сторону, но она быстро меня догнала, соревнуясь с моей скоростью, пока я мчался по лесу. Когда я понял, что от нее не избавишься, я остановился и сменил облик.

Человеком я повернулся к ней и раздраженно взревел:

- Почему ты продолжаешь преследовать меня, Анамика? Разве того, что я застрял здесь, оставаясь рядом с тобой каждый день, не достаточно?

Она сузила глаза.

- Я тоже здесь застряла, - она произнесла слово медленно, словно оно было ей в новинку, - я с тобой, как и ты со мной. Разница в том, что я не трачу жизнь на достижение того, что у меня никогда не будет!

- Да ни к чему я не стремлюсь!

Она вскинула брови, и я знал, о чем она думает. Она знала обо всем, чего я хотел. Быть тигром Дурги – значит быть связанным, соединенным с ней мысленно, что включалось, когда мы принимали облики Дурги и Дамона. Мы пытались оставлять друг другу пространство, но оба знали друг о друге больше, чем хотели рассказывать.

Я знал, что ей сильно не хватает брата. Она ненавидела играть роль Дурги. Сила ее не интересовала, что и делало ее идеальной богиней. Она никогда не стала бы использовать оружие или Амулет Дамона для своих целей. Это мне в ней нравилось, хотя я об этом и не говорил.

Я замечал и другое, что стал уважать в ней за прошедшие шесть месяцев. Анамика была светлой и мудрой в решении проблем, она всегда думала об сначала о других, а не о себе, и владела оружием лучше чем многие известные мне мужчины. Она заслуживала спутника, кто поддержал бы ее и помог нести это бремя. Эту работу должен был выполнять я, но вместо этого я часто погрязал в жалости к себе. Я уже хотел извиниться, когда она снова начала нажимать на больное.

• Предыдущая
• 21/22
• Следующая