Трудные дети (СИ) - Молчанова Людмила - Страница 33

• Предыдущая
• 33/173
• Следующая

   Было мрачное зимнее утро, в комнате немного прохладно, а вот под одеялом с Маратом куда как теплее. Вылезать не хотелось, не хотелось даже двигаться, хотя будильник показывал одиннадцатый час. Марат расслабленно проводил шершавой ладонью по моему бедру, задрав шелковую комбинацию до талии. Через пару минут во мне расцвело другое желание, да и в парне, судя по всему, тоже.

   - Ты проснулась? - хриплым ото сна голосом спросил Марат.

   - Нет.

   - Не ври, - мускулистая рука скользнула между бедер, и я тяжело выдохнула, неосознанно сжав одеяло в кулаке. - Ты не спишь, причем давно.

   - Что ты задумал?

   Марат осторожно переложил меня на постель, широко раздвинув мне ноги и поцеловал в живот. Сначала. Через минут горячие губы спустились ниже, и я закусила подушку, чтобы громко не застонать.

   - Марат, утро же, - вяло и неубедительно возразила я, тая и напрягаясь от каждого движения языка. - Марат...

   - Вот так, Ксюш, - довольно пророкотал парень, закидывая мои ноги на сгибы своих локтей. - Чего ты? Сегодня спешить никуда не надо...

   Я терялась. Терялась в Марате с каждым днем, с каждой секундой. Окруженная его вниманием, заботой и нежностью. Но кое-что заставило меня вынырнуть из чувственного тумана, а потом и вовсе, испуганно приподнять голову.

   - Слышал?

   Марат тоже внимательно прислушался. И выглядел недовольным, почти рассерженным.

   - Что?

   - Оксан.

   Я испугалась. Это была Саша, но Саша никогда меня не звала. Должно, наверное, произойти что-то сверх, чтобы Саша позвала меня. Меня, а не Марата.

   Я рывком поднялась, поправив комбинацию, и схватила со стула длинный халат. Парень тоже быстро натянул джинсы и направился к двери.

   - Она меня звала, - напомнила.

   Он только плечом дернул.

   - Чего тебе, мелкая? - его голос напоминал рычание. Наверное, еще со сна. - Утро, блин.

   - Уйди, - голос девочки звучал громко и зло. - Ты Оксана?

   - Зачем она тебе?

   - Надо. Ты уйдешь или нет?!

   Даже Марат замер. Я отодвинула любимого в сторону и прошла к девочке. Она сидела как-то странно, вся натянувшаяся, словно пружина, и очень бледная. Почти напуганная.

   - Марат, выйди, пожалуйста, - негромко попросила я, видя, что девочка явно нервничает.

   Он губы поджал, недовольно свел брови на переносице, но послушно развернулся, хлопнув дверью. Я вопросительно уставилась на Сашу.

   - У меня...кровь.

   Я не поняла вначале, о чем она говорит, а потом удивленно и в то же время с облегчением вздохнула. Саша моего облегчения не разделяла. Она была не напугана, но что-то рядом, тем более, у нее действительно сильное кровотечение. У нее же анемия вроде. И Саша не знала, что с ним делать.

   - Давно?

   - Я не знаю.

   - Иди пока в ванную.

   Она беспрекословно подчинилась, захватив с собой простынь. Слишком бледная, взвинченная, такая Саша тоже необычна для меня.

   - Живот болит?

   - Да.

   - Сильно.

   Она замялась.

   - Нет.

   - А если честно?

   - Да.

   Около часа я потратила на нее, объясняя то, что мне самой объясняла мама пять лет или шесть лет назад. Немного странно. Я никогда не думала, что в 21 год буду вести такие беседы. Но вела. И объясняла то, что обычные девочки должны знать с детских лет.

   Сашка сама постирала и только потом легла, натянув по самые уши одеяло и отвернувшись к стене. Марат, которому так ничего и не объяснили, нервно гремел посудой на кухне. Как только я зашла, прикрыв дверь, он ко мне подлетел.

   - Ну чего у вас там?

   - Ничего. Ешь лучше.

   - Я что, не видел? Что случилось, ты можешь мне объяснить?

   - Это женские дела, любимый. А не твои, - со слегка лукавой улыбкой витиевато выразилась я.

   Марат напряженно переваривал ответ, а потом, додумавшись, ойкнул и закашлялся. У него было такое растерянное выражение лица, что я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться.

   - Расслабься, Марат. Все нормально.

   На следующий день Саша поднялась с постели и вела себя как ни в чем не бывало. Только вечером, дождавшись, пока Марат выйдет, она подошла ко мне, неуверенно коснулась локтя и тихо сказала:

   - Спасибо.

   Это первый раз, когда она мня самостоятельно поблагодарила.

   Глава 15

   Саша

   Наступило лето. Душное, жаркое, раскаленное. В школу я не ходила, что сказывалось на мне не очень хорошо. Я заскучала.

   Марат закончил универ, как я поняла. По этому поводу они с Оксаной устроили какую-то пирушку со своими. С кем - понятия не имею, из обрывочных разговоров я поняла, что обмывка диплома состоится где-то загородом. Меня, ясное дело, не приглашали. Рожей не вышла.

   Эти двое уехали в конце июля, как раз на день рождения чечена. В душной Москве я осталась одна. Мне опять строго-настрого приказали не дебоширить и вести себя хорошо. Категория "вести себя хорошо" была предложена Оксаной, Марат же сказал, что если что - он меня прибьет. Я помахала им ручкой и наконец-то вздохнула полной грудью.

   Перед отъездом мне вручили связку ключей, и я могла выходить из дома. Как сказал Марат, "только по необходимости". Плевать я хотела. Они уехали, и я сутками напролет гуляла. Марат оставил мне денег на всякий случай, и я чувствовала себя свободной и независимой. Не такой, какой была когда-то на улице, сегодняшняя свобода ощущалась по-другому, но, тем не менее, она нравилась мне больше той. В ней, конечно, минусов дофига, но плюсов больше. Я никогда теперь не мерзла, всегда была хорошо одета, накормлена. И это только лежащие на поверхности плюсы.

   Теперь я могла ходить по городу. Не прячась где-то в подвалах и дворах, а как человек - по центральным улицам. Я брала с собой книгу или две, ключи и немного денег и каталась по городу. Ходила в парки. Мне нравилось устраиваться на траве, усаживаясь по-турецки, и рассматривать окружающих меня людей. Читать. Есть. В летних парках всегда были яркие краски, какие присущи только достатку и богатству. И хотя Марат сказал мне, что Москва посерела так же, как и люди, на ярко-зеленой поляне серости не было. Здесь встречались довольные молодые девушки и парни, изредка старушки. Каждая клеточка такого лета дышала умиротворенностью и уверенностью в завтрашнем дне. Обстоятельностью какой-то.

   Теперь это мой город. Я в нем живу. И хорошо живу. А если буду стараться и трудиться, то стану жить еще лучше. Как бы я не хваталась за новообретенную свободу, я зависела от Марата. Не то чтобы уж это так плохо. Сверхъестественного он ничего не требовал. Просто мне хотелось своей свободы. Чтобы я могла тратить свои деньги и жить в своей квартире.

   В шестнадцать лет я впервые начала мечтать. Раньше не мечтала. Все мечтания, которые я видела, приводили к одному. Реальность была настолько ужасна, а мечта настолько завлекательна, что многие уходили. За мечтой. И не важно, с помощью чего уходили - клей, игла или водка. Краски становились ярче, мир - лучше, будущее - оптимистичнее. Уж я то знаю не понаслышке. Только конечный путь один - смерть. Грязная и некрасивая. Это в кино она красивая, а не в жизни, когда вонючий, заляпанный полупереваренной пищей брат, захлебывающийся и рвавший кровью и внутренностями, просит тебя продаться и дать еще одну дозу мечты. Я видела изнанку мечты, беспочвенной и волшебной, которой обычно все восторгаются. И изнанка мне не понравилась.

   Что ж, даже спустя годы, я так и не полюбила фэнтези и не поняла эскапизма. Наверное, будь я менее "земной", обязательно пошла бы за братом, но теперь, вспоминая прошлое, мне казалось, что на улице я всегда жила в стороне. Как наблюдатель. Ничего не хотела. Только у тела была одна обязанность - выжить.

   Сейчас же у меня появились возможности. И мечты мои были вполне реальными. Не абстрактными, а прагматичными и практичными. Я хотела хорошей жизни, комфортной, уверенности в завтрашнем дне и состоятельности. Меня не заботила участь остальных, мне плевать, какими красками раскрашен город и люди. Мне не нужен идеальный мир, я хочу только собственный дом и свободу. Не дикую вседозволенность, а именно свободу.

• Предыдущая
• 33/173
• Следующая