Русский бой на Любки - Шевцов Александр А. - Страница 36

Но оно имело!

И они всем своим огромным, многоножным и многоопорным тело вдруг начинали медленно, но неуклонно оседать. Это могло длиться долго. Они боролись, они кряхтели и потели, напряжение их росло, но сила сносила их крепость…

Сила одного крошечного ребенка.

Вот вам пример того, насколько мы не понимаем силу и самих себя.

Другой пример — это крестьянская способность работать, не уставая. И передвигать самые тяжелые вещи легко. Всего лишь подумав, как это можно сделать. У каждой вещи есть слабины, как есть они и у человека. Когда умеешь видеть силу, бывает достаточно присмотреться, чтобы понять, как эту вещь будет двигать тяжело, а как легко. И она двигается.

Сейчас, когда мы строим Академию самопознания, нам много приходится использовать это умение. И мы заставляем себя не трудиться тяжело. Как это ни смешно, но человеку проще, когда ему трудно. Мы ужасно не любим работать легко, хотя потом плачем, когда видим, что просто предаем себя. Просто загоняем себя в ад, намеренно усложняя собственную жизнь, хотя могли бы, если и не жить в раю уже на земле, но, по крайней мере, блаженствовать от работы, которую делаем…

Я уже писал, Лухтой мазыки называли такое состояние вещества, которое можно сравнить с жидкой кашей. Именно так видел человеческое тело Поханя. Видел и умел использовать в бою. Это было поразительное ощущение, когда я попадал ему в руки. Трудно даже описать. Сам он говорил про него:

— Не надо человека ломать, он должен таять у тебя в руках, как горячая свеча…

Как это возможно?

Если видеть человека состоящим из костей и напряженных мышц, его придется ломать, потому что иначе с костями ничего не сделаешь. Но если осознать, что кости наши, собранные в остов, стоять не могут, появляется возможность для поиска. Как сейчас говорится, у этого сооружения слишком много степеней свободы. Попросту говоря, слишком много суставов и сочленений, чтобы можно было достичь устойчивости. Удержать себя стоящим можно только постоянным напряжением огромного числа мышц. И это тем сложнее, чем яснее ты увидишь, что стоит каждое сочленение вовсе не на опор, толщиной с ногу, а на крошечном участке шара, которым в действительности является суставная кость.

Мало того, что костей слишком много, так они еще и опираются чуть ли не на булавочные головки, если попытаться рассмотреть места приложения сил и веса. Это значит, что человек только кажется твердым и напряженным, а в действительности он — бесконечная игра движений и смен напряжений. Одни мышцы напрягаются, другие расслабляются, тут же всё меняется, и уже другие мышцы напряжены. Человек — это бесконечное движение мышц.

А мышцы состоят почти целиком из жидкостей.

Человек — это водоворот жидкостных движений. И это можно использовать.

Но если к этому добавить то, что в нем постоянно меняются опоры, текут плотности, разверзаются пустоты, играют силы…

Если это научиться видеть и использовать, человек действительно будет таять в твоих руках, как разогретая свеча. Но показать это легче, чем рассказать. Потому что рассказ о Лухте потребует отдельной книги.

Поэтому я обрываю рассказ о скрытом составе человека. Думаю, я дал достаточно подсказок и намеков, имеющим глаза и желание исследовать и познавать. Дальше мои книги пойдут разными путями.

Я рассказал о скрытом составе человека не все, что знаю, гораздо меньше того, что мне показывали, и несопоставимо мало в сравнении с тем, что есть человек на самом деле. Я старался рассказывать лишь о том, что достаточно очевидно, и что каждый может обнаружить сам при достаточной мере наблюдательности и желания.

Но я просто не знаю, как рассказать, к примеру, об устройстве сознания, не требуя при этом принять всё на веру. Я могу делать какие-то вещи, которые, к примеру, делают видимыми ту же ауру, как ее называют эзотерики. Точнее, нечто, что узнается ими как аура, хотя я подозреваю, что этим словом обозначается множество различных явлений по одному признаку: они видны вокруг человека.

Я знаю, как совершая определенное усилие — знать бы еще чем! — изменить состояние сознания человека и вызвать у него определенные способности. Но я лишь могу повторять за своими учителями, что я делаю это с помощью сознания и изменяя сознание. Я не могу просто предложить посмотреть в себя или понаблюдать за собой в разных жизненных случаях. Для того, чтобы сделать подобные явления очевидными, нужно создавать условия для опытов и прикладных исследований.

И даже тогда они будут очевидны лишь участникам. Доказать что-то человеку, который никогда этого не испытывал, все равно не удастся. И значит, наука прикладного самопознания навсегда будет обречена считаться лженаукой. По крайней мере, среди тех, кому выгодно не подпускать ее к общественной кормушке, которую они захватили.

К счастью, пока мне кажется, что самопознанием все-таки будут заниматься ради себя, а не ради общественного признания и материальных благ. Оно сильно очищает от подобных желаний.

Как бы там ни было, я надеюсь, что поселил надежду в тех, кто прочитал этот раздел: мы можем знать и видеть очень тонкие, можно сказать, философские вещи и состояния. И это вовсе не тайноведение и не заумь. Это просто желание жить в действительном мире.

Однажды я позволю себе рассказать, как мазыки видели духовный состав человека, как устроены сознание и душа… Правда, этот рассказ не простой. Мой дед, оставивший мне записи о мазыкской Хитрой науке, не смог обойтись без мифологических образов. И я подозреваю, что без мифологии себя не понять. Древние видели лучше нас, и скрыли многие ключи к самому себе в образах, которые мы теперь считаем чуть ли не сказочными.

Боюсь, дальнейшее познание себя возможно только через ту землю, которая манила наши души в детстве. Сказка ложь, да в ней урок, добрым молодцам намек…

Я хотел написать еще один раздел, где намеревался кратко рассказать о чудесных возможностях и способностях, раскрывающихся у человека, глубоко идущего в себя через ворота воинских искусств. Но для этого мне потребовалось бы рассказать об истории любков и вообще воинских искусств на Руси. Об их связи с обрядовой жизнью народа, которая была направлена на поддержание мирового порядка и божественного присутствия в делах человека.

Мне попросту пришлось бы поднять былины, сказки, былички. Дать очерк народной мифологии, в рамках которой и существовали боевые искусства. Затем неизбежно было бы рассказать о самом страшном — о том, как воинские искусства вытравливались в России и особенно в Советском союзе, когда после десятого съезда КПСС они оказались одной из важнейших частей «традиционного быта главного врага советской власти — мелкобуржуазной среды», как называли новые хозяева России крестьян.

У меня собраны некоторые материалы о той бойне, которая развернулась в России с конца 1925 года против народной культуры. Бойне, развернутой на фронте культуры, и осознаваемой с подачи Ленина, как главная битва за мировую революцию. Деревню было приказано изучить и переделать под корень, потому что именно от успехов в производстве продуктов сельского хозяйства зависела возможность возрождения тяжелой индустрии, без которой невозможна была дальнейшая война и экспорт революции.

И вот на деревню обрушиваются репрессии. Начинаются они с ужесточения судебной политики по отношению к тому, что до революции просто не принималось в рассмотрение судами и полицией, поскольку не было заявителей о причинении ущерба — советский суд расширяет понятие хулиганства на все, что нарушает «общественный порядок». Иначе говоря, если раньше драка рассматривалась как забава, молодечество или обряд, теперь она запрещена в любом виде, поскольку порядок посчитал, что он нарушен. Деревня оказывается судима теми, кто ее не знает и не понимает:

"Там все еще играют в кулачные бои, там все еще учат парней соседней деревни, ухаживающих за девушками, избивая их смертным боем, там все еще победа над сердцем любимой одерживается молодеческой дракой, туда «сквозь толщу деревенской косности с трудом пробивается» новая советская культура (Аккерман).