Фронтовик. Без пощады! - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 4

• Предыдущая
• 4/15
• Следующая

Люди побогаче или имевшие доступ к продовольственным закромам скупали за бесценок уникальные, порой не имеющие цены вещи. За пару буханок хлеба или полмешка муки они приобретали картины, подсвечники, раритетные книги. Как и в любой стране во время кризиса, первые годы после войны жулье в Советском Союзе богатело, а народ выживал.

Но на стихийных рынках и обманывали часто. Андрею запомнилась женщина бальзаковского возраста интеллигентного вида, плакавшая навзрыд: она отдала пару старинных серебряных подсвечников за две рыбины, оказавшиеся муляжами из музея.

Военнопленных Советская власть кормила лучше, чем свой народ.

Барахолки были в каждом районе, и сегодня старшина и Андрей несколько раз проходили по рынку. Он был на границе их участка, но начальство распорядилось так.

При виде милиционеров некоторые продавцы судорожно убирали свой товар в баулы. Но всех досмотреть невозможно, и оба поглядывали по сторонам – не продает ли кто новые сапоги?

В сапогах ходила половина мужского населения города, и даже чиновники. У них как униформа – хромовые сапоги и френч. Люди рангом пониже носили сапоги яловые, а простой люд – кирзовые. Некоторые неведомыми путями доставали американские ботинки на толстой рубчатой подошве – такие поставлялись в годы войны американцами по ленд-лизу. Желтого или коричневого цвета, качественные, не знавшие сносу, они очень ценились.

Война окончилась, а с нею – и поставки по ленд-лизу. Страны-союзники сползали в эпоху «холодной войны».

Сапоги на барахолке были – но ношеные. Или новые, но трофейные – кто-то из фронтовиков домой привез. Такие неплохие сапоги Андрей тоже носил, когда служил в разведке.

Оружие и сапоги на разведчиках почти всегда немецкие были. Подошвы наших и немецких сапог следы оставляли разные, а у немцев фельджандармерия работала хорошо. Если свежий след от советских сапог обнаружат – не отстанут. Собак-ищеек пустят, но владельца найдут.

И оружие немецкое брали по нескольким причинам. Случись стрельба – что в разведке крайне нежелательно, звук не насторожит немцев. Ведь у «ППШ» или «ППД» звуки уж очень характерные, да с немецким оружием и с боеприпасами легче.

Патрулировали участок до вечера, и оба обратили внимание, что шпаны сегодня не видно. После вчерашнего убийства стрелка ВОХРа милиции в районе было много, и отребье сочло за благо притаиться.

С облегчением они ушли со службы. Стоило кого-нибудь задержать – и надо было писать рапорты и протоколы. Тогда раньше полуночи не уйдешь.

Поужинал Андрей холодными макаронами и куском ливерной колбасы.

– Твою карточку отоварила, – похвасталась тетка.

Андрей стал раздеваться, и тут из кармана брюк вывалился пистолетик. Он взял его в руку и выщелкнул обойму – четыре патрона. Выбросить или сдать в райотдел? Можно ведь сказать, что нашел… У дежурного в углу целый ящик такого добра, начиная от обреза охотничьего ружья и заканчивая автоматом «ППС».

Оружие изымали почти каждый день. Отечественные экземпляры, если они были в хорошем состоянии, передавались в ОСОАВИАХИМ – аналог и предшественник ДОСААФ, а трофейное или негодное шло в переплавку.

Андрей сунул пистолетик в карман: завтра он решит, что с ним делать, а сегодня – спать.

Неделю он ходил на службу с Колоколовым: задерживал пьяных дебоширов, одного грабителя, учился писать протоколы. Понемногу узнал всех сотрудников отдела. Люди в форме – что в армии, что в милиции – сначала кажутся все на одно лицо, это уж потом начинаешь различать. Ведь каждый из них даже форму носит по-разному. У одного фуражка едва ли не на затылке, у другого ремень болтается…

Андрей чувствовал, что знаний не хватает, и стал брать в отделе кадров книги по уголовному праву и другим разделам юриспруденции – за неимением библиотеки десяток-другой книг хранились там. Прочитал он и пресловутый Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 04.06 1947 года, ужесточающий наказания за кражи, в основном государственного имущества – за него давали от 7 до 10 лет. Если же кража была совершена группой – от 10 до 25 лет. За общественное имущество – колхозное или артельное – давали срок меньше: от 5 до 8 лет. Государство оберегало, в первую очередь, себя.

По Уголовному кодексу, принятому в 1926 году, имевшему многочисленные поправки и действовавшему в то время, за кражу личного имущества осуждали на 6 месяцев, за грабеж с применением насилия – до 3 лет, за разбой – до 5 лет. Так же на срок до 5 лет осуждали за изнасилование. За умышленное убийство давали срок от 3 до 10 лет лишения свободы.

Андрей был удивлен: за преклонение перед Западом по статье 32 пункт 3 тоже приговаривали к 10 годам. Стоило только при свидетелях похвалить что-нибудь не советское. Преступления несравнимые!

И вот настал день, когда ему выделили пост и вручили оружие – потертый, видавший виды «наган» производства императорского Тульского оружейного завода, изготовленный в 1905 году. Да, револьвер был едва ли не вдвое старше его самого.

Пост был по соседству с постом старшины Колоколова и тоже рядом с железной дорогой. Самое значимое здание – клуб меланжевого комбината.

В первый самостоятельный день Андрея они шли со службы вместе – положено было сдать оружие. Только сотрудники дежурной бригады и уголовного розыска имели оружие при себе всегда – их могли вызвать на происшествие в любое время суток.

Три месяца прошли относительно спокойно. Пьяные драки и дебоши у пивных и рюмочных, мелкие кражи и поножовщина с легкими ранениями были не в счет – обычная служба.

Андрей уже освоился, его стали узнавать в районе. Добропорядочные граждане здоровались, блатные же демонстративно переходили на другую сторону улицы.

Уголовники, особенно авторитетные, придерживались некой формы одежды: обязательная синяя кепка, под пиджаком – тенниска, бриджи заправлялись в надраенные сапоги с голенищем гармошкой. А уж железные или золотые фиксы – даже на здоровых зубах – носили все.

В начале декабря были подняты цены на пайковые товары, выдававшиеся по карточкам, – продовольственные товары, обувь и одежду. В народе, получавшем в большинстве своем зарплату низкую, появилось глухое недовольство. Открыто протестовать не стали, и вдруг 14 декабря объявили Указ об отмене продовольственных карточек и проведении денежной реформы.

Народ был в шоке.

С 15 декабря в магазинах в свободной продаже появился хлеб, свежая и соленая рыба и даже конфеты – карамельки и подушечки.

Обмен старых денег на новые производился в соотношении 1:10. Этим преследовалось несколько целей: первая – ударить по спекулянтам, нажившим неправедным путем ценности в военные годы, и вторая – убрать из оборота «лишние» деньги. Ведь в годы войны гитлеровцы с целью подрыва экономики Советского Союза напечатали на своих фабриках довольно значительное количество советских бумажных денег. Фальшивки были высокого качества, и не все эксперты могли отличить их от настоящих, поскольку подделка была сделана на государственном уровне.

На обмен денег выделялось всего несколько дней, и обменивали не больше трех тысяч рублей. Серьезные дельцы потерь не понесли, поскольку заранее на бумажные деньги скупали золото и драгоценные камни, антиквариат и предметы искусства.

Андрей заканчивал дежурство и уже предвкушал возвращение домой, в тепло. Если форменная шинель еще грела, то ноги в сапогах мерзли.

И тут из старинного трехэтажного особняка выбежала женщина. Она была без пальто, только в накинутом на плечи платке, на ногах – домашние тапочки. Увидев Андрея, она кинулась к нему.

Он поморщился: опять небось бытовая пьянка и дебош. Надо будет идти разнимать, а потом жена простит и заявление писать не будет.

Но женщина бежала к нему молча – обычно при пьяных скандалах они кричали еще издалека.

Андрей успел сделать несколько шагов ей навстречу, а про себя подумал: «Хоть согреюсь в теплой квартире».

Женщина добежала и прерывающимся от волнения и бега голосом сообщила:

• Предыдущая
• 4/15
• Следующая