Лунная ведьма (ЛП) - Уинстед Линда Джонс - Страница 3

• Предыдущая
• 3/65
• Следующая

Айседора застонала и подняла голову.

— Свяжите её, — быстро велел Борс, кивнув ближайшим к Айседоре солдатам. Те в нерешительности замялись, но ненадолго. — Покрепче, — указал главарь.

Солдаты рывком поставили ведьму на ноги и быстро связали руки грубой длиной верёвкой. В белой ночной рубашке, босоногая, с заплетёнными в косу волосами она выглядела не слишком-то устрашающе. Но в светившихся яростью глазах притаились тьма и опасность. А ещё чистая, раскалённая ненависть.

Она собиралась драться, хотя понимала, что заплатит за это жизнью.

Жульетт встретилась с сестрой взглядом.

— Не надо, — прошептала она. — Время пришло.

Айседора никогда не умела смиряться с неизбежностью.

— Время для чего?

— Пора покинуть дом.

Старшей сестре Файн не слишком хорошо давались подобные истины. Так было всегда.

— Если ты будешь сопротивляться, мы умрём, — быстро добавила Жульетт. — А Софи всё ещё нужна наша помощь.

Упоминание имени младшей сестры заставило Айседору замереть.

Борс отвёл нож от горла Жульетт. Маленький порез саднил, и она заподозрила, что на шее осталось пятно крови.

— Ты, конечно, позволишь нам одеться и захватить в дорогу немного вещей, — она хотела взять кое-что с собой, поскольку почувствовала запах дыма, словно огонь, который вскоре всё здесь поглотит, уже пылал. Лучше пока не говорить Айседоре, что солдаты собираются сжечь дом.

— У тебя есть пять минут, — Борс слегка подтолкнул Жульетт к сестре. — В благодарность за усмирение сестрицы и избавление меня от необходимости оправдываться перед императором о том, как две женщины одолели отряд солдат, — он глянул на лежащего на полу мужчину. — Одного я сумею объяснить. Второй мог стоить мне головы.

— Развяжи ей руки, — попросила Жульетт, кивнув на сестру.

Борс прищурил один глаз.

— Вряд ли это мудро.

— Если её руки будут связаны за спиной, я не смогу одеть сестру и себя за пять минут, а если она поедет в ночной сорочке, то замёрзнет. Ты ведь говорил, что император хочет получить нас живыми?

Борс кивнул, и солдат настороженно выпустил руки Айседоры.

Жульетт не стала терять время попусту, схватила Айседору за руку и втянула в ближайшую спальню. Из разбитого окна комнаты Айседоры струился холодный воздух, слегка колыша простые занавески. Жульетт попыталась закрыть дверь, но солдат поймал её и медленно покачал головой. Без присмотра их не оставят.

Айседора заговорила на языке, которому научила их мать — благородном, священном языке, непонятном для солдат.

— Я могу их убить.

— Не сегодня, — Жульетт распахнула платяной шкаф и вынула чёрное платье из мягкой, тёплой ткани. Бросила его сестре, схватила пару ботинок и направилась к двери. — Идём.

Они прошмыгнули мимо солдата у дверного проёма, который тщательно старался не дотрагиваться до Айседоры, и мимо других собравшихся в холле молодых людей. Все до единого расступились, следя за Айседорой со смесью ненависти и подозрения. Она убила одного из них прикосновением руки и несколькими непонятными словами, и необходимость проводить её до дворца нетронутой и безнаказанной их не устраивала.

Но никто не желал рискнуть и прикоснуться к ней.

Сестры вбежали в комнату, где всего несколько минут назад Жульетт отчаянно пыталась заставить себя заснуть. Окно, у которого она стояла, всматриваясь в осенний пейзаж, было разбито. Внутрь врывался морозный воздух, играя шнурками занавесок. Жульетт направилась прямиком к шкафу и открыла дверцы.

Первым в списке её приоритетов стояло тепло, вторым — удобство. Она вынула из шкафа темно-зелёное платье с пушистой юбкой и длинными рукавами с аккуратными буфами. Все другие вещи останутся здесь.

Девушки натянули платья поверх ночных сорочек, поскольку солдат, которому приказали их охранять снова встал в дверном проёме и нахально наблюдал. Сев на край незастеленной кровати, сестры надели толстые носки и ботинки: Айседора черные, как почти вся её одежда со смерти мужа, Жульетт — тёплого коричневого цвета. Как и платья, обувь была удобной и хорошо защищала от холода. Они отказались от лучших, более красивых сапог, отдав предпочтение крепкой обуви для прогулок.

Минуты истекали, и вряд ли Борс даст им дополнительное время, если таковое понадобится. Что берут с собой люди, покидая дом навсегда? Её окружало столько вещей, с которыми не хотелось расставаться. Платья, обувь и мебель со временем можно заменить. Но как же рецепты матери, серебро, несколько красивых драгоценностей, картина над камином в гостиной… её травы!

В полузастёгнутом платье и полузавязанных ботинках Жульетт схватила свой маленький чемодан, опять взяла Айседору за руку и поспешила на кухню. Солдаты снова расступились, освободив для них широкое пространство. Ей очень хотелось перейти на бег, но многие из мужчин настороженно держались за рукоятки мечей или кинжалов и с радостью воспользовались бы оружием при первой возможности.

— Что ты делаешь? — Айседора, усевшись на кухонный стул, поочерёдно зашнуровывала ботинки, пока Жульетт сметала в чемодан с полки с травами все, что могла. — Думаешь, в дороге тебе понадобится столько лекарств? Не станешь же ты лечить этих чёртовых солдат.

— Не ругайся, — почти рассеянно одёрнула Жульетт. Она ещё не решилась рассказать о планах солдат сжечь дом. Боже, она уже чувствовала запах дыма, едкий жар мебели, одежды и даже тела солдата, которое бросят в прихожей. — Мало ли что может пригодиться.

— Полагаю, тёплые накидки, — подсказал Борс, прошагав в кухню мимо охранника, который бдительно следил за Айседорой, но не подходил слишком близко. — К тому времени, как мы доберёмся до Арсиза, ночи станут совсем холодными.

Айседора резко встала. Охранник с Борсом синхронно отступили на шаг назад, и она сказала:

— Я возьму их.

Жульетт внимательно посмотрела на сестру.

— Обещай не делать глупостей.

Айседора помедлила. Она хотела бороться и предпочла бы умереть в драке, а не смиренно поехать с солдатами. Её сдерживала лишь угроза сестре и понимание, что Софи всё ещё в них нуждается.

— Прекрасно, — рявкнула она, — обещаю.

Наверное, через полминуты после того, как Айседора вышла из комнаты, Борс известил:

— Время вышло.

Жульетт закрыла чемодан и защёлкнула замок. Солдаты стройным потоком направились к выходу. Свет их факелов дико мерцал на стенах, которые Жульетт никогда больше не увидит, через разбитое кухонное окно влетал холодный ветер. Айседора в сопровождении охранника вошла из коридора со своим черным плащом и перекинутой через руку добротной серой накидкой Жульетт.

— Пора уходить, — предупредила Жульетт, забирая у Айседоры накидку. Когда сестра поймёт, что задумали солдаты, она, несомненно, бросится в бой. И умрёт.

Сёстры, окружённые со всех сторон, надели плащи и ступили в ночь. Левой рукой Жульетт несла чемодан, правую крепко сжимала в кулак. Айседора держалась рядом. Мужчины с факелами остались сзади. Времени почти не осталось.

Жульетт остановилась. Айседора последовала её примеру и повернулась лицом к сестре.

— Прости меня, — прошептала Жульетт.

— За что…

Закончить предложение Айседора не успела. Жульетт подняла правую руку и бросила ей в лицо тонко измельчённый порошок. Тот подействовал мгновенно. На долю секунды Айседора возмущённо замолчала и тут же упала в обморок. Жульетт поймала её, не дав удариться, и уложила на землю.

На крышу дома полетел первый факел. Потом второй. Один идиот забросил свой пылающий факел в окно комнаты и с улыбкой на лице наблюдал за распространением огня.

— Что ты с ней сделала? — равнодушно поинтересовался Борс, кивнув на неподвижную Айседору.

— Спасла жизнь, — прошептала Жульетт.

Борс, несомненно, был жадным, но не глупым. Он понял ход её мыслей. Жульетт спросила себя, поймёт ли их когда-нибудь Айседора.

Немного помолчав, Борс добавил сухим и таким же пугающим, как ветер, голосом:

— Используешь этот порошок или что-то похожее на моих солдатах, и я с удовольствием разрешу им сделать с тобой все, что захочется прежде, чем убить.

• Предыдущая
• 3/65
• Следующая