Караван мертвецов - Шумилов Павел Робертович - Страница 6

• Предыдущая
• 6/35
• Следующая

– Я приказал?

– За обедом.

Долгую минуту Крис молчал. Рука его внезапно стала мягкой и нежной.

– Послушай, глупенькая, мы за обедом часто мелем всякую чепуху. Не надо все понимать буквально.

– Я изо всех сил стараюсь. Ты сейчас сказал, я половины не поняла. Продай меня, господин. Куда угодно продай, только подальше от этого дома!

Крис больно сжал ее сосок. Дора вскрикнула и замолчала. Его губы закрыли ей глаза. Руки, огромные, нежные, были везде сразу. Ожила грудь, налились соски. Потом он вошел в нее. И, впервые, за все годы каравана, ее тело откликнулось, забилось, затрепетало.

Дора проснулась от мужской ласки. Солнце светило в окно. Крис долго готовил ее, пока ласки не стали непереносимы, тело выгнулось дугой, бедра широко развернулись. Тогда он взял ее. Дора кричала в голос и извивалась в экстазе. То, что было вчера, не шло ни в какое сравнение. Вот она, настоящая жизнь! Вот оно, счастье! Еще минута, а потом хоть в нуль навсегда.

Крис, обессиленный, лег рядом с ней. Дора открыла глаза и улыбнулась. Но вдруг настроение снова упало.

– Кто такая Тави?

– Моя бывшая жена. Она погибла. Ушла в нуль навсегда.

Крис поднялся, натянул смешные коротенькие штанишки в обтяжку и вышел из комнаты. Дора вспомнила, что вся одежда осталась в ее спальне. Завернулась в одеяло, но в дверях столкнулась с Мириам и Крисом. Крис отобрал у Доры одеяло, швырнул на кровать. Девушка прикрылась ладошками.

– Посмотри, можно с этим что-нибудь сделать? – он отвел в стороны ее руки, положил правую грудь на ладонь. – Это же не грудь, это уши спаниэля.

– Ты что думаешь, я прямо так смогу ответить? Отвечаю: да, можно. Можно вставить импланты, можно попробовать гормональные препараты. А может, хватит обычного хорошего питания. Конкретно скажу после генетического анализа. Дора, у тебя раньше какая грудь была?

Дора покраснела до корней волос.

– Такой, как у тебя, госпожа, никогда не было. Сначала столбиками стояла, потом я хозяину досталась, он ошейник снял, кормить стал плохо, и вот…

– Гормональная коррекция, – сделала вывод Мириам.

– Это долго?

– Быстро только тараканы заводятся. Если я за неделю всю дозу вкачу, побочные эффекты пойдут. Нужны Доре побочные эффекты?

– Мири, я же не тороплю, я просто спрашиваю.

– Два месяца.

– Что вы хотите со мной сделать? – спросила, осмелев, Дора.

– Хочешь такую грудь, как у меня?

– А я смогу из лука стрелять?

– Сами разбирайтесь, – рассердилась Мириам, отодвинула Криса и вышла из спальни. Крис смерил Дору сердитым взглядом и начал одеваться.

– Господин, я же только спросила. Как скажешь, так и будет, – обиженно протянула Дора. Она положила свои груди на ладошки и рассматривала их так, будто видела в первый раз. – А кто такой спаниэль?

– Дора, поднимись ко мне, – приказал после завтрака Греб. Робея, она переступила порог кабинета.

– Читать умеешь?

– Буквы знаю.

– Прочти. – Он ткнул пальцем в большой, непонятный рисунок, лежащий на столе. Дора вгляделась. По бокам рисунка шли две неровные синие полосы. Между ними – зеленое, желтое, коричневое. Много тонких линий, надписей, значков. Буквы выглядели незнакомо. Дора поняла, что смотрит на них вверх ногами. Обошла стол, стараясь ни к чему не прикасаться.

– Ха-а риф! – прочитала она и внезапно поняла, что это такое. Синие полосы по бокам – океаны. Темнозеленое – леса. Светлозеленое – степи и сельва. Желтое – пустыня. Коричневое… Рядом с пустыней… Да ведь это же горы! Хариф стоит на реке. Вот она – синяя ниточка. Это как с высокой горы смотреть, сразу все видно. Любой караванщик за такой рисунок правую руку отдаст. Дора впилась глазами в детали. Вот этот красный кружок, обведенный черной линией – Бахан. Черная линия – это стена вокруг города. Все точно. Стоит почти на берегу океана. А Хариф?

– Тут неправильно нарисовано! – возмутилась Дора. – Хариф не круглый. Он вдоль реки вытянулся. Там старый город был круглый. Но после степняков никто стену не отстроил.

– Где неправильно? – удивился Греб. – А-а, этот кружок показывает, сколько народу живет в Харифе. Смотрим легенду и видим – больше трехсот тысяч.

– Это о любом городе можно узнать, сколько в нем народу живет? Тогда сразу ясно, сколько туда товаров везти. Хозяин, этот рисунок цены не имеет! Обучи меня, как рисовать. Я его срисую, кэптэнам за сто золотых продам. Ты на меня двадцать пять потратил, я тебе в четыре раза больше принесу.

– Деньги у нас есть, а времени мало. Этот рисунок называется карта. Читаешь ты хреновато, но это дело поправимое. Главное – голова работает. Изучи карту и нанеси маршруты караванов, какие знаешь.

– Хозяин, Дора не поняла, что надо сделать.

– Нарисуй, где ты с караваном ходила.

– Я не умею…

Греб рассердился, но взял себя в руки. Заговорил как с маленькой.

– Это – карандаш. Это – стиральная резинка. Если проведешь линию не там, стираешь ее резинкой. Вот так. Возьми чистый лист бумаги, потренируйся.

Через полчаса Дора, прикусив от усердия кончик языка, проводила на карте линии. Морща лоб, вспоминала, сколько где дневных переходов, загибала пальцы, шевелила губами и разбивала линии черточками. Греб вышел, чтоб ей не мешать. Заглянула Мириам, улыбнулась ей и тоже вышла. После обеда все собрались вокруг карты, Дора водила по ней карандашом, рассказывала все, что помнила о каждом маршруте. Греб и Крис делали на листе бумаги заметки, задавали вопросы. Сколько встречных караванов она видела, сколько в каком городе караван-сараев, какой вместимости, откуда куда какие грузы возят, где колодцы, где в какое время года можно пройти. Дора отвечала четко и в тайне гордилась собой. Еще бы, на советах караванщиков она только смотрела и слушала, а тут свободные люди ловят каждое ее слово. Она не знала, что в компот ей подсыпали изрядную дозу стимуляторов памяти.

Ближе к вечеру она помогла Мириам по хозяйству, и чувствовала себя усталой как после дальнего перехода. Но радость переполняла сердце. Правда, Крис, который все утро пропадал в городе, а весь вечер колол дрова, обнял ее, поцеловал в шею и уснул. Дора не обиделась на него. Она любовалась мужественным профилем, носом с горбинкой и мечтала об ошейнике. Как четырнадцатилетняя девочка. Телим, грабители, базар остались где-то далеко в прошлом. Но главное, она вновь стала самой собой – энергичной, смелой, предприимчивой. Как в те золотые месяцы, когда готовилась стать маткой каравана.

Утро выдалось хмурое, злой ветер гнал по улицам пыль, но сердце Доры пело. Перед завтраком Греб позвал ее в кабинет.

– Сегодня пойдешь в город с Крисом закупать все необходимое. Чтоб к тебе не приставали, наденешь ошейник, – положил перед ней настоящий железный ошейник!

– Я свободная?!!

– Свободу нужно заработать. Я же говорю: наденешь ошейник, чтоб к тебе не липли всякие.

– Если рабыня наденет ошейник свободной, ее убивают. Долго убивают.

– Не хочешь надевать ошейник?

– Дора живет по закону. Но если хозяин сам наденет на Дору ошейник, Дора будет его носить. Хозяин может делать с рабыней все, что хочет.

– Хитрющая, – усмехнулся Греб. – Не забудь подойти ко мне перед выходом из дома.

– Хозяин, а можно Крис наденет на меня ошейник?

– Хоть Мириам, – Греб уже вновь погрузился в свои бумаги. – Стой! Вернись!

– Да, хозяин.

– С ошейником, или без ошейника, ты – рабыня. Передай наш разговор Крису перед тем, как он наденет на тебя ошейник.

– Хозяин, я не рабыня.

– Так так… Кто же ты?

– Я самая лучшая, самая толковая, самая дорогая рабыня во всей округе.

– Брысь, чертовка! – Греб развернул ее за плечи и направил в сторону двери шлепком пониже спины. С радостным смехом она выпорхнула из кабинета.

• Предыдущая
• 6/35
• Следующая