Караван мертвецов - Шумилов Павел Робертович - Страница 8
- Предыдущая
- 8/35
- Следующая
– Слышу, – донеслось со второго этажа. – Я сейчас занята. Вы идите, я по пеленгу вас найду.
– Закона и справедливости! – закричал Крис, как только увидел патруль. Воинам патруля очень не хотелось останавливаться, но пришлось.
– В чем дело?
– Закона и справедливости! Моего друга, караванщика Телима…
– Кэптэна Телима, – вставила Дора.
– Кэптэна Телима ранили и ограбили прямо под стенами этого города.
– То, что произошло за стенами, нас не касается.
– Да, но они продают награбленное в городе! Закона и справедливости!
Три золотые монеты исчезли в карманах патрульных.
– Кэптэн Телим… Недавно я слышал это имя. Это не он продал рабыню, страшную, как смертный грех, за двадцать пять золотых?
– Я страшная как смертный грех? Я тебе глаза выцарапаю! – возмутилась Дора. – Да он меня за полцены по дружбе отдал, чтоб мой господин надел на меня ошейник!
– Это ты? – изумился старший патрульный. – Тебя за двадцать пять? За полцены?
– Меня, кого же еще?! Защиты и справедливости. Там наших рабынь по-наглому, прямо у нас на глазах продают! Им языки отрезали, чтоб они правду не сказали!
– Как же мы их допросим?
– Задавайте вопросы, на которые надо отвечать «да» или «нет». Что может быть проще? – подсказал Греб.
– Надо подкрепление позвать, – решил старший патрульный, все трое развернулись и, звякая доспехами, бегом направились к казармам. Мужчины и Дора пристроились за ними. Вскоре их догнала Мириам. Она бежала легко и свободно, а в руках держала меч в ножнах.
– Дыши глубже, – бросил ей Греб. Мириам кивнула и сразу стала выглядеть усталой. Дора взяла это на заметку и решила потом расспросить.
– Я обработала раны Норика. Скоро они заживут, – сообщила Мириам Доре.
В казарме подняли по тревоге дежурный отряд. Воины сели по два человека на лошака и поскакали к невольничьему рынку. Греб с Крисом и девушки тоже сели позади воинов. У рынка отряд разделился на два, и с двух сторон воины одновременно поскакали к помостам рабынь черной работы. Продавец даже не понял, в чем дело, а его уже повалили, связали и засунули в мешок. Увидев Дору, девушки страшно обрадовались, столпились вокруг, каждая хотела дотронуться до нее, потрогать ошейник, поцеловать в плечо.
– Девчонки, вас будут допрашивать, говорите правду. Вас украли из каравана, ваши хозяева – я и Телим, – инструктировала женщин Дора. Они открывали рты, показывали обрезанные языки. – Да знаю я! Норик уже в моем доме. Все рассказала. Правду на допросе говорите, только правду. Ничего не бойтесь! Ваши хозяева – я и Телим.
Женщин освободили от цепей, кто-то предложил связать им руки, Дора накричала на него, воины сели на лошаков, рабыни взялись за стремя и побежали рядом, придерживая свободной рукой искалеченные груди и кольца. В здании суда писцы записали показания старшего патрульного и Криса, друга бедного, раненого, обиженного Телима. Потом по одной вызывали рабынь, и допрашивали по системе, предложенной Гребом. Переписали всех воинов, чтобы включить в списки на премию. Пока писцы скрипели перьями, воины группами по три-четыре человека подходили, рассматривали Дору и обсуждали ее достоинства. Сходились на том, что она не уродина, но и не красавица. Симпатичная, конечно, но слишком плоская. Двадцать пять монет не стоит. На красавицу Мириам, сидящую рядом, внимания совсем не обращали. С каждой минутой Дора все выше задирала свой красный носик. Рабыни после допроса садились на пол у ее ног и преданно смотрели в глаза. Дора стала для них божеством в ореоле славы. Она, свободная и красивая, привела целый отряд воинов, чтоб спасти их от бараков.
То ли дело было насквозь прозрачным, то ли все понимали, что медлить нельзя – уйдут, то ли подействовали золотые Греба, но машина правосудия заработала быстро и четко. Оставалось последнее – выяснить, где остановились похитители и отобрать весь непроданный товар. Нападение на караван произошло за стенами города, и судить за это было нельзя. Но продавать краденное в городе запрещено. Поэтому, отобрать украденное и вернуть владельцам – законное дело. Наказать же воров – но по закону! – законное право обиженных. С этим, под неотразимым натиском доводов Доры, и еще более неотразимым звоном желтеньких, кругленьких аргументов Греба, согласились все. И судья, и отряд патрульных. Судья, палач, писцы и все любопытные спустились в подвал, где начали допрашивать продавца. Тот мужественно молчал. Может, надеялся, что судье ничего не удалось узнать от женщин, а может, справедливо рассудил, что, пока молчит, жив. За продажу краденного наказание было – смерть. Строже, чем за саму кражу. Время шло, а он молчал.
– Уважаемый судья, оставьте нас наедине, предложил Греб. – С глазу на глаз он мне все расскажет.
– Почему нет, – зевая, согласился судья. Он получил уже от этого дела такой доход, о котором не мог даже мечтать, и теперь торопился домой.
Греб находился наедине с продавцом минут десять. Вышел довольный. Дора заметила, что прячет в карман знакомую черную коробочку.
– Он сознался. Хрустальный переулок, двухэтажный наемный дом за деревянным забором. Половину дома хозяева отдают внаем, в другой живут сами.
– Это не человек! Это дьявол! Казните его! – кричал из допросной продавец. Судья широким жестом указал на дверь одному из патрульных. Тот слегка поклонился и скрылся в допросной. Через минуту вернулся, в одной руке держа за ухо отрубленную голову, второй заботливо поддерживая под ней миску, чтоб не капать на пол, и потрусил на площадь, насаживать голову на кол для всеобщего обозрения.
– Я знаю эту развалюху, – заявил один из патрульных. – Там на ночь во двор двух псов выпускают.
Отряд вновь сел на лошаков и, распугивая редких вечерних прохожих, помчался в Хрустальный переулок. Воины окружили весь квартал, просочились в соседние дворы и дома. Вскоре командир получил сигнал, что дом блокирован. Он хотел уже послать людей во двор, но Греб остановил. Раздал всем, кто был рядом, знакомые уже Доре круглые твердые горошины, заставил съесть. Дора проглотила не жуя, но он выдал ей вторую и приказал разжевать. Горошина оказалась сладкая, с кислинкой. Мириам убежала кормить горошинами остальных воинов.
– Для чего это? – удивился командир.
– Ты, уважаемый, о сонном мхе слышал? Так это защита от него.
Греб подошел к забору. Псы во дворе зашлись лаем. Греб перекинул темный камешек через забор, раздался негромкий хлопок, и псы замолчали. Греб с Крисом начали метать камешки во двор. Прибежала Мириам.
– Видишь, на втором этаже окно приоткрыто? – спросил Греб. Мириам взяла у него камешек и зашвырнула в щель. Потом еще два. Дора тихонько рассмеялась. Командир патруля посмотрел на нее и тоже улыбнулся.
– Теперь минут пять подождем, и возьмем всех сонными, – Крис положил руку на плечо Доры. Девушка накрыла его ладонь своей.
– Как вы это делаете? – спросил командир.
– Очень просто, – Крис протянул ему черный шарик. – Сжимаешь пальцами, чтоб внутри что-то хрустнуло, и кидаешь, пока в руке не лопнул.
– Что там внутри?
– Это тайна.
Командир нахмурился.
– Ты не понял, уважаемый, – рассмеялся Крис. – Я сто золотых отдал бы, чтобы узнать, как лесовики их делают. Собирают сонный мох, сушат, а что потом – никто не знает. Эти шарики продают совсем дешево, а те, которые мы ели, впятеро дороже.
Командир кивнул, с интересом разглядывая шарик. Дора не поверила ни одному слову своего господина. Она много ходила с караваном, но о лесовиках услышала в первый раз. Завры в лесах живут, а не лесовики.
Греб сделал знак, и патрульные устремились в дом. Как и говорил Крис, внутри все спали. И люди, и псы, и лошаки. Воины принялись стаскивать всех людей в большую комнату на первом этаже. Привели соседей, предварительно накормив кислыми горошинами. Дора и рабыни опознали шестерых напавших на караван, их оттащили в одну сторону комнаты. Соседи опознали хозяина дома, его детей и двух наложниц. Их оттащили в другую сторону. Остались четыре свободные женщины, одна из них была брюхата. Соседи сказали, что это жены караванщиков.
- Предыдущая
- 8/35
- Следующая
