Каменный трон (СИ) - Завгородняя Анна - Страница 27

— Да ты стерва, — сказала я себе, после сонма подобных мыслей.

Тем временем первая сцена сменилась второй, и я увидела новую приму.

Элоиза Вудхаус играла Памину, дочь царицы Ночи. Облаченная в легкие одежды, которые окружали ее стройное тело подобно легкому облачку, прозрачные и почти не скрывающие плавных форм, она появилась на сцене, подобная прекрасной фее и запела. Я с неудовольствием отметила, что голос у нее действительно дивно хорош. От первой, чистой, как кристальная вода горного родника ноты ее голоса, по моему телу пробежала дрожь. Невольно поразившись, как у такого испорченного создания может быть подобный дар, я, тем не менее, с наслаждением окунулась в звуки ее голоса, позволив себе на какое-то мгновение забыть о своей неприязни к этой женщине.

Я сидела, слушая ее, словно завороженная. Игра молодой актрисы была наполнена истинной жизнью. Я смотрела на нее и верила, что она и есть та самая прекрасная Памина, покорившая сердце принца Тамино. Когда в конце первого акта актеры бросились в объятия друг друга, я почти верила, что это правда. Когда в зале вспыхнул свет и опустился занавес, я как и прочие зрители, поймала себя на том, что яростно аплодирую молодой приме. Эдвард смотрел на меня так, словно говорил, вот видишь, как она играет. А ты была настроена так пессимистически.

— Пройдем в буфет, — сказал Эдвард и галантно подал мне руку. Я с улыбкой приняла ее и бросила быстрый взгляд на королевскую ложу. Она была пуста.

Мы вышли в просторный зал, уже заполненный толпой, обсуждавшей игру актеров. Почти все фразы крутились вокруг молодой певицы. Ее хвалили за талант и красоту. Я вздохнула, признавая правоту этих слов.

Эдвард подвёл меня к окну и только здесь выпустил пальцы из своего захвата.

— Я пойду за напитками, — произнес он, — Подожди меня здесь. Там у буфета такое столпотворение… Похоже, у всех пересохло в горле от волшебного голоса мисс Вудхаус!

Я кивнула, и мой жених направился в сторону буфета, возле которого толпились прочие мужчины. Устремив взгляд в окно, на погружающийся в ночь город, я следила за тем, как загораются витрины магазинчиков, и фонари вдоль дороги. Как вспыхивают рекламные стенды и автомобильные огни сливаются с блеском оживающей ночной жизни. Тихий голос, прозвучавший у самого моего лица, заставил меня невольно вздрогнуть.

— И как вам Памина в исполнении Элоизы? — Северин смотрел на меня так, словно мы не только что увиделись, а только и делали, что уже продолжительное время обсуждали вокальные данные его любовницы.

— Вы подкрались так незаметно, что напугали меня, — сердито сказала я и огляделась в поисках Эдварда.

— Ваш друг немного занят, — произнес принц. Я увидела, что Грэшем стоит в отдалении с двумя бокалами шампанского в руках и с явным недовольством что-то говорит Генри Барратту.

— А как вам ее исполнение? — я обратила свой взгляд на Северина, стараясь выглядеть равнодушной.

— Она как всегда прекрасна, — ответил он.

— Правда? — я сузила глаза, разглядывая его лицо, старательно пытаясь найти в нем хоть какую-то толику чувств к молодой приме, но он был слишком спокоен.

— Я в полном восторге от ее исполнения, — выпалила я, — Когда будете поздравлять мисс Вудхаус в ее гримерной, принесите ей от меня поздравления с чудесным дебютом! — Я присела в легком реверансе и поспешила в сторону Эдварда, который, избавившись от настырного Генри, определенно подосланного Норфолком, уже спешил ко мне навстречу.

— Прости, — начал было он, но стоило ему бросить взгляд мне за спину, как по красивому лицу пробежала тень негодования.

— Ты разговаривала с принцем? — спросил он.

— Да. Он сам подошел, — я почти выхватила из рук Грэшема свой бокал и залпом осушила его.

Эдварл тихо присвистнул.

— Он так тебя раздражает? — спросил мой жених шепотом, склонив ко мне свое лицо так близко, что прядь его волос коснулась кожи на моей щеке.

— Еще как, — ответила я.

Мимо нас прошел Барратт. Он приостановился рядом со мной и с поклоном поздоровавшись, направился к своему другу. Я стояла, молча глядя в глаза Эдварду и почти весомо ощущала тяжелый взгляд принца, но оглянутся не решалась. Когда прозвенел звонок, предвещавший начало второго акта, я почти бегом бросилась в нашу ложу и едва ли не упала в мягкое кресло. Эдвард сел рядом. Его рука накрыла мою.

Перед тем, как в зале погас свет, я подняла глаза и взглянула на королевскую ложу. Северин Норфолк сидел облокотившись на подлокотник дорогого кресла. Его взгляд был устремлен на меня. И от этого по моему телу словно пролился электрический ток.

Когда свет погас, я с благодарностью устремила свой взор на сцену. Стоит ли говорить о том, что опера меня больше не волновала. Я смотрела перед собой, внешне спокойная, но чувствовала себя так, словно иду по тонкому лезвию ножа. Пение прекрасной Элоизы больше не трогало моих чувств. Я мечтала только об одном, чтобы поскорее закончилась эта мука, и я смогла вернуться домой. Эдвард поглаживал пальцами мою руку, и это раздражало меня, но отстранится я не решилась.

Когда лица словно коснулась чья-то теплая рука, я едва сдержалась, чтобы не закричать. Я знала, что это был он. Не знаю, как Северин мог сделать это на таком расстоянии, но это определенно был он.

Я совсем не обращаю внимание на происходящее на сцене действо. Там кто-то зачем-то испытывает бедного принца Тамино. Все поют, потом красивая сольная партия Царицы ночи…а я ничего этого не замечаю, потому что мечтаю только об одном, чтобы все это поскорее закончилось!

Элоиза Вудхаус едва пробилась сквозь толпу поклонников. Ее руки, заполнены букетами прекрасных цветов, когда она толкая перед собой двери, в сопровождении Даниэля, своего напарника, актера, исполнившего сегодня роль принца Тамина. У него тоже заняты руки — он помогает нести подаренные молодой приме цветы. Едва ввалившись в гримерку, они сбрасывают букеты прямо на пол и устало садятся, она за свой столик, Даниэль — на софу.

— Я устала, как лошадь, — произнесла Элоиза.

Им с Даниэлем слышно, как за дверью шумят восторженные поклонники ее таланта.

— Ты была сегодня просто на высоте. Превосходна, как никогда, детка, — говорит певец.

Элоиза расслабленно откинулась на спинку стула.

— Странно, что твоего поклонника еще нет здесь, — произнес Даниэль.

— Он придет, — улыбнулась прима, — Он неприменно будет здесь и минуты на минуту. Я даже слышу его шаги, — мечтательно добавляет она.

— Выдумщица! — сказал Даниэль со смехом, но тут внешний шум стихает и в двери гримерки вежливо стучат.

— Я же говорила! — молодая женщина вскочила со стула и почти бегом направилась к двери. Она схватилась за сворки и резко распахнула их и тут же замерла. Ее улыбка стала медленно гаснуть.