Выбери любимый жанр

Восточный фронт (СИ) - Савин Владислав - Страница 22


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

22

Рузвельт пытался понять, где был источник не просто силы русских, но их способности непредсказуемо меняться на глазах, снова и снова превращаясь во что-то качественно новое. Поначалу русская попытка построить "рай чертей в аду" не вызывала у Рузвельта ничего, кроме иронии - нетрудно перебить старую элиту, еще проще объявить новой элитой "рабочих от станка" - но это совершенно не отменяет необходимости иметь в мало-мальски достойном этого определения государстве, да и любом крупном сообществе людей, дееспособную элиту, способную, как минимум, удерживать имеющиеся позиции страны в безжалостной мировой конкуренции. Русские же революционеры пошли даже дальше своих французских коллег, в процессе своей революции и Гражданской войны разнеся свою страну еще более основательно, чем это сделали в свое время французы. Результаты были вполне очевидны и предсказуемы - нищая, бессильная страна, неспособная ни толком обеспечить себя, ни защититься от сильного врага, ни предложить остальному миру ничего материального, кроме некоторых видов сырья. Но идеи, победившие в этой стране, пугали европейские элиты, все без исключения, до холодного пота и ночных кошмаров. Потому что Европа была истощена Великой войной до предела, так что выделить своим народам хотя бы столько же ресурсов на потребление, сколько выделялось до войны, было никак нельзя. А с войны вернулись люди, видевшие смерть и научившиеся убивать, и нашли дома недоедавшие семьи - а хозяева жизни, в течение всей войны подставлявшие карманы под золотые реки, ручьи и ручейки военных заказов, посредством политиков и газет, рассказывали им о национальной гордости, патриотизме и необходимости стойко переносить тяготы послевоенного времени. Но рассказами о патриотизме трудно накормить голодных детей - а о примере русских, физически уничтоживших своих 'жирных котов', нажившихся на войне, знали все. Тогда эту проблему удалось решить путем реформ - так, в Великобритании впервые ввели всеобщее пенсионное обеспечение - но не было никаких гарантий, что при резком ухудшении экономической ситуации все не начнется снова.

Защититься от "русского варианта" можно было четырьмя способами - предложив своему народу более высокий уровень жизни, чем в Советской России, за счет экономического роста в рамках классического капитализма; совместить этот высокий уровень с новой идеологией, альтернативной коммунистической идеологии; обеспечить высокий уровень жизни, вместе с серьезными реформами капиталистической системы; и, наконец, просто стереть красную Россию с политической карты мира. Первый вариант, дополненный косметическими реформами, попытались реализовать в Западной Европе после Великой войны - пока был послевоенный рост, имевший своей базой отложенный спрос военного времени, он неплохо работал, но, стоило этому росту закончиться, сменившись Великой Депрессией, как 'призрак коммунизма' снова материализовался. Кое-как удалось удержаться на плаву Великобритании и Франции, в основном, за счет прибылей, получаемых от эксплуатации колоний - но США и Германия оказались на краю пропасти. Германская элита, осознавая тот факт, что от коммунистической революции ее отделяет всего один шаг - за ГКП голосовала треть немецких избирателей - сделала ставку на идеологию национальной исключительности и реванша, дополненную тратой основного капитала на подготовку к завоевательной войне и повышение уровня жизни народа. Успех должен был компенсировать все - в случае поражения ничего хуже победы красных быть не могло. Американская элита, напуганная разве что чуть менее немецкой - многотысячные демонстрации под лозунгами 'Сделаем так, как в России', и тридцатикратный, за три года, рост популярности социалистической партии, улучшившей свои результаты на выборах с 0,1% до 3%, наводили на вполне определенные размышления - предпочла второму варианту третий, согласившись на существенное уменьшение своих прибылей ради хотя бы относительного социального мира. Последний вариант, при всей его привлекательности, довести до стадии реализации не удалось ни в конце 10-х годов, ни в начале 30-х - в первом случае слишком велика была усталость армий и народов Европы от войны, так что никто не мог с уверенностью сказать, что отправка английских или французских армий на войну в Россию не отзовется революцией в Великобритании или Франции; во втором случае не смогли ни найти денег на большую войну, ни договориться о разделе добычи. Довести его до стадии реализации сумел лишь объединивший континентальную Европу под властью Германии Адольф Гитлер - что едва не кончилось катастрофой для всего мира, когда бешеный пес, старательно вскармливаемый против указываемого ему врага, вдруг сорвался с цепи и бросился на своих хозяев. Что ж, теперь бывшему фюреру предоставлена возможность размышлять об ошибочности своего поведения - за время, оставшееся ему до петли.

Начатая Сталиным и его группой политика индустриализации поначалу тоже вызывала улыбки - заводы и фабрики бесполезны без подготовленного персонала; и, даже в том случае, если бы его каким-то чудом удалось бы подготовить в полуграмотной стране, вовремя и нужного качества, то, даже самая лучшая промышленность бесполезна в отсутствие достаточно компетентной элиты, способной квалифицированно использовать имеющиеся возможности - Великая Французская революция дала тому столько примеров, что Рузвельту было просто лень перечислять всех этих адвокатов, плотников и конюхов, молниеносно сделавших карьеру - и блистательно проваливших все возможное и невозможное. А Сталину удалось невозможное - он сумел не просто обеспечить движение общества вперед за счет слома социальных, сословных и иных перегородок, но и преобразовать эту энергию в качественный рост общества. Это казалось невозможным и неправдоподобным - такого не делал даже Наполеон, сумевший вырастить новую военную элиту и качественно реформировавший французское общество, но в гражданских делах опиравшихся на людей, состоявшихся до революции. Неким подобием можно было считать Парагвай первой половины XIX века - но даже парагвайцы одно время бывшие второй индустриальной державой Америки (после США), не смогли вырастить у себя элиту мирового уровня, хотя они имели для этого полвека относительно спокойной жизни. На это нельзя было смотреть без восхищения, смешанного с ужасом - сказка о Золушке, на глазах превращающейся в принцессу, становилась реальностью. Большевики с блеском перехватили "американскую мечту" - вера в то, что "любой чистильщик обуви может стать миллионером", если сумеет пройти жизненные испытания, тускнела перед русской реальностью, в которой сыновья крестьян, рабочих, мелких клерков становились инженерами и директорами заводов, офицерами и врачами, причем, все зависело только от них. Рузвельт никогда не был особенно религиозен, хотя, конечно, он не был и атеистом - но, работая с информацией по этой России, ему иногда вспоминались строчка из Библии 'К новому небу и новой земле..'..

Коллективизация не особенно удивила его - было понятно, что индустриализация невозможна без концентрации и перераспределения ресурсов; также было необходимо модернизировать сельское хозяйство России в очень сжатые сроки, что было невозможно без жестокой ломки старого уклада.

Так же не вызвало особого удивления уничтожение революционной элиты, так сказать, элиты первой волны - это было закономерно, на смену горлопанам и дилетантам должны были прийти профессионалы.

Поражало другое - скорость, с которой менялась Россия. Вчерашние малограмотные крестьяне становились не самыми худшими рабочими; их сыновья, в старые времена, при всех своих талантах, обреченные крутить хвосты свиньям, заканчивали открывавшиеся во множестве университеты и колледжи (называвшиеся у русских техникумами), становясь на путь, который вел умных и смелых, талантливых и работящих, к вершинам власти. Этих людей можно было бы сравнить с юными французскими лейтенантами, вошедших в историю, как 'Железная когорта Бонапарта' - но Рузвельт слишком хорошо понимал, насколько приблизительно это сравнение. Речь ведь шла не о горсточке людей, возглавивших пусть и победоносную армию, но о десятках миллионов, меняющих суть своей страны и о сотнях тысяч, достаточно компетентно руководящих этим изменением. Так что при всей похожести изменений, происходивших во Франции в конце XVIII века и России первой трети XX века, при несомненном внутреннем родстве процесса перехода от революционной республики к военной Империи, различия были не количественными, а качественными, поскольку Наполеон всего лишь закреплял буржуазное общество, а Сталин созидал качественно новое общество, не просто с новыми социальными отношениями, но и с новым качеством образования и квалификации, патриотизма и ответственности.

22
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело