Хуан Дьявол (ЛП) - Адамс Браво Каридад - Страница 15
- Предыдущая
- 15/60
- Следующая
- Я дам двадцать! Дам сотню!
- Я помогу. Помогу со всем риском. Скажи, что я должна делать.
- Подожди! – указала Айме. И подойдя к двери, нетерпеливо позвала: – Ана… Ана!
По узкой тропе бегом поднималась длинная и худая фигура, которая подойдя к Айме весело воскликнула:
- Ай, хозяйка, как здорово на танцах! Внизу все танцуют, кроме хозяина Ренато, который уже ушел…
- Ренато уже ушел? Вернулся домой? Нужно, чтобы ты тоже вернулась. Я еще должна поговорить с этой женщиной. Если Ренато вернется в спальню и никого не застанет, он пойдет нас искать, и кто знает! Нужно, чтобы ты ушла, была внимательной и сказала оправдание моему отсутствию. Если он спросит, где я, можешь сказать, что вышла в сад освежиться. А если велит искать меня, то дойдешь до беседки и будешь там ждать. Иди… лети…!
С неохотой пошла Ана вниз по узкой тропинке, а Айме медленно возвратилась в почти развалившуюся лачугу. В ее хитром дьявольском сознании мелькала неясная мысль, обретая форму, четкие очертания. Один за другим они готовились в ее сознании, каждая деталь фарса, и она толкнула наконец ветхую дверцу нетерпеливой рукой и объяснила:
- Кума, я знаю, что мы сделаем. Шаг за шагом, знаю, что мы должны сделать…
- Ренато, сынок…
- А…? Зачем ты поднялась, мама? Сейчас поздно, очень поздно. Не думаю, что ты должна злоупотреблять здоровьем и силами. Ты должна отдыхать и…
- Дорогой сын, моя усталость не от тела.
Рядом с каменной лестницей, где был проход к затененному и удобному вестибюлю состоятельного дома, Ренато столкнулся с той, с которой менее всего желал встретиться. Изучающие и беспокойные глаза матери пронзали его, в них была такая болезненная и нежная мольба, что вопреки себе он вздрогнул.
- Не хочу показаться назойливой, спрашивая, откуда ты пришел. Полагаю, раз не просил коня, значит не отправишься этой ночью, как грозился…
- Нет, мама, конечно я не уеду этой ночью. Я велел Янине сообщить тебе, но вижу, она забыла мое распоряжение.
- Странно. Уверяю тебя, она впервые так повела себя.
- Да, весьма странно. Все странно в ней. Но я предпочитаю не говорить об этом. Не хочу расстраивать тебя, мама…
- Сказанного тобой уже достаточно, чтобы серьезно обеспокоить. Не думаешь, что лучше всего рассказать наконец?
- Конечно. Я знаю, ты сильно привязана к этой девушке, но я сказал достаточно, чтобы молчать теперь. Янина – человек, которого ты должна убрать от себя. В мягкой форме и под любым предлогом, но…
- Ты так воспринимаешь ее из-за Айме. Полагаю, это внушение твоей жены. Айме ненавидит бедную Янину и…
- Это Янина ненавидит ее. Из-за спокойствия этого дома, из-за покоя, которого ты сама желаешь, я хочу попросить тебя отдалить Янину, как представится возможность, или я буду ее искать. Если мы живем в Кампо Реаль, так должно быть, мама.
- Хорошо. Нужно согласиться с твоим желанием. Ты прекрасно знаешь, что для меня это большая жертва, но матери рождены, чтобы идти на жертвы. Но по крайней мере, могу ли я узнать, что произошло этой ночью с Яниной?
- Дело не в этой ночи, это всегда. Оставим эту тему, мама, прошу тебя. С моей стороны, мое прошение – это просьба, и больше не спрашивай.
- Если не хочешь говорить, пусть она сообщит мне. Ты проявляешь к ней откровенную антипатию. Что мы можем поделать! Она будет еще одной жертвой, но по крайней мере я покажу тебе всю любовь, покорность и уважение, которое Янина испытывает ко мне. – И повысив голос, позвала: – Янина… Янина!
- Не зови ее, мама, потому что она не придет. Ее нет в доме, и нужно, чтобы ты узнала правду. Она вышла ночью, как и другие, полагая, что их не заподозрят. Она там наверху, на территории хижин. Я чувствую разочарование относительно нее, но это не то, что ты думаешь. Ты хотела вытащить ее окружавшей ее среды, и не думай, что тебе не удалось. Хорошо еще, что она, по сути, такая же, как и остальные. Будет достаточным дать ей свободу, чтобы она проявила себя без маски лицемерия, которым она очаровала тебя.
- Ренато, проводи меня в спальню. Я позову Янину. Увидишь, когда она придет, то развеется эта клевета, которую ты высказал. Она не способна пойти на этот праздник. Она здесь. С детских лет я занималась ее образованием. Она…
- Она наверху, мама, я видел своими глазами.
- Ты? Ты хочешь сказать, что тоже был там?
- Это не самое худшее, но не будем больше говорить об этой ночи. Думаю, я вне себя, и должен сказать тебе самое важное: правду своего сердца.
- Не говори сейчас. Правда твоего сердца известна мне, не повторяй… Подожди, подожди несколько месяцев. Идем, идем в спальню. Я снова вижу тебя таким растерянным, обманутым, как в детстве. Я хочу освободить тебя от этого.
Она взяла его за руку и мягко повела за собой, с тем же болезненным беспокойством защитить его детство, спасти от возможных и невозможных опасностей. Они вошли в спальню, и сели спиной к окнам. На миг она посмотрела через них на красное пятно костра, горевшего вдали, в просвете кофейных плантаций.
Воздух, подувший с той стороны, казалось, принес чувственный ритм музыки, раскаленный запах костров, что лизали склоны горы. А воздух словно наполнился темными предзнаменованиями, словно мрачные приметы воцарились над рождением Ренато Д`Отремон, вновь ожили над его белокурой головой.
- Я должна защитить тебя от самого себя, Ренато. Своего злейшего врага ты носишь внутри. Это твое безрассудное сердце, всегда заинтересованное в том, чтобы причинить себе как можно больший вред. Сначала дружба этого негодяя, которого ты ненавидишь. Теперь любовь запретной по человеческим и божественным законам женщины.
- Нет закона, который запрещает сердцу чувства. Разум думает, а сердце чувствует…
- Разве не существует сознательного греха? Ты думаешь, нет греха в том, чтобы развлекать себя запретными мыслями? Мало иметь наше имя и родиться Ренато Д`Отремон, нужно знать, принимать обязанности общественного положения, судьбы, власти. Ты родился влиятельным, богатым, со всеми почестями и преимуществами. Ты должен защищать то, что другие сделали ради тебя…
- Думаю, ты превзошла упреки, мама. Хотя я не сделал ничего недостойного.
- Я верю, что Бог поможет тебе не сделать этого. Еще есть время, но ты должен проявить волю. Не возвращайся в Сен-Пьер. Останься, подожди по крайней мере рождения сына. Ты не чувствуешь, что с этим созданием, которое родится, покажется надежда на новую жизнь?
Ренато опустил голову. Долгое время он пытался ответить, словно копаясь в своей совести, словно спустился в глубь себя. Затем он поднял глаза, вперив взор в Софию, и отказался:
- Я живу лишь раз, мама. Хочу жить своей жизнью. Понимаю твою точку зрения, но речь идет о моей. Я хочу свою жизнь, чтобы она кипела в моих венах, не ту, которую, как ты хорошо сказала, другие сделали для меня. Для тебя достаточно не делать ничего недостойного или пытаться не делать. Думаешь, я мало мучился? Поздно вышла правда из моего сердца. Почему я был так слеп?
- И почему бы тебе не принять последствия ошибки, поскольку ты уже ее совершил?
- Потому что не могу, мама! Не могу довольствоваться этой легкомысленной и ограниченной жизнью, которую ты предлагаешь. Не могу быть рабом куска земли, букв своей фамилии. Я бы пытался, пусть даже не желая. Мои слова ничего не стоят, чтобы ты могла вырвать меня из этого, ничего не стоят клятвы, если поклянусь в том, чего не смогу выполнить. Не мучай меня, мама. Это бесполезно. Пусть свершится моя судьба…
- Ну почему твоей судьбе нужно лететь в пропасть?
- Потому что таковы все Д`Отремон, мама: жить ради страстей, и умирать ради страстей.
София сделала жест, чтобы остановить резко удаляющегося сына, но не остановила. С бесконечным отчаянием в глазах она смотрела, как тот уходит, а затем упала в кресло и зарыдала. Дверь спальни открылась, и Баутиста извинился:
- Простите, что так вошел…
- Где Янина?
- Я не нашел никого, кого можно было отправить на ее поиски, ни служанку, которая бы могла спросить у вас разрешения войти. Поэтому так вошел. Все вышли; но с разрешения сеньоры, завтра я преподам им урок. Похоже демон вселился во всех. Никогда еще в Кампо Реаль не случалось такого. Но Янина немедленно вернется, сеньора. Уверен, она должна была сделать какой-то пустяк.
- Предыдущая
- 15/60
- Следующая
