Вокзал мечты - Башмет Юрий - Страница 1

• 1/41
• Следующая

Почему у этой книжки такое название? Так случилось, что это словосочетание – "Вокзал мечты" – прочно вошло в мою жизнь благодаря моей авторской телевизионной передаче. Придумал ее художник Борис Краснов. Он же создал для первого "Вокзала" декорации. Но на самом деле история началась гораздо раньше. Это было так давно… и в то же время совсем недавно…

Один из фестивалей, где я был артистическим директором более десяти лет, проходил, начиная с 1986 года, в Германии, в маленьком местечке Роландсек под Бонном.

Как и в любом уважающем себя немецком городке, в Роландсеке есть вокзал. Зданием вокзала владел близкий друг Святослава Рихтера – Иоганнес Васмут. Впоследствии он стал и моим другом, но сейчас его, к сожалению, уже нет с нами. Так вот, это здание вокзала абсолютно уникально! Начнем с того, что на первом этаже располагается постоянная выставка знаменитого немецкого скульптора Ханса Арпа, чьи работы Иоганнес с удовольствием собирал на протяжении всей своей жизни. Здесь же в течение года устраивались передвижные выставки. А на втором этаже – концертный зал, на открытии которого выступали ни больше ни меньше как Иоганнес Брамс и Клара Шуман-Вик. Сам же вокзал построен так, что поезда, останавливающиеся у перронов, в зале практически не слышны. Прибавьте к этому широкий балкон с видом на Рейн, идущий вдоль всего фасада здания, а также возможность для артиста жить здесь же в маленькой квартирке под самой крышей и соответственно репетировать столь долго, сколько нужно, – и вы поймете, что лучшего названия, чем "Вокзал мечты", для места, где различные виды искусств встречаются с повседневностью, не найти.

Честно сказать – не я был инициатором этой программы. Даже долго сопротивлялся. При моем графике концертов, гастролей, при том, что у меня фактически не оставалось времени для дома, для семьи, соглашаться еще и на телевизионную кабалу было по меньшей мере легкомысленно. Меня уговорили, пообещав удовольствие, от которого невозможно отказаться. Я имею в виду общение с выдающимися людьми – писателями, артистами, художниками.

В качестве музыкального пролога "Вокзала мечты" использовали тему из альтового концерта Альфреда Шнитке. В этом прологе (телевизионщики называют его "шапкой") снялся мой, маленький тогда, сын Саша.

Как и все вокруг, телевизионный "Вокзал" изменился коренным образом. Сменилась команда, сменилась формула, исчезли собеседники, но появилось некое новое качество. Теперь, вот уже пять лет, это фактически летопись жизни. Моей. "Солистов Москвы". "Декабрьских вечеров Святослава Рихтера", фестиваля "Эльба – музыкальный остров Европы".

Я назвал книгу "Вокзал мечты", можно сказать, по инерции. Она полна имен дорогих мне людей. Они дарили мне свою дружбу, делились своими мыслями и надеждами. Я всех их искренне люблю. Поэтому вы не встретите на этих страницах плохих людей. Не потому, что их не было в моей жизни. Просто не хочется вспоминать о них. Хороших, добрых, умных было гораздо больше. Единственное, чего я боюсь, – что мне не хватит места в книге и кто-то останется "за кадром". Не обессудьте!

И еще. В создании этой книги мне помогали многие. Прежде всего, Роман Балашов, мой ученик и главный помощник и в консерватории, и в камерном ансамбле "Солисты Москвы", собиратель и хранитель всего, что пишется, говорится, снимается, печатается обо мне и об ансамбле. Конечно, Владимир Демьяненко – мой близкий друг, который делает все, чтобы облегчить и организовать мне жизнь, размазанную буквально по всему земному шару. Александр Митрошенков, генеральный директор Благотворительного фонда Юрия Башмета, он буквально заставлял всех нас работать над книгой в течение целого года. И конечно, вся телевизионная команда во главе со Львом Николаевым, которая отнеслась к этой книге как к своей собственной. Спасибо!

Итак, мне уже 50. Хотя, говорят, какие это годы!..

Я многое успел. А хочется еще больше.

У меня уже довольно много разных званий, титулов, наград – стоит ли об этом? Как всякий артист, я человек тщеславный, но не до такой степени. Гораздо больше меня забавляют всевозможные прозвища и сравнения.

Вот, например, сосед по даче и большой мой друг Никита Михалков упорно именует меня родным братом Роберта де Ниро. Японцы сравнивали с Юрием Гагариным. Тоже Юрий. Французы находят во мне какие-то черты Наполеона Бонапарта. Но чаще всего называют Паганини. Добавляя "русский". "Русский Паганини". Не так давно в Киеве, забыв, что я родился в Ростове, но памятуя, что провел детство во Львове, меня торжественно провозгласили "украинским Паганини". Нашли во мне необъяснимую близость украинскому искрометному и безоглядному порыву, романтическую "легковоспламеняемость казацкого духа". И это после того, как я впервые выступил с концертом в Киеве только в 1997 году!

Я плохо знаю, каким был Паганини, но, судя по его музыке, манере игры с ее страстностью и силой, он обладал бешеной энергией. В этом я бы не отказался от сходства с ним. Но если имеется в виду чисто внешняя похожесть – увольте.

А еще меня долго отождествляли с "альтистом Даниловым".

Однажды я пригласил писателя Владимира Орлова на телепередачу "Вокзал мечты". Орлов пришел с альтистом из Большого театра Владимиром Гротом – настоящим прототипом Данилова.

Они долго рассказывали о том, как создавалась книга, и вроде бы убедили всех, что прототип не я. Но в конце нашего разговора меня ждал сюрприз – Орлов вдруг презентовал мне свою книгу, изданную в Японии. На обложке был выдавлен мой профиль…

Тогда, в звездные для "Альтиста Данилова" времена, меня часто спрашивали, приходилось ли мне испытывать состояние полета, как у альтиста Данилова.

Помните:

"Данилов открыл хрустальную дверцу, выбрался из Девяти Слоев, раскинул руки и полетел… Хорошо ему было… Он любил слушать музыку планет… В них была радость. Была любовь. Был разум. "Какие голоса, – думал Данилов, – какие звуки!.. Что это? Голос третьей от светила планеты, поначалу ничем не напоминающий земные звуки, вдруг изменился, и в нем, внутри его, как одно из составляющих, возникло звучание альта. Да, альта!.."

Так вот, однажды…

Дело было во Франции, нам с пианистом Михаилом Мунтяном предстояло исполнить альтовую сонату Шостаковича, незадолго до этого скончавшегося.

Накануне я неважно себя чувствовал, поднялась температура, и вообще подумывал – а не отменить ли концерт. Но потом все-таки взял себя в руки и в назначенный час вышел на сцену.

Начал я играть, и вдруг возникло ощущение – странное, удивительное: будто кто-то взял меня за руку и повел за собой. Мне самому, чувствовал я, ничего и не надо делать, кроме как слушаться своего невидимого, таинственного "поводыря"; надо только идти по предначертанному им пути и ни во что не вмешиваться…

Все, что я делал тогда на сцене, было где-то высоко-высоко НАД этим. НАД – вы понимаете? Над моими планами, интерпретаторскими замыслами. Словно играл не я, а кто-то водил моей рукой… Это было почти нереальное, буквально обжигающее приближение к идеалу. Я чувствовал во время игры, что в каждой своей фразе, интонации, звуковом и ритмическом нюансе попадаю точно в "десятку". У меня, помню, даже мурашки забегали по телу… Это было какое-то совершенно особое сомнамбулическое состояние. Описать его подробнее не смогу. Единственное, что могу добавить, – большее блаженство для артиста трудно себе представить.

И когда мы с Мишей окончили играть и направились к выходу со сцены, то тут произошло самое удивительное. Где-то над дверью, ведущей в артистическую, я вдруг совершенно отчетливо увидел лицо Шостаковича. Есть среди его фотографий одна, всем хорошо известная: Дмитрий Дмитриевич на ней смотрит вполоборота, глубоко задумавшись о чем-то своем…

• 1/41
• Следующая