Террористы (Наёёмные убийцы) - Вале Пер - Страница 61

• Предыдущая
• 61/82
• Следующая

— У Северной заставы?

— Вот именно. Менять маршрут не было смысла, потому что кортеж рисковал нарваться на резервные бомбы, которые мы, кстати, пока не смогли обнаружить. И мы решили принять другие контрмеры двоякого рода.

У Мартина Бека пересохло во рту, и он повернулся к Гюнвальду Ларссону, который продолжил:

— После покушения пятого июня я пришел к двум выводам. Во-первых, что бомбы нельзя запеленговать или обнаружить миноискателями. Однако важнее был тот факт, что подрывник находился далеко от места взрыва, за пределами видимости, и у него не было помощника, который сообщил бы ему по радио, где находится в данный момент бронированная машина. Откуда же он знал, когда надо подрывать бомбу? Очень просто. Он слушал радиовещание, которое одновременно с телевидением передавало прямой репортаж о встрече президента и следовании кортежа от аэродрома к дворцу. Дополнительные сведения он получал на полицейской волне. Таким образом, он собственными глазами видел, где находится кортеж, да еще слышал по радио.

Гюнвальд Ларссон прокашлялся, но Мартин Бек явно решил передохнуть еще немного.

— Исходя из этих… м-м-м… гипотез, мы и приняли ряд мер. Первым делом провели длительную и непростую беседу с директором телерадио, и в конце концов он согласился давать не прямой репортаж, а с задержкой на пятнадцать минут. Так что на самом деле по всем каналам передавалась запись. На переговоры пригласили технических сотрудников, они сперва встали на дыбы, но потом все же уступили. Поговорили мы и с комментаторами, которым было поручено вести репортаж. Они сказали, что для них это не играет никакой роли.

Здесь наконец вступил Мартин Бек.

— Всем этим людям было предписано хранить в тайне нашу договоренность. Что до полицейской волны, то я переговорил с полицеймейстером Стокгольма и начальниками полиции прилегающих районов. Кое-кто из них артачился, но под конец все согласились.

Гюнвальд Ларссон перебил:

— Самую трудную задачу мы доверили Эйнару Рённу. В это время дня у Северной заставы оживленное движение, надо было быстро очистить весь участок и, в то же время, сделать все возможное, чтобы умерить действие самой бомбы и последующего, гораздо более опасного взрыва газа.

Гюнвальд Ларссон сделал короткую паузу и закончил:

— Дело отнюдь не простое, ведь нужно было уложиться в пятнадцать минут. В распоряжении Рённа на Даннемурагатан находилось тридцать сотрудников, половина из которых — женщины. Кроме того, ему придали две радиомашины, две пожарные машины и грузовики с песком, матами и огнеупорным изоляционным материалом.

— Никто не пострадал?

— Никто.

— Разрушения были?

— Несколько окон разбилось. И, понятно, газовый коллектор пострадал. На ремонт уйдет какое-то время.

— Молодец этот Рённ, — сказал начальник ЦПУ. — Что он сейчас делает?

— Спит дома у себя, надо думать, — ответил Гюнвальд Ларссон.

— Почему премьер-министр пересел в другую машину без нашего ведома? — вмешался Мальм.

— Ты и этого не знаешь? — сказал Гюнвальд Ларссон.

— Я наблюдал за происходившим с вертолета, — сухо отозвался Мальм.

— Ух ты.

— Просто мы хотели, чтобы он и сенатор порознь проехали через критическую точку, — объяснил Мартин Бек.

Мальм ничего не ответил. Гюнвальд Ларссон посмотрел на свои часы и сказал:

— Через тридцать три минуты начинается церемония в Риддархольмской церкви. Вообще-то это Мёллера забота, но мне хотелось бы быть поблизости.

— Кстати об Эрике Мёллере, — вступил начальник ЦПУ. — Кто-нибудь из вас его видел?

— Нет, — ответил Мартин Бек. — Но мы его искали.

— Зачем?

— Есть одно специальное дело, — сказал Гюнвальд Ларссон.

— Как вы расцениваете вероятность новых взрывов? — спросил начальник ЦПУ.

— Как весьма незначительную, — ответил Мартин Бек. — Но мы продолжаем наблюдение с использованием всех наличных сил.

— Можно сказать, что нами пройден первый этап, — вставил Гюнвальд Ларссон. — Второй может оказаться куда труднее.

— Что ты подразумеваешь? — спросил Мальм. Он явно стремился обеспечить надежную связь.

— Поимку этих господ террористов, — сказал Гюнвальд Ларссон.

Венок был поистине исполинский.

Самый большой венок, какой Мартин Бек и Гюнвальд Ларссон когда-либо видели, и, вероятно, самый безвкусный.

Цветовое сочетание, при всей очевидности замысла, вызывало несколько неожиданную ассоциацию. Издали вся конструкция напоминала раскрашенный неким полоумным юнгой огромный спасательный круг.

Венок состоял из четырех перемежающихся секций, две из белых, красных и синих, или, скорее, бирюзовых, гвоздик, две из васильков и желтых ромашек. На стыках этих символов американского и шведского флагов цветы перемешивались и сочетались с пучками привядших зеленых листьев. Внутренний обод венка был окаймлен посеребренными веточками сосны; вдоль внешнего обода тянулись искусно переплетенные позолоченные лавровые листья.

Мастера обеих фирм, которым было поручено сие творение, несомненно, потрудились на совесть, их никак нельзя было корить за диковинную композицию, во всех деталях разработанную самим высоким гостем.

В верхней части венка был укреплен большой позолоченный щит с плешивым орлом; из-за этой эмблемы выглядывали соединенные под углом американский и шведский флаги. Внизу висела голубая муаровая лента с выполненной золотыми буквами гениальной надписью: То the Memory of a Great Man His Majesty King Gustaf VI Adolf of Sweden from the Hearts of the People in the United States.[14] Лента была очень широкая, и текстовик, надо думать, потратил немало труда и золотой краски, выводя изящные буквы.

Венок лежал в кузове грузовика, который остановился в конце Трюккеригатан, перед южным торцом издательства «Норстедт».

Четыре офицера с американского эсминца уже полчаса стояли перед Стенбокским дворцом, ожидая приказа нести венок. Вероятно, они зябли, хоть здание дворца и защищало их от северо-восточного ветра, который нес дождь со снегом.

Только что прибывшие Мартин Бек и Гюнвальд Ларссон заняли позицию на лестнице Апелляционного суда, и ветер хлестал их по лицу. Обозрев диковину в кузове грузовика, они принялись изучать обстановку.

Риддархольмен — маленький островок с десятком государственных и прочих учреждений — составляет крайнюю западную часть «города между мостами». Железная дорога и узкий Риддархольмский пролив отделяют его от Старого города; если не считать водного транспорта, на него можно попасть только тремя путями. Можно пройти по пешеходной дорожке железнодорожного моста, можно подняться по лестнице с набережной Мункбру, наконец, можно проехать на машине по Риддархюсскому мосту, переброшенному через пролив и железную дорогу.

Все эти три пути теперь были перекрыты.

Для Эрика Мёллера и его людей не представляло труда оцепить нужный участок и проверить, чтобы там не находились посторонние. С самого утра они следили, чтобы через ограждение проходили только служащие упомянутых учреждений.

Демонстранты и зеваки теснились на Риддархюсской площади по ту сторону моста.

За десять минут до прибытия кортежа Мёллер послал двоих человек в церковь и приказал:

— Поглядите на всякий случай, вдруг туда пробрались какие-нибудь японцы с камерами на животе — и будут таращиться на церемонию.

Это задание было поручено членам спецотряда Карлу Кристианссону и младшему инспектору Альдору Гюставссону. Кристианссон был от природы редкостный лентяй, а Гюставссон — беспечный молодой человек с большим самомнением.

Войдя в храм, Гюставссон остановился и закурил сигару; Кристианссон принялся бродить по церкви, осматривая священный исторический интерьер. Ему вспомнилось, как школьником его заставляли посещать музеи и другие славные памятники; мало того, что он смертельно скучал, еще надо было писать сочинения об увиденном. Вспомнилось также, что со времени конфирмации он не заходил ни в одну церковь.

• Предыдущая
• 61/82
• Следующая