Слуги Государевы. Курьер из Стамбула - Шкваров Алексей Геннадьевич - Страница 23

— И это поручается мне? — Веселовский смотрел прямо в глаза Манштейну.

— Не только тебе, — не отводя глаз, отвечал адъютант. — Вас будет три группы, во главе каждой — офицер. Кроме тебя, едут капитан Кутлер и поручик Лесавецкий Тверского драгунского полка. Каждый из вас берет с собой двух надежных солдат, лучше из унтер-офицеров. Окончательные инструкции получите сегодня вечером лично от самого фельдмаршала. — Манштейн заканчивал свою речь жестко.

— Что мы должны сделать с курьером, когда встретим? — вопрос опять в глаза.

— По обстановке, Веселовский. Курьер — майор шведской армии. Вооружен. Возможно, окажет сопротивление. Сейчас он наш враг. А как поступают с врагом, я думаю, ты знаешь.

Веселовский сидел, обхватив голову руками:

— Но ведь войны со Швецией у нас сейчас нет?

— А ты что, ее хочешь? Разве ты не видишь, что можно ее предотвратить? — Манштейн продолжал давить. — А потом, Алеша, — его голос подобрел, — вместо того, чтобы снова тащиться с войском по выжженной степи, вы отправляетесь в небольшое путешествие в Европу, выполните приказ, вернетесь, кампания этого года, а может, и вся война уже закончится. Тебя будут ждать награды и, возможно, сам ускоришь свою свадьбу?

— Так это приказ? — каким-то безразличным голосом произнес поручик.

— Приказ Миниха, — опять жестко ответил Манштейн, как отрезал, давая понять, что отказ невозможен.

— Я все понял, господин премьер-майор, — тихо сказал Веселовский, по-прежнему не поднимая головы.

— Ну вот и хорошо. — Манштейн поднялся. — Я зайду к командиру полка, скажу ему о твоей отлучке.

— Только умоляю вас, не говорите ему о цели, — Веселовский даже вскочил и его глаза просяще смотрели на собеседника.

— О чем ты говоришь, Веселовский. Я же предупредил тебя, что сие задание тайное. Командиру полка будет сказано, что ты временно откомандируешься в распоряжение главнокомандующего. А дальше все необходимые документы, указания вы получите вечером у самого Миниха. Так что к 8 часам прошу в шатер его сиятельства. Я буду ждать. До встречи. — Манштейн дотронулся рукой до шляпы, повернулся и вышел из палатки Веселовского.

Поручик тяжело опустился на стул. Было над чем задуматься. «Господи, помилуй! На что же меня посылают? На разбой, на убийство? Я ж офицер — и на большую дорогу? Да, нас посылали усмирять башкир, но, слава Богу, до кровопролития не дошло. Да, я убивал врага, но в честном бою, как нас учили в кадетском корпусе. Шляхетство есть рыцарство…, а офицерство — цвет шляхетства, слуги государевы. Всегда быть поборником справедливости и добра, против несправедливости и зла. А теперь я должен ехать с такими же, как я, офицерами в Европу, найти там человека и попытаться его ограбить. А он не согласится. Ведь он тоже офицер, майор, сказал Манштейн. Он будет защищать свою честь, он будет защищать своего короля, он выполняет его приказ, везет государственные бумаги. А нас трое, не считая солдат. Мы убьем его. Может, и он успеет убить кого-то. Потом ограбим и привезем взятое сюда, к Миниху. И это приказ! Который не выполнить я не могу. Буду расстрелян. Господи, что же делать? И спросить-то не у кого. Был бы жив отец Василий… Вот кто подсказать бы смог. Как он говорил: “Будь стоек, Алеша! Много в жизни испытаний и надо их выдержать. Ибо те испытания от Господа нашего. Проверяет он тебя на прочность — крепок ли ты в вере своей? Не отступишься ли? А поступать должно, как сердце тебе подсказывает, ибо сердце есть душа твоя, Господом и Богородицей нашей данная от рождения. Все мысли в голову от души идут. Если злые, подлые, то и душа такая же”».

— Господин поручик, — в палатку просунулась голова унтер-офицера Потапова с его, Веселовского, роты, — командир полка кличут.

— Хорошо, Потапов, иду, — обреченно кивнул головой Алеша. — Да, кстати, скажи Терехову со второго взвода, вы вдвоем сегодня со мной поедете.

— Далеко, вашь бродь? В том смысле, сколь харчей брать, оружие какое?

— Оружие обычное. Палаши да пистолеты седельные. Фузеи оставьте. Не понадобятся. Коней осмотрите как следует — путь будет у нас дальний. Харчей…? Не знаю… Ну, возьмите недели на две. Там разберемся, — рассеянно отвечал поручик.

— А куда поедем?

— Не положено пока, братец, вам знать. Куда скажут — туда и поедем.

— Тогда понятно, — вздохнул старый унтер, — наше дело солдатское — приказ исполнять.

— Вот-вот, наше дело солдатское, — уже почти про себя повторил Веселовский, одевая шляпу и выходя из палатки.

— Да-а-а, — задумчиво проговорил, глядя ему вослед, Потапов, — чой-то наш поручик совсем не радостный. На смерть, что ли, нас посылают… Пойду Терехова порадую.

— Слышал приказ Миниха? — вопросом встретил] Веселовского командир полка.

— Слышал, — тихо ответил Веселовский.

— Судя по тому, как отвечаешь, приказ тебя не радует. Не спрашиваю суть его, ибо предупрежден, но скажи одно, Алеша, — не на верную смерть ли тебя посылает Миних?

— Нет, Иван Семенович, скорее, наоборот, — Веселовский смотрел в пол, словно ему стыдно было поднять глаза на командира.

— Ладно, не нравится мне все это, но что делать. Приказ есть приказ. Какие-то у меня предчувствия дурные на эту кампанию. Чем-то она закончится… Да, вот и тебя еще забирают.

— Иван Семенович! — с мольбой посмотрел на него поручик. — Машеньке только ничего не сообщайте. Вернусь, сам напишу.

— Конечно, сынок. Давай-ка я обниму тебя на прощанье. Дай-то Бог свидимся, будем и живы, и здоровы.

Комендант Хотина Али Колчак-паша лично вышел проводить в дорогу важного гостя, обласканного султаном. Шведский барон Мальколм Синклер вез с собой важные бумаги, подписанные самим сыном Пророка.

— Хвала Аллаху, русские гяуры в этом году еще только начинают свое движение навстречу смерти. Я думаю, майор, ваша дорога будет удачной. Пока мы воюем с прахоподобными здесь, вы нанесете им удар в спину. Еще ваш великий Король Карл был союзником нашего султана, и лишь чудо спасло русского царя Петра. Иначе его голова бы украшала один из кольев стен Семибашенного замка. Но, говорят, русское золото так смутило нашего великого визиря, что вместо царя Петра его голова оказалась одетой на кол. Сейчас другие времена, и наш великий султан, тень Аллаха на земле, Махмуд II, жестоко отомстит неверным. Каждый год они отмечают свой путь в наших владениях тысячами павших. Так будет всегда.

Синклер выслушал внимательно витиеватую речь Колчак-паши и вежливо ему поклонился.

— Я дам вам охрану — пятьдесят отборных серденгести[17] — продолжал комендант Хотина. — Они проводят вас до польских владений коронного гетмана Потоцкого. У нас мир с поляками, и они также ненавидят русских. Потоцкий проводит вас дальше. Кысмет. На все воля Всевышнего!

Синклер еще раз поклонился, и Колчак-паша вернулся в свои покои. Майор оглядел свой конвой, легко поднялся в седло, проверил крепко ли привязаны дорожные сумки и махнул рукой: «Поехали!» Поднимая облака пыли, отряд тронулся в путь. Достигнув польской границы, янычары покинули майора, но его уже поджидали шляхтичи из личной охраны коронного гетмана.

— Скорее, скорее, — подстегивал сам себя Синклер, и его шпоры раз за разом вонзались в мокрые от пота бока кобылы.

— Ну что, господа? — тяжелый взгляд Миниха, грузно восседавшего за столом, скользил по фигурам трех офицеров, стоявших навытяжку перед фельдмаршалом. Манштейн расположился где-то сбоку. — Инструкции, дорожные пасы, деньги получили? — прозвучал грозный вопрос.

— Да, ваше сиятельство, — за всех ответил Кутлер.

— Оружие в исправности? Пороха, пуль достаточно взяли с собой? — не меняя тона, поинтересовался Миних.

— Не извольте сомневаться, ваше сиятельство, всего предостаточно, — по-прежнему за всех отвечал Кутлер.

— Что-то мне твое лицо знакомо, — Миних пристально посмотрел на одного из офицеров, стоявших рядом с Кутлером.

— Поручик Веселовский Вятского драгунского полка, ваше сиятельство, — негромко, но твердо представился Алеша.