Босиком по горячим углям - Щелоков Александр Александрович - Страница 26

• Предыдущая
• 26/29
• Следующая

— К примеру, такой, как Караханов. В дополнение к двум псам-волкодавам он хочет приобрести еще и Иргашева. Так вот, шейх нового мира социальной справедливости, я не стану тебя убивать. И сделаю все, чтобы тебя не прибили члены пула. Я выведу всех вас на суд и расскажу обо всем, что ты мне выложил.

— Какой суд?! Все, что ты еще пытаешься спасти, Иргашев, с треском рухнуло!

Таштемир бросил взгляд на часы.

— Все, Илон. Кончили философию. Сейчас поедем.

Он запустил двигатель, вывел машину на шоссе и направил ее в сторону Акжара. Без всяких приключений они проехали спящую Ташхону, по объездному шоссе проскочили Койдалу. На прямом как стрела шоссе, которое теперь неудержимо несло их к Акжару, Таштемир притормозил, свернул на обочину и погасил огни.

Рахимбаев сидел притихший, с видом обреченного на казнь человека.

— Я уже у цели, — сказал Таштемир торжествующе. — Еще один рывок — и Акжар. Ты понял, Илон?

— Иргашев, слушай… — залепетал пересохшими губами директор и стал снимать с руки золотые часы, потом вытащил из кармана смятые в комок сторублевки. — Возьми все, только не убивай.

— Вылезай! — приказал Таштемир.

Рахимбаев повалился на сиденье, заскулил визгливо ж тонко, как щенок, которому придавили лапу.

— Не убива-а-й!

— Не ори! — оборвал его Таштемир. — Не трону. И твоим дружкам этого не позволю сделать, я же сказал. Сейчас я тебя посажу на попутку, вернешься в Бешарык. Скажу водителю, кто ты такой и куда тебя довезти. Это станет твоей палочкой-выручалочкой. Предупредишь своих: если на тебя поднимут руку, то на меня ничего свалить не удастся. Будет свидетель — шофер. Еще скажи, будто у меня был магнитофон, и я записал весь разговор, когда сажал тебя в попутку. Понял?

— Спасибо, Иргашев. Ты человек. Если останешься цел, приходи, я тебе всегда помогу деньгами. Это не проблема… — Рахимбаев снова протянул ему смятые купюры: — Возьми, пригодятся…

Таштемир подумал и взял одну сотенную.

— Больше не нужно. А свою машину найдешь в Акжаре у аэропорта. Целой и невредимой. Только не вздумай по дороге звонить, куда я подался. Понял?

— Что ты, Иргашев! Как можно! Я тебе жизнью обязан…

Директор еще произносил эти слова, а сам думал о том, что с радостью сжег бы свою чертову тачку, если бы знал, что вместе с ней сгорит и проклятый мент.

Выйдя на шоссе, Таштемир вскоре остановил огромный КамАЗ с открытым прицепом. Водитель приоткрыл дверцу и вопросительно глянул на него.

— Друг, довези человека до Бешарыка, — попросил Таштемир. — Он хороший. Я бы сам его выручил, только мне в другую сторону. — Вот, — протянул он водителю деньги, которые взял у директора. — Бери, это тебе. И запомни — везешь Амана Рахимбаева. В Бешарыке он директор оборонного завода. Верно, Амаижон? Делает ракетное топливо, а по конверсии станет гнать водку. Запомни его хорошенько. В случае чего, всегда поможет по части дефицита…

Водитель засмеялся.

— Садитесь, уважаемый, — предложил он Рахимбаеву и показал место рядом со своим напарником, который сидел и дремал, не обращая внимания на их разговор.

— Езжайте, товарищ Рахимбаев, — сказал Таштемир. — Счастливого пути!

Дверца грузовика захлопнулась, и машина тронулась. Выждав, когда ее габаритные огни скрылись за перевалом, Таштемир погасил фары, развернул «Жигули» и погнал машину вслед за грузовиком. Теперь у него был единственный путь — в Кумкент. Он был уверен, что Рахимбаев попросит заехать в Койдалу и оттуда позвонит в Бешарык, предупредит, что Иргашев рвется в Акжар. Это намного повышало его шансы прорваться в Кумкалу именно этой ночью.

Подъезжая к Койдале, КамАЗ свернул с шоссе к городу. Так и есть, мудрый Змей спешил к телефону!

Таштемир направил «Жигули» по объездной дороге в сторону Ташхоны. Он оставил машину неподалеку от отделения милиции и ушел, сунув ключи в карман.

Походкой гуляющего бездельника Таштемир вышел на привокзальную площадь. Она выглядела полупустой, лишь в дальнем углу, где располагались лотки зеленщиков, на пустых столах сидело несколько парней, кто-то бренчал на гитаре. Сдерживая желание рвануться и одним махом перебежать площадь, он двинулся наискосок к месту, где начиналась Сайрамская улица.

На углу Таштемир увидел телефонную будку. Вошел в нее, набрал номер.

— Слушаю, — раздался немного удивленный голос Тамары.

— Здравствуй. Ты одна? — спросил он, и она услышала в его вопросе нотку ревности.

— Почему ты задал такой вопрос?

Он сразу сообразил, что ее задело. Сказал в ответ:

— Это не вопрос. Это утверждение. Если меня нет рядом, значит, ты одна.

— Ты в самом деле веришь в то, что сказал?

— В самом. Ничего не желаю больше, чем оказаться сейчас рядом с тобой.

— И что же? Как всякий современный мужчина, ты этого не можешь сделать в силу сложившихся обстоятельств?

— Оставь обобщения. Я совсем несовременный мужчина.

— Откровенное признание.

— Ты все шутишь, а меня все еще гонят, как зайца.

— Неужели это еще не кончилось? — спросила она, и в ее голосе он услышал искреннюю теплоту. — Нужна моя помощь?

— Боюсь даже просить.

— Говори.

— Мне необходимо попасть в Кумкалу, на аэродром. Вылет в три пятнадцать. Надо быть там хотя бы за полчаса до вылета.

— Ты где?

— Это неважно. Я буду ждать там, где Федор Иванович прошлый раз покупал кислое молоко.

— Я сейчас же ему позвоню. Подъедем на «скорой», тебя устроит?

— Нет. Пусть подъедет он один.

— Что так? — спросила она обиженно. — Не хочешь видеть?

— Просто боюсь за тебя. Люди, с которыми я связался, страшные и безжалостные. Такие не щадят.

— Ладно, я ни в чем тебя не упрекаю. Ты нуждаешься во мне, и это самое убедительное твое оправдание. Тебе трудно понять, как редко мужчина нуждается в женщине и сколь приятно ей чувствовать это.

— Ты хороший врач, — сказал он, — в тебе нуждаются многие.

— Верно, нуждаются. Пока у них переломаны ноги и разбиты головы. Даже благодарят, когда выписываются. Но уже через день, встретив на улице, никто даже виду не подаст, что мы когда-то встречались. — В ее голосе дрожали близкие слезы. — Все, вешай трубку. Буду звонить Федору Ивановичу…

В аэропорту Кумкалы в это раннее утро все было спокойно. Сюда не докатилась еще волна милицейской суматохи, которая в тот же час яростно плескалась в Акжаре.

Войдя в телефонную будку, Таштемир огляделся.

Все вокруг дышало сонным покоем, все были побужены в утомленное ожидание предстоявших отлетов.

Он снял трубку, набрал номер. Ответил вялый голос:

— Слушаю…

— Иван Васильевич? Ковров? — спросил Таштемир. — Это вас Юсупов беспокоит. Родственник Розы Садыковны…

— Здравствуйте, товарищ Юсупов! — Голос говорившего мгновенно ожил, стал энергичным, твердым. — Я думал, вы объявитесь раньше.

— Старался, Иван Васильевич. К сожалению, сломалась машина. — Таштемир — на всякий случай — говорил с нарочитой беспечностью, как человек, привыкший к неприятностям и умевший их переносить, не теряя равновесия. — То колесо полетело, то валик… С трудом добрался.

— Теперь все в порядке?

— Думаю, да.

— Когда собираетесь уехать? — спросил Ковров. — С поездами сейчас крайне трудно.

— Хотел уехать вчера, Иван Васильевич. Вы же сами догадываетесь.

— Хорошо. Я сейчас приеду. Ждите меня, Юсупов, в скверике на скамейке. У киоска «Союзпечати».

Долго ждать Таштемиру не пришлось. Ковров был в аэрофлотовской форме, загорелый, подтянутый крепыш. В руке он держал черный вместительный атташе-кейс.

— Вы Ирташев? — спросил авиатор и протянул руку. — О вас я знаю все…

Таштемир рефлекторно сунул левую руку в карман, спросил настороженно:

— И верите, что все это натворил я? Что и Бакалова…

Ковров напрягся, сдвинул белесые, выцветшие брови.

— Николай был моим старым и верным другом. Золотой человек был, умница… Да выньте вы руку из кармана! За кого вы меня принимаете, право… Коля меня предупредил, что всех собак повесят на вас. Он рассказал мне и о деле, которое он вам доверил. Поэтому и согласился помочь…

• Предыдущая
• 26/29
• Следующая