Чеченский разлом - Щелоков Александр Александрович - Страница 27

• Предыдущая
• 27/73
• Следующая

— Потрудиться стоит, но требуется объяснение, почему в разведке сами не могут сколотить группу? Может просто кому-то выгодно подставить других, чтобы в случае чего списать на них неудачу?

— Я задавал Бойко тот же вопрос. Он все объясняет просто. Причем, я уверен, объясняет абсолютно честно. Ты прикинь, сколько начальников от командира спецназа до министра обороны, стоит в цепи, по которой пойдет бумага о разрешении на проведение акции, а затем вернется доклад об успехе её или провале. И каждый, прежде чем завизировать документ, подумает о себе, о том, что сулит ему удача и чем будет грозить неудача. Ты уверен, что пять-десять инстанций бумага к министру пройдет в один день, и что все начальники охотно поставят свою подпись под ней, а не отбросят наше предложение в сторону? Ты уверен, что этого не произойдет на последнем этапе, когда министру не захочется брать на себя ответственность за дело, провал которого грозит политическим скандалом?

Резванов потер руки и хрустнул костяшками пальцев.

— Алеша, то что ты предлагаешь, звучит заманчиво. Но чтобы провести такую операцию, нужен лидер. Боевой командир с опытом. Который знает что такое горы и водил там людей.

— Вот и подумай о таком. За твоими плечами две войны. Наверняка знаешь толковых офицеров.

— Из всех, кого знаю, душа расположена к одному. Я уже делал однажды на него ставку.

— И выиграл?

— Если бы нет, чего о нем вспоминать? Может слыхал о разгроме чеченской бандгруппы под Ковыльной?

— Об этом писали?

— Алексей! Если нам дают по морде — это материал для газет. Если мы кому-то по рогам врежем, об этом можно и промолчать. Или дать две строчки мелким шрифтом.

— Кто он?

— Полуян.

— Попробуй, прозондируй его отношение. Только не тяни.

Они расстались, договорившись встретиться на следующий день.

Резванов и Ярощук поехали к Полуяну вместе. Пятьсот километров они одолели в один прогон. С магистрали свернули на районную, не знавшую ремонта по меньшей мере десяток лет. Поэтому участки асфальта казались странными проплешинами на пыльной дороге, змеей извивавшейся между полей, заросших высоким бурьяном. И вдруг на одном из перекрестков, от указателя со стрелкой «Фермерское хозяйство „Медведь“ в глубину полей потянулась прямая дорога с прекрасным твердым покрытием.

— Нам туда, — сказал Резванов и повернул налево.

Проехали метров пятьсот и увидели треугольный знак, изображавший две черные округлые выпуклости, которые водители между собой называют то титьками, то бюстгальтером.

Резванов притормозил, поскольку впереди лежал асфальтовый барьер, заставлявший машины сбрасывать скорость. Тут же по обе стороны дороги, друг напротив друга, стояли два деревянных столбика. На них висели металлические таблички, которые обычно закрепляются на опорах высоковольтных линий:

Центральное место на табличках занимали мертвые головы с пустыми глазницами, с оскаленными зубами и двумя скрещенными берцовыми костями под нижней челюстью.

Справа за кюветом лежал обгоревший кузов легковой машины. Угадать её марку было трудно — огонь поработал хорошо, а ржавчина доделала дело.

— Сурово, — сказал Ярощук. — Этот… Полуян, он нормальный?

— Сейчас увидим, — ответил Резванов. — Кто-то уже едет навстречу.

Он увидел, что к ним приближалась голубенькая «Нива» — бодрый сельскохозяйственный бегунок.

«Нива» остановилась посреди дорожного полотна, не доехав до «Жигулей» метров двести. Из машины с двух сторон вышли двое. Тот, что был слева, поднял руку вверх ладонью вперед, предлагая остановиться.

Резванов аккуратно притормозил и тоже вышел из машины. Ярощук остался на месте.

— Господа, вы к кому? Здесь частная территория и сквозного проезда нет.

— Суров! — насмешливо сказал Резванов, узнав в крепком загорелом мужчине старого знакомого. — Суров, бродяга!

Полуян тоже узнал Резванова и шагнул к нему, держа правую руку на отлете, чтобы рукопожатие началось со звонкого шлепка.

— Денис Егорыч! Черт! Значит, если мы не идем в ЧК, то оно само к нам является? Или опять чеченцы близко?

— Ты как в воду глядишь, — засмеялся Резванов и принял ладонью шлепок руки Полуяна. — Рад тебя видеть, Игорь Васильевич! Вижу — крепок, бодр, улыбаешься.

— Пора раскулачивать, верно?

— За что?

— Раскулачивали не за что, а во имя справедливости. Вот сейчас у меня есть пчелы, а у тебя нет. Раскулачишь, не будет ни у тебя, ни у меня. Но восторжествует идея равенства и справедливости.

— Ладно, кончай. Мы вот с другом приехали к тебе поднабраться ума-разума. Посмотрим, может и в нас пчеловоды проснутся.

— Ну, ну, валяйте, попытайтесь. Если хватит пороху. А пока едем к нам. И знакомьтесь: это мой компаньон — Иван Медведев.

— И вся земля тут твоя?

— Наша. Здесь когда-то располагалась радиолокационная станция ПВО. Охраняемая территория. Казарма. Склады. Вокруг поля, посадки липы. Прекрасное место для медосбора.

— А это? — Резванов указал на табличку с надписью «ЗОНА ПОСТА. СТРЕЛЯЮТ!» Ты понавешал предупреждений?

— Зачем? Просто оставил, что было раньше. Я ведь совладелец хозяйства на паях. Но предупреждение соответствует правде.

— Приходилось?

Полуян усмехнулся.

— Не раз. Любителей меда развелось больше, чем у меня пчел.

— Рэкетиры? Как вы от них спасаетесь?

— Помаленьку отстреливаемся.

— А местные власти как? Администрация? Милиция? Помогают?

— Власти тоже любят медок.

— Обирают?

— Не без этого.

— И вы это терпите?

— А куда денешься? Ладно, обо всем потом. Поехали.

За холмом, который они перевалили, открылся вид на поля гречихи, на липовую рощу и пруд. На его берегу стояли два новеньких кирпичных домика, двухэтажных, аккуратных, без прибамбасов, которые отличают коттеджи новой московской финансовой знати, строящей свои загородные обиталища так, чтобы те кричали: «Во, какой я! Во, сколько наворовал!»

— С дорожки за стол, — предложил Полуян и провел гостей на застекленную веранду, с которой открывался прекрасный вид на озеро и рощу за ним. — Женщины наши мотнули в город, так что прошу прощения, если что будет не так.

Вскоре на столе появились самовар, тарелки с яблоками, домашние закуски и разносолы, несколько хрустальных ладей, заполненных медом разных цветов — янтарно-прозрачного, темноватого, белесого…

— Свой огород, — сказал Полуян и рукой обвел стол. — Угощайтесь.

Начали с водочки, которую на стол, преодолев сопротивление хозяина, выставил Резванов.

— «Гжелочка», — объяснил он. — Вез из столицы специально для встречи.

Застольный разговор длился около часа, но хозяин и гости понимали, что ходят вокруг да около. Наконец, Полуян не выдержал.

— Вы, как я понимаю, вы своего рода рэкетиры и ко мне тоже за медком. Только признаться боитесь.

— Почему боимся? — Резванов открыто улыбнулся. — Только не за медком, а за самим пчеловодом. Хотим пригласить тебя на прогулку. Небольшая диверсионная операция.

— Понял, — Полуян хмуро кивнул. — Изложил доходчиво. А в чем её суть?

— Нам разрешено сообщить подробности только после получения твоего согласия повоевать ещё раз. Короче, мы должны толкнуть тебе кота в мешке, не предупреждая здоровый он или бешеный. Насколько я тебя знаю, на таких условиях ты нас сразу пошлешь подальше и будешь прав. Короче, Игорь, мы нарушим свои полномочия, ради того, чтобы ты имел возможность увидеть открытые карты.

— Может не стоит, полковники? Я выслушаю, не соглашусь, а вы нарушите поставленные вам условия.

— Игорь, не волнуйся. Мы возьмем с тебя слово.

— Нет, Денис, не надо. Я слова давать не буду. Так что даже не начинай. Поживите у меня, отдохните, от столичной суеты.

— Игорь, я решил посвятить тебя в дело уже тогда, когда предложил твою кандидатуру. Поэтому приехал сюда. А теперь ты советуешь все закончить, даже не раскрыв тебе сути предложения.

• Предыдущая
• 27/73
• Следующая