На пути Тайфуна (СИ) - Калмыков Александр - Страница 48

   - Ну как же все-таки интересно узнавать будущее, - не удержался от комментария особист.

   После того, как Соловьев выжал из меня все, что я помнил по Перл-Харбору, я стал ему рассказывать основные принципы устройства транзисторов, о которых мне так кстати напомнил Ларин. Перспектива замены громоздких, хрупких и дорогих радиоламп новыми устройствами вдохновила капитана, и он уже собрался мчаться в Москву, но я охладил его пыл. Даже если бы мне была хорошо известна вся технология производства транзисторов, на их создание потребовалось не меньше года. Поэтому мы перешли к другим темам. Особист пытался у меня узнать, как поступят главы ведущих государств в различных ситуациях, и как изменится их политика после наших первых побед. Отпустил он меня только к вечеру, и я наконец-то завалился спать, бормоча проклятия "кровавой гэбне", не дающей мне отдохнуть.

22 сентября. Вечер.

   Заместитель начальника полевой жандармерии в Великих Луках капитан Мевес уже полчаса сидел неподвижно, подперев рукой подбородок. Времени оставалось все меньше, а он еще не сделал самый главный выбор в своей жизни.

   В вариант пришельца из будущего Мевес с самого начала не поверил, и считал это просто одной из рабочих версий, которые надо проверять. Точно так же, как в случае убийства надо подозревать всех находящихся в доме - от детей до стариков.

   Вернувшийся агент смог рассказать немного, но те данные, которые Валуев успел передать жестами были крайне важными. Соколов действительно был из будущего, до конца войны осталось три или четыре года, и самое главное, победили в ней почему-то Советы. Агент смог выяснить, что этот таинственный старлей появился всего четыре дня назад, причем фамилия у него тогда была совсем другая.

   Как ни странно, но и Кайзер и Мевес, до сих пор искренне верившие в победу великой Германии, ничуть не усомнились в правдивости этих сведений. И самом деле, уже конец сентября, а вермахт все еще далеко от Москвы. Линия фронта последние несколько недель почти не менялась. Мало того, еще до появления пришельца генерал Масленников смог перейти в наступление и выбить германские части с восточного берега Западной Двины. Если дела так пойдут и дальше, то войскам придется зимовать здесь в окопах, так и не достигнув намеченных целей. А рано или поздно англичане осмелятся высадиться на континенте, и тогда начнется война на два фронта.

   Естественно, сотрудники полевой жандармерии не были информированы об операции Тайфун. Сосредоточение войск для предстоящего наступления проходило намного южнее, и по железной дороге, проходящей через Великие Луки, поток военных грузов был сравнительно небольшим. Зато с фронта постоянно привозили много раненых, а сегодня их прибыло столько, что из госпиталей вывели толпу легкораненых, способных самостоятельно передвигаться, и отвели на вокзал. Военный комендант города и начальник вокзала ругались с врачами, объясняя, что до вечера не смогут подать ни одного вагона, но те были непреклонны. Места в госпитале нужны вновь поступившим раненым, которых нужно срочно оперировать, поэтому всех ходячих больных приходится вывозить куда-нибудь в другой город.

   Ночная канонада, которую было слышно даже отсюда, говорила о том, что за этот участок фронта русские взялись всерьез, и теперь следует ожидать новых неприятностей.

   Тем не менее, даже поверив в то, что Германия проиграет, Кайзер считал, что все еще можно исправить. Достаточно только проинформировать руководство страны, и оно сможет исправить ситуацию. Конечно, еще лучше поймать человека из будущего и вытрясти из него все сведения, однако сделать это было не так то просто. Но, по крайней мере, имея доказательства можно проинформировать обо всем адмирала Канариса, возглавлявшего разведку, и пусть он ломает голову, что делать дальше.

   Сопровождать вещественное доказательство и свидетеля Кайзер поручил своему заместителю, который с самого начала был в курсе всей операции. Начальник фельджандармерии смог выбить для своих людей место в транспортном самолете, направлявшемся в Смоленск. Он должен был взлететь сразу после наступления темноты - русские истребители все чаще появлялись над городом, и напрасно рисковать летчики не собирались.

   Капитан Мевес поглядывал на часы со стремительно движущимися стрелками, и никак не мог решить, что же ему делать. Он уже искренне жалел, что его начальник не захотел проинформировать обо всем представителей гестапо, и тем самым оставил ему выбор.

   Карьера Мевеса явно не складывалась. Из-за небольшого проступка его направили сюда, в эту дыру, да еще назначили в заместители офицеру, который был младше его по званию. Поездка в Берлин тоже ничего хорошего не сулила. Даже если вся информация, которую они добыли, покажется Канарису ценной, хотя вряд он ли даст себя легко убедить, то все лавры пожнет Кайзер. А если адмирал решит, что все это чепуха, то все шишки посыпятся на капитана. А вот если шепнуть главе гестапо Мюллеру о том, что у разведки есть ценные сведения, которыми они не хотят делиться, то он этого не забудет.

   Наконец, капитан придумал маленькую уловку, которая помогла ему избавиться от мук совести. Он взял несколько дел, которыми занимался последние дни, и войдя в кабинет Кайзера спросил у него разрешения передать их в ГФП[10]. В этом не было ничего необычного. Функции тайной полевой полиции и фельджандармерии пересекались, командование у них было общим, и они постоянно тесно сотрудничали.

   Кайзер как раз с довольным видом клал трубку телефона,

  -- Хорошо, Мевель. Неизвестно сколько ты пробудешь в Берлине, а лейтенант Бартауэр сейчас очень занят. Пусть ГФП получит себе все лавры от поимки коммунистов, а у нас и так дел по горло. Да, я только что разговаривал со Смоленском, завтра утром будет самолет в Германию, и там найдется одно место для тебя.

  -- Только одно? А как же Козлов?

  -- Посидит среди багажа, ничего с ним не случиться.

   По улице двигался сплошной поток раненых, которые брели в сторону госпиталя. Больниц не хватало, и медпункты устраивали в школах, одна из которых как раз располагалась неподалеку. Кое-как обмотанные бинтами солдаты в основном шли сами, только немногих несли на носилках или везли на повозках. Заметив, что тяжелораненых почти нет, и сообразив что это означает, капитан вздрогнул и невольно взглянул на стену дома, из которого он вышел. Ему на мгновение показалось, что туда опять вернулась табличка с надписью "пл. Ленина", как было до прихода фашистов.

   - Возможно, пока я буду в Берлине, - удрученно подумал Мевель, - здесь уже появятся русские. А почему бы и нет? В июле большевики уже смогли отбить город обратно, и удерживали его почти месяц. Что помешает им снова вернуться сюда. Если мы начали бросать своих раненых, значит дело плохо.

   Здание бывшего горотдела НКВД, в котором теперь располагалась Гехайме фельдполицай, было недалеко, и капитан отправился туда пешком. Его план основывался на том, что начальник ГФП, как и многие из его руководства, раньше работал в гестапо, и сохранил связи со старыми сослуживцами.

   И действительно, достаточно было намека, что имеется важная информация, которой Канарис не хочет поделиться с конкурирующим ведомством, и Мевель получил номер телефона, по которым можно позвонить в Берлине, чтобы организовать встречу с Мюллером.

   Вылет чуть было не отменили, так как в сумерках к городу подлетела эскадрилья русских бомбардировщиков. Но маленький аэродром их не интересовал, главной целью налета был железнодорожный узел. Самолеты отбомбились по вокзалу, уничтожив стоящие там поезда. Особенно эффектными были взрывы нескольких вагонов со снарядами, осколки которых разлетелись по городу больше чем на километр.

   Легкораненые солдаты, занявшие все здание вокзала, с началом налета поспешили укрыться в подвале, служившим бомбоубежищем. Места для всех не хватало, так как здесь были сложенные какие-то ящики. До этого раненые с тревогой обсуждали, что с ними будет: отправят в другой госпиталь, или сразу на фронт. После разгрома железнодорожных путей шансы эвакуироваться куда-нибудь в ближайшее время у них сильно упали. Но как выяснилось, это было еще не самое плохое. Бомба, пробившая крышу и удачно упавшая рядом с открытым входом в подвал, уничтожила несколько десятков солдат: как тех, кто стоял недалеко от входа, так и тех, кому места в бомбоубежище не хватило.